— Я понимаю. Спасибо тебе, Егор! За всё! Я хочу быть с тобой. И ещё кое-что...

— М?

— Я думала, думала и решила. Что хочу остаться Лилией Фадеевой. Если ты понимаешь, о чём я. Не сейчас, может быть, в будущем.

— Я тебя понял, — с трудом сдерживаю ликование.

На работу мы едем порознь по настоянию Лили. Она вызывает такси, а я выезжаю чуть позже. Впервые опаздываю в офис. Вера делает вид, словно ничего не случилось. Работает, как ни в чем не бывало.

— Прости за утро, — мурлычет, утром приготовив мне кофе, — не знаю, что на меня нашло. Этого больше не повторится.

— Рад, что ты поняла свою ошибку.

Весь день наблюдаю за Лилей. Но видимо, она не расстроилась из-за моего отказа и бросила эту дурацкую идею ехать на похороны. Выдыхаю.

Этой ночью Лиля снова остается у меня. Поскольку в офисе мы ведем себя, как обычные коллеги, к вечеру сексуальное напряжение между нами достигает максимума. Так что после работы я втаскиваю ее в квартиру. Как только закрывается дверь, мы срываем друг с друга одежду и ныряем в постель.

А наутро я просыпаюсь совсем разбитым. Тело ноет, такие секс-марафоны выматывают похлеще любого фитнес-клуба. Шарю по постели в поисках Лили. Её нет. Лишь легкий шлейф нежного аромата окутывает подушку.

Встаю, осматриваюсь. Нахожу записку.

Доброе утро, соня. Оставила тебе завтрак. Люблю всем сердцем. Лиля.

Поднимаюсь, потягиваюсь. Принимаю душ. Уже не хочется просыпаться одному, как-то тоскливо. Еще и за окном моросит мерзкий дождь. На кухне в сковородке полупригоревший омлет и отлично поджаренный бекон. В этом вся Лиля — одно сплошное противоречие.

С удовольствием съедаю всё. Нужно заманить её к себе и оставить. Хочу, чтобы эта женщина украшала собой мою квартиру.

Я обязательно решу этот вопрос, когда разберусь с похоронами. Сегодня последний день Лилии Фадеевой на этой земле. Я заставлю брата и отца пожалеть о том, что они сделали. И начну прямо сегодня...

Кручу в руках флэшку. Ничем не примечательную, серую, металлическую. Но на ней опаснейшая программа, способная в считанные секунды впитать огромное количество информации. И вирус, после запуска постепенно и методично уничтожающий пакеты данных, целые массивы.

Прожора— так его назвал мой «решала». Эту программу разработали специально для меня и моего плана. После совершения преступления она самоуничтожается. Мой план — запустить ее в компьютер отца. Поэтому мне нужна аудиенция.

Надеваю черный костюм. Ухмыляюсь. Из глубины души выползают плохие, черные мысли. Расчехляю ненависть, которую таил годами.

— Ну что, папуля. Сегодня состоятся похороны дела всей твоей жизни. А я с радостью потанцую на ваших костях.

Лилия

Я плохой человек. Отвратительный! Егор так мне доверяет, а я...

Сижу на рабочем месте, ёрзаю, сжимаю в пальцах клочок бумаги. Там адрес кладбища, на котором меня будут хоронить. Запросто могу отпроситься и поехать туда. Это и задумала, но...

Ну почему на сердце так тягостно?

Поехав туда, я предам Егора и его чувства. Гляжу в окно. Мой зеленый чай уже давно остыл, все бумаги я проверила и даже немного позанималась изучением экологического права. Углубившись в книгу, отодвинула губительные эмоции на задний план.

Так тяжело было покидать Егора утром! Будто уже кожей вросла в него. Когда мы рядом в моей душе появляется невиданная ранее полнота. Я жить хочу! Глядя на Фадеева-старшего, хочется ради него стать лучше. Лучшеё версией себя, как он сказал.

Хочется кружить, порхать! Узнавать этот мир. Воплотить в жизнь все свои планы!

Я знала, что, оставшись с ним, в любом случае проговорилась бы о своих планах или выдала себя. Все отлично продумано, но сомнения все равно грызут сердце.

А что, если...

Этих «если» слишком много. Меня могут увидеть Фадеевы. Или мать, или кто-то из журналистов. Мы с Максом часто появлялись вместе на светских приёмах, так что меня точно узнают. Конечно, парик, очки и безразмерная футболка скроют мои особенности, но...

Мне страшно! Смогу ли справиться с эмоциями?

— Ксюш, Егора сегодня не будет, — начальник подходит ко мне, — отнеси, пожалуйста, Вере. Она проверит и поставить печати.

— Конечно.

Но мне очень не хочется идти к этой женщине. После того, как тем утром она заявилась к Егору домой, я злюсь. Постоянно, как её вижу. Хоть Фадеев бывшую и прогнал, слова Лисенко мне не дают покоя. Вера не сдастся.

Беру папку и поднимают на этаж к кабинету Егора. Дверь закрыта, Веры на месте нет. Отлично! Сталкиваться не придется. Беру липкую бумажку, затем быстро пишу, что нужно сделать и оставляю документы на столе.

Иду назад, прохожу мимо туалета и слышу сдавленные всхлипы. Судя по голосу, рыдает Вера. Ну и что мне с этого? Уже было сворачиваю к лифту, но вдруг что-то внутри щёлкает. Останавливаюсь. Затем захожу в уборную.

Помощница Егора, моя соперница горько плачет. А мне вдруг становится её жаль. Нет, я не испытываю к ней симпатии, эта жалость чисто человеческая. Встаю рядом.

— Убирайся, — рычит она, — позлорадствовать пришла?

— Нет. Платок нужен? — сухо спрашиваю.

— Отвали! Это всё ты! Припёрлась сюда, заграбастала себе моего мужчину!

— Не помню, чтобы Егор Олегович кому-то принадлежал, — вздыхаю, — он не шкаф и не пианино.

— Что ты несешь?

— Ну, он живой, — достаю из диспенсера пару салфеток, протягиваю снизу.

Она берет не сразу. Но берет. Высмаркивается.

— Ты сама придумала эти чувства, — говорю ей.

— Да что ты знаешь?! Я его... да я ему! — и снова заливается слезами.

Значит, тот утренний отказ окончательно её сломал. Усмехаюсь.

— Хочешь, расскажу историю моей хорошей подруги?

— Нет, спасибо.

— А я расскажу. Вдруг до твоей блондинистой головы дойдет.

— Я не блондинка, — огрызается.

— Это не цвет волос, а состояние души. Наивная, верящая, что, если мужчину душить любовью, он полюбит в ответ.

На это ей сказать уже нечего. Хороший знак!

— Так вот. У меня есть хорошая подруга. Она очень любила своего мужа. Так любила, что ничего вокруг не видела. Они рано поженились, были молодыми и перепутали влюбленность с настоящим чувством.

Молчание. Слушает. Стою спиной к двери, закрываю глаза. Это словно сеанс у психотерапевта. Возможно, именно это мне сейчас и нужно.

— Муж охладел первым. Но так как они были богаты и зависимы от его отца, не мог развестись. Он изменял. Она не знала и по-прежнему любила его. А потом измена вскрылась совершенно случайно.

— Оу... некрасиво, — раздаётся из-за двери.

— Подруга не стала это терпеть. Захотела подать на развод. И в итоге розовые очки разбились. Было очень больно. Так, что грудь разрывалась на части. Ей хотелось умереть, испариться, чтобы не чувствовать этой боли. Но это так было нужно.

— И что теперь с твой этой подругой?

— Залечивает раны. Хороший человек вовремя подставил ей плечо. И я уверена, что у неё все сложится. Она соберет себя заново, перезагрузит жизнь.

— И к чему ты всё это рассказываешь?

— Лисенко говорил со мной, Вера. И я скажу тебе то же, что и ему. Твоя любовь к Егору Фадееву — это не настоящее чувство, а одержимость. И она тебя разрушает. Ты унижаешься. Лишь бы боли не чувствовать. Но от этого еще хуже. Ощутить всю полноту. Умереть и родиться заново.

— Я люблю его... — уже не так уверенно заявляет моя соперница.

— Не любишь. Просто, даже получив Егора Олеговича, убрав всех конкуренток, ты однажды проснешься и поймешь, что всю жизнь гонялась за призраком. А ведь вполне возможно, подходящий мужчина уже ждёт за углом. Просто подумай об этом.

— Но Егор... неужели я ему и правда не нужна? — всхлип.

— Не нужна, — заявляю уверенно.

— И кто нужен?! — выкрикивает она, но я уже покидаю туалет.

— Я, — шепчу себе под нос, и улыбка лезет на губы.

Что же! Если и сейчас эта женщина ничего не поймет... если хоть раз еще полезет к моему мужчине, я её уничтожу! Это было моё последнее предупреждение.