– А вам точно нужно еще? – поинтересовался бармен, когда Сергей запросил четвертую порцию.

– А тебе точно место не сортиры чистить? – отрезал Сергей.

Бармен поднял брови.

Буркнул:

– Да пошел ты! – и достал из-под стойки бара бутылку, налив четвертую порцию виски Сергею, практически разлив содержимое через края рюмки.

Сергей уже хотел пустить в дело кулаки, но потом понял, что его окружает целая орава очкастых свидетелей, поэтому не решился.

Да и не был настолько пьян, чтобы закатить очередную драку с кем-нибудь.

– Наливай! – в приказном тоне требовал Сергей.

Бармен уставился на него, как на стену, не понимая, что нужно этому гостю на этой выставке-конференции, и как он сюда попал.

– Хорошо, но эта последняя, – угрожал бармен лет тридцати-пяти.

– Я тебе сейчас разобью голову, если ты мне не дашь эту бутылку, – огрызнулся Сергей, прожигая взглядом бармена.

Бармен остановился.

Рюмка зафиксировалась в его руке.

Как и бутылка в другой.

– Пойдем, выйдем, поговорим? – предложил бармен.

Сергей был настроен решительно.

– Пойдем, – ответил он призывом.

Сергей и бармен – широкоплечий блондин, – удалились из зала, выйдя через черный ход, над дверью которого горела зеленая табличка с бегущим человеком куда-то по лестнице вниз.

– Что ты сказал, урод? – схватил бармен Сергея за воротник рубашки, как только дверь черного выхода закрылась.

Сергей мгновенно ударил тыльной частью ладони по его руке, при этом он напрягал шею, чтобы голова также не полетела вниз, как и кисть бармена, которая все же вырвала часть рубашки вместе с частью воротника.

Бармен попытался схватить Сергея за голову и ударить коленкой ему прямо в лоб, но вместо этого фактически между глаз бармену прилетел огромных размеров кулак, который мгновенно отправил его в долгий сон в сторону напротив стоящей стены.

– Я пошел пить, а ты лежи здесь, – Сергей поправил галстук и вошел обратно в зал.

За галстуком практически не было видно недостающей части рубашки, а часть вырванного воротника закрывал воротник пиджака, который Сергей поднял вверх.

Схватив бутылку из-за стойки бара, Сергей направился непосредственно в толпу, не обращая внимания на косившиеся на него взгляды богатых очкариков в дорогих костюмах.

«Где эта чертова Кира?», – спрашивал он, уже опьянев настолько, что занялся бы любовью прямо где-нибудь в этом зале на одном из столиков, стоящих, преимущественно, рядом со стенами, которые тоже, как и на входе, были увешаны непонятными ему картинами в стиле современного модернизма.

– Ты уже напился, не прошло и пяти минут! – раздался где-то близко приглушенный знакомый голос, и кто-то схватил Сергея за запястье.

– Пять минут не прошло! – заявил разгневанно Сергей, отпив из бутылки, которая стремительно кончалась. – Мне нужно выйти, душно, – сообщал Сергей, пытаясь развязать галстук.

«Как только я выберусь отсюда, я выкину этот ненавистный галстук», – думал он.

– Ты мне все испортил! – шептала она ему на ухо.

– Мне все равно, – говорил громко Сергей.

Кира улыбнулась проходящей мимо вельможной паре, и обратилась вновь к Сергею.

– Я хотела, чтобы мы вместе провели этот вечер…

Но Сергей не дал ей договорить:

– Если ты хочешь провести приятно вечер, пожалуйста, моя квартира всегда к твоим услугам, – тоже прошептал он. – А сейчас, – глянул на руку, что держала его запястье, – я ухожу.

Кира недовольно смотрела в его уже мутные глаза.

– И если я уйду один, то можешь забыть меня, – закончил он свой манифест, практически сказав то самое слово – «СТЕРВА».

Кира молчала.

Она просто разгневанно глядела на него и ее глаза бегали из стороны в сторону; она не могла подобрать слов, как оскорбить сейчас Сергея, и не знала, что делать.

– Хорошо, поехали! – наконец, предложила она.

Сергей долго думать не стал.

Решать или выбирать…

Выпив из горла бутылки жгучие виски, он сказал:

– Вот это разговор.

В этот же момент его губы впились в губы Киры, и, сначала, она неимоверно сопротивлялась, но потом, совсем растеряв последние мысли, обвила вокруг его шеи свои худенькие идеальные руки, прижавшись к его потеплевшему телу, и начала поцелуй по-новому, который был намного страстнее и необычнее чем тот, который был предложен изначально Сергеем.

Их губы разомкнулись.

– Будь так, – выдала Кира и схватила Сергея за руку. – Пошли! – громко приказа она, но скорее просто сказала.

Сергей подчинился, ведь данный расклад ему понравился.

Они вместе шли через тернии толпы.

Теперь вместе.

Кира спрашивала по дороге к выходу, почему у него разорвана рубашка, на что Сергей ей ответил, что подрался с барменом, который теперь видит интересные сны с фингалом под глазом.

Киру такой ответ даже обрадовал.

Она не могла переносить Сергея, когда он терял свой облик запитой до костей алкоголем свиньи, которой ничего не стоит начистить кому-нибудь физиономию, но в секрете ее движений ее глаза всегда загорались при виде его в таком свете…

Может быть, за это она и любила его?

Сергей мог только догадываться…

***

Молнии били только сильнее.

Только больше бушевал ветер.

И как можно мощнее хлестал улицы Москвы дождь.

Они ехали в такси, где Сергей пытался изо всех сил устроить с таксистом потасовку, что также усердно пыталась изо всех сил предотвратить Кира, хотя и признавалась себе, что не отказалась бы от бесплатной драки.

В итоге все закончилось словесной перепалкой.

Сергей покинул такси, так и не испробовав в деле левый кулак, когда правый раскалывался от боли – от того самого удара, которым он отправил бармена спать сладким сном.

Сергей проклинал себя за это упущение, но теперь его интересовала только Кира.

Особенно тогда, когда она посмотрела в его уже мутные темно-зеленые глаза.

Она смотрела так, стоя под дождем, возле его подъезда, словно хотела в них что-то прочитать, или забраться в них своей душой, проникнуть и что-то забрать из них, например, его душу…

***

Сергея тошнило. Мутило. У него меркло в глазах. Его голова раскалывалась. Но он все равно входил в Киру. Входил, как только мог. Она вонзала в него свои острые мытые ногти. Прямо в кожу. Он лишь только кривил губами.

– Все, что я хочу, быть с тобой, – говорил он с каким-то неестественным выражением лица. – Я не могу умереть, не занявшись с тобой этой сладкой любовью, – заканчивал, как заканчивал очередной акт.

Окно в комнате было открыто.

Холодный воздух, даже ледяной, остужал их чувства, отчего Сергей больше изгибался, горбившись, а Кира натягивала на себя холодное одеяло.

Но Сергей все равно продолжал входить в нее.

Несмотря ни на что.

– Я тоже люблю тебя, – говорила она через боль, испытываемую от его жестких проникновений, и ей это было приятно.

Он продолжал свой танец. Свою игру. Свою цель. Ради которой жил. Ради которой дышал. Ради которой творил, и вообще существовал.

– Мне нужна только ты, – сказал он, посмотрев в ее глаза тогда, когда она открыла их, чтобы посмотреть на него. – Как ты и говорила, все не вечно, детка, – раздалось в тихой комнате, где были слышны только ее приглушенные стоны.

– Не говори так, – просила она.

Сергей еще раз посмотрел в ее голубые глаза.

– В этих глазах я бы хотел утонуть навсегда, – произнес он. – В твоих голубых глазах, – говорил так, словно пел трагедию.

– Так тони… – раздалось в окружавшей его тишине.

Сергей обнимал ее. Водил по ее телу руками. Целовал ее губы. Не мог поверить, что все это реальность.

«Так тони», – вновь и вновь раздавалось в его голове.

И тьма приходила на смену всем движениям и словам.

Сергей все больше и больше терял ощущение реальности. Практически растворялся в воздухе, как ему казалось. Он пытался кричать, ведь уже не ощущал Киру. Не мог к ней прикоснуться.