– Вот, значит, как, да? А ничего, что ты должна блистать на сцене? А не разово мелькнуть там и сгинуть в толпе? Что я полжизни в тебя вложила?! Неблагодарная!

Нет, я не злюсь. Я ожидала такой реакции. Все-таки я знаю эту женщину всю жизнь. И достаточно хорошо, хоть она сама об этом и не догадывается. Поэтому я точно знаю, что скажу ей в ответ. И да, ее слова меня не обидели. Если только совсем чуть-чуть.

– Я никому и ничего не должна, мама. Тебе в первую очередь. Больше нет. Вот прямо с этой минуты. Свой долг перед тобой я отработала партией Раймонды. Запись попроси у операторов. А теперь я свободна от тебя и твоего недовольства. И намерена насладиться своей свободой сполна. Ровно столько, сколько мне осталось.

– Что ты имеешь в виду?.. – недоуменно бросает мать.

– У меня рак, мама. Уже больше полугода. Я перенесла операцию, пью кучу препаратов и даже прошла курс химии. А ты и не заметила такую мелочь.

– Ты мне не говорила, а теперь обвиняешь в том, чего я не знала!

– Я приходила к тебе. Пыталась сказать вместе с новостью об отборе. Ты же была увлечена своей мечтой. Я не виню тебя ни в чем, нет. Хорошо, что хоть у одной из нас была мечта. И она исполнилась. Я рада за тебя, мам. Поздравляю, – и на этих словах, я, не оборачиваясь, ухожу в гримерку.

Я выхожу из ресторана, вполне довольный прошедшими переговорами. Думаю, заключенный контракт обрадует генерального, и я получу не только обещанную премию, но и заслуженный отпуск.

В последний раз я был в вынужденном отпуске полгода назад, на Байкале, но после той поездки мне жизненно необходим отдых. Не только от офисной рутины, но и от такой жизни в целом.

После смерти Наташи моя жизнь – сплошное унылое пятно: я так и не могу себе простить того, что не смог уберечь любимую женщину. Да, она сама приняла подобное решение, но я виноват в том, что не предусмотрел такого исхода, не проявил еще больше внимания, когда она так в нем нуждалась.

И, как бы странно это не звучало, но только на Байкале промелькнул яркий лучик солнца в лице Марты, но он был настолько мимолетным, что спустя столько времени, я начинаю задумываться: а была ли она вообще?

Что я сделал или сказал не так, что эта необычная девушка стала сторониться меня и воздвигла между нами бетонную стену? Судя по ее потухшим глазам, у нее тоже что-то произошло, и она отправилась в эту поездку в поисках ответов на свои вопросы.

Возможно, мы вполне могли бы помочь друг другу справляться с тем дерьмом, что происходит в нашей жизни, будучи друзьями, но Марта не предоставила нам ни малейшего шанса на это.

Почему я вообще думаю об этой странной незнакомке? Я недавно потерял любимую, это неправильно. В ней нет ничего такого сверхъестественного, но, тем не менее, именно обычная Марта без изюминки на полгода засела в моей голове.

Возможно, если бы я обладал хоть какими-нибудь данными об этой женщине, я бы нашел ее непременно. Но, очевидно, что она так и останется прекрасным миражом, видением, заветным островком спасения в моем подсознании.

Я уже почти дохожу до припаркованного автомобиля, как боковым зрением улавливаю яркое белое пятно, которое при повороте головы трансформируется в легкое пальто на миниатюрной девушке.

Понятия не имею, чем она привлекает мое внимание, но я даже торможу, вглядываясь в ее фигуру, стоящую ко мне спиной. Девушка невысокая, с короткой стрижкой светлых волос. То, как напряжены ее плечи, как сжимаются и разжимаются кулаки, говорит о том, что девушка, вероятно, о чем-то сосредоточенно размышляет, словно собирается с духом.

Я перевожу взгляд немного левее и замечаю маршрутку, несущуюся на высокой скорости. Движение «белого пятна» немного правее.  И я срываюсь вперед на пределах своих возможностей, потому что не понимаю, как, но я догадываюсь, что хочет натворить «белое пальто».

Расталкиваю толпу и успеваю схватить за плечи девушку и дернуть со всей силы на себя. Успеваю в последний момент. По инерции валюсь назад, а она, соответственно, на меня. Но буквально тут же выбираюсь из-под «пальто», придерживая девушку за плечи.

– Какого черта… – продолжение фразы застревает в горле. Потому что за плечи я держу свое полугодовое наваждение. Ту, о которой вспоминаю с завидным постоянством.

Марта!

Но какого черта?! Что же ты творишь, девочка?!

– Незнакомец… – шокированно бормочет со слезами на глазах.

– Ты в порядке? Идти сможешь? – задаю первый адекватный вопрос, пришедший в голову, потому что вокруг нас уже начинает собираться гудящая толпа зевак. С причинами подобного глупейшего поступка разберусь позже.

Очевидно, что Марта до сих пор находится в шоке, поэтому она смогла лишь кивнуть. Аккуратно поднимаю ее и ставлю на ноги.

– Тебя подвезти или ты за рулем? Хотя, в таком состоянии ты за руль не сядешь. Пойдем, моя машина вон там, я отвезу тебя, куда скажешь.

– Я запачкаю салон, – хрипло бормочет, привлекая внимание к своему внешнему виду. Да, пальто безнадежно испорчено, как ее, так и мое. Но сейчас все абсолютно неважно. Я подсознательно чувствую, что нужен ей, что должен быть рядом, и девочку ни в коем случае нельзя отпускать и оставлять одну.

– Куда тебя отвезти? – решаю нарушить тишину салона машины, пристегнув девушку ремнем безопасности.

Марта, глядя в окно, безжизненным голосом бормочет адрес себе под нос, но я все-таки его расслышал, поэтому молча завожу мотор и также молча довожу свою спутницу до дома. Когда я открываю пассажирскую дверь и помогаю ей выбраться из автомобиля, она также не проявляет никакого участия. Словно не замечает меня. Очевидно, что сейчас у нее шок и, как следствие, апатия. Если я хоть немного разбираюсь в людях, потом может наступить сильнейшая истерика, а, значит, я должен быть рядом, чтобы хоть как-то попытаться ей помочь.

Я забираю из трясущихся рук Марты ключи и открываю входную дверь. Попадаем в огромную квартиру, судя по количеству дверей, здесь не меньше четырех комнат. Моя знакомая, словно действительно не замечая меня, медленно бредет по коридору, сбрасывая на ходу одежду. В спальне она остается в одной футболке и трусиках.

Здесь огромных размеров застеленная кровать. Я сбрасываю покрывало прямо на пол, подвожу Марту и помогаю ей лечь. Только сейчас замечаю огромные круги под глазами, тот же безжизненный покрасневший взгляд, выдающий ее усталость и нездоровый вид. Что же происходит с тобой, девочка?

Я аккуратно накрываю девушку одеялом и хочу отойти, чтобы задернуть шторы, как она хватает меня за руку и с силой сжимает пальцы:

– Не уходи. Побудь со мной, пока я не засну. Создай иллюзию того, что я не одна и кому-то нужна.

Девочка, ты мне душу в клочья рвешь… Но вместо этого отвечаю:

– Конечно. Я рядом, – и с этими словами присаживаюсь на край кровати, продолжая держать ее за руку. Замечаю, как уголки губ дрогнули в подобии улыбки.

Спустя какое-то время Марта засыпает, а я тихонько устраиваюсь рядом поверх одеяла, вытянув ноги и заложив руки за голову. Что же подтолкнуло тебя на такой шаг, Марта?

Долго поспать ей не удалось: девушка начинает постанывать, морщась, словно от боли, а потом резко распахивает глаза, фокусируя свой взгляд голубых глаз четко на мне.

– Зачем ты это пыталась сделать? – спрашиваю и тут же прикусываю язык. Не собирался же вообще затрагивать эту тему, какого черта спросил?!

Но она неожиданно спокойно отвечает:

– Потому что за свою жизнь я не научилась проигрывать. Даже смерти.

– Что ты имеешь…?

– Она дышит мне в затылок. И пытается отобрать мою руку у жизни, как пытается это сделать ревнивая жена, которая застала мужа с другой: также рьяно, со злобой, прилагая неимоверные усилия.

Мне не нравятся ее высказывания. Противный червячок зашевелился внутри меня, я хочу более конкретных объяснений, но Марта тут же переводит тему, давая понять, что разговор окончен: