Глядя сейчас на миловидную худощавую блондинку хочется передернуть плечами, сбросить с себя ужасные воспоминания, после которых я поняла, что поддержки мне ждать неоткуда. Меня не защитят, не спасут, не помогут. Могут растоптать, добить и окончательно уничтожить. Мне жизненно необходимо научиться быть сильной. Я честно стараюсь, только с каждым ударом под дых во мне что-то ломается, и я не могу это починить.

– Привет, – блондинка подошла ко мне. Видно, что ей неудобно. Мы давно не общались, хоть живем в соседних подъездах.

– Здравствуй, – я выше подняла подбородок. Сама не знаю почему. Так вышло. Наверное, во мне еще осталась гордость.

– Меня просили тебе передать, что Ростовский из армии на днях вернется. И что… – смотрит на мои длинные, до самой попы, русые локоны. – Он запретил тебе отстригать волосы.

– Передай его сестре, – я знаю, что это она ее прислала. – что мне плевать на него, нее и всю их семью. Пусть даже не думает появляться здесь! – срываюсь дрожащим от возмущения голосом.

– Зря ты так, – девушка пожала плечами. – Он же все равно приедет.

Она ушла, а воспоминания, которые я так тщательно закапывала в себе, вернулись с невыносимой болью. Я прибежала домой. Открыла воду в ванной как можно сильнее, чтобы неслышно было истерики.

Зажала руками уши. В них стоит детский плач старого род блока городского роддома. Ужасное место, где с тебя требуют соблюдения санитарных норм и в палату с новорожденными может войти слесарь в грязных резиновых сапогах до самых бедер. Где рожениц кроют матом за то, что они кричат. Где на одну добрую санитарку приходится десяток врачей – взяточников, готовых сделать что угодно за приличный бонус к зарплате.

Ростовский стал моим первым парнем и первым разочарованием.

Идеалом мужчины всегда был дед и я подсознательно искала его везде. Но здесь что-то пошло не так. Мне сейчас иногда кажется, что я стала встречаться с этим придурком назло всем. Просто из принципа. Просто чтобы не говорили, что я никому не нужна, что у меня не будет парня. Они же правда стали говорить, что я шлюха, как только он появился. Соседка даже запретила своей дочери общаться со мной считая, что я научу ее чему-то ужасному. Мы все равно общались втайне от ее мамы. Выросли ведь вместе, учились в одной школе. Как было не общаться? Да и парень у нее тоже был, просто мать не знала.

Зима десятого класса. Все девчонки порхают от влюбленности, парни хвастаются друг перед другом своими первыми победами на женском фронте. А я… У меня просто есть парень, к которому я ничего не чувствую. Он сам убил во мне все чувства и отношения, длящиеся уже полгода, движутся по инерции. Его мать решила, что нам обязательно надо пожениться. Его сестра тщательно следила, чтобы ко мне никто не подкатывал. А у меня в голове все время стучит: «Да кому ты нужна?» и страх остаться одной. Он во мне самый сильный. Это настоящая фобия, которая перерастала в паническую атаку.

Не хочу быть одна! Не хочу! Хочу быть нужной! Хочу быть любимой!

Я все еще реву в ванной давясь этими воспоминаниями. Они все лезут и лезут. Они душат, сковывают и никак не хотят отпускать.

Мы идем на занятия одним таким вот зимним утром, и Юлька вдруг говорит мне:

– Да он гуляет от тебя. Ты думаешь взрослый парень будет столько времени терпеть? Сколько вы уже встречаетесь?

– Месяцев пять, – прикинула в уме. – или шесть.

Да и сложно это назвать так громко. Так, скорее видимся. Я все думаю, как бы с ним расстаться, но не решаюсь сделать этот шаг.

– Вот! У него сто процентов кто-то есть. А хочешь я тебе докажу? – гордо заявляет первая красавица района. – Он же приедет вечером. Заходите ко мне, – предлагает она.

Мне не жалко. Я согласилась.

К вечеру в городе выпал снег. Это такая редкость для нас, что очень хотелось погулять и дело совсем не свидании. Просто люблю снег.

Под укоризненными взглядами бабушки быстро собралась и выбежала на морозный воздух. Белая дорожка приятно заскрипела под ногами. Я увидела силуэт Ростовского, подошла к нему.

– Привет, – чтобы меня поцеловать, ему пришлось потянуть за шарф. Я выше на полголовы, а на платформе, так еще больше. Ему неудобно.

Быстрый чмок, и я повела его через пару домов от своего, к той самой девчонке, что утром предложила устроить ему проверку.

Нас встретил обычный обшарпанный подъезд кирпичной пятиэтажки с тусклой лампочкой на первом этаже и отсутствием таковых на следующих трех. Но нам нужен именно он, первый.

Я позвонила в дверь. К нам вышла она – девушка с модным каре и большой грудью, не соответствующей ее худощавому телосложению. Но парням нравится больше, чем моя «двоечка». Вот и Ростовский, увидев размер, заблестел глазами.

Меня задело, если честно. Зато хоть какие-то чувства к нему в себе обнаружила. Наверное, чувство того, что он вроде как мой.

Ребята общаются. Подруга кокетливо смеется, Ростовский довольно лыбится. Мерзость!

– Ну что, пойдем? – вдруг спрашивает она. Я понимаю, что явно упустила нить разговора.

– Идем, – он внимательно смотрит на меня. – А ты жди меня здесь, – заявляет парень.

– Я тебе говорила, – шепчет подруга, уходя с ним на этаж выше.

Что было дальше, не описать словами. Только слышать, чувствовать и разочаровываться. Я не стала унижаться оставив их вдвоем. Вышла на улицу. В лицо дунул морозный ветер. Щеки загорелись. Хорошо. Отпускает…

Села на низкий заборчик, отгораживающий тротуар от проезжей части.

Нет. Не отпустило. Сижу, реву как дура. Это даже не ревность. Просто обида.

– Довольна? – услышала чуть хриплый голос Ростовского. Он еще не пришел в себя до конца от нового «знакомства». По глазам вижу. И мне снова мерзко.

– Просто уйди, – прошу его.

– Это ты во всем виновата, – заявляет это низкорослое чудовище. – Знаешь сколько их у меня таких было? – гордится. – Но ты все равно моя и я завтра приеду.

– Не надо. Просто исчезни. Я давно хотела расстаться, – признаюсь. Теперь повод есть.

– Я приеду. Иди домой, – Ростовский будто и не слышит меня.

Хоть провожать не пошел. Благородство – это вообще не про него. Откуда только самомнения столько? И где моя гордость? Ее, похоже, все-таки уничтожили. Но я найду!

Собралась с силами и вернулась домой. Тихонечко легла на раскладной диван рядом с Натёнкой и до утра проревела в подушку. Жалко себя до ужаса и пожалеть некому, только сама.

Ростовский, как и обещал, притащился на следующий день. Деда не было, но бабушка с ним разругалась и на порог не пустила. Значит завтра будет караулить после занятий. На свои бы лучше ходил в шарагу. Или на работу устроился. Все же пользы больше. Ему двадцать почти, можно уже не сидеть на шее у родителей. А весной его в армию заберут, я выдохну.

И забрали. Его мама (хорошая, но уставшая женщина) попросила меня приехать на проводы. К ней я относилась хорошо, потому отказать было сложно. Трое детей у женщины. И ни один не вышел нормальным членом общества.

Сестра его все крутилась рядом, следила, чтобы я не сбежала от ее братца, а я держалась ближе к родителям своего бывшего (я так считала, он нет) парня.

Забрали придурка только со второго раза. И напоследок он дал сестре наказ следить, чтобы я ни с кем не встречалась, пока он два года служить будет, ну а мне категорично заявил про волосы.

– Не смей отрезать!

«Да пошел ты» – подумала про себя, но при его родителях выражаться не стала.

Тепло с ними попрощавшись, вдохнула сладкий весенний запах своей свободы. Счастливо улыбнулась и побежала домой.

– Проводила? – с порога спросила бабушка.

– Да! – аж подпрыгнула на месте.

– Ну слава Богу! – она тоже улыбнулась. – Ты туфли свои в ремонт когда отнесешь? – спрашивает строго.

– Забыла, – бью себя ладошкой по лбу. – Давай сегодня.

Помогла бабушке по дому, сходила в детский сад за сестрой, а уже потом взяла пакет с туфлями, чтобы отнести в ремонт и немного погулять после. Погода отличная. Настроение тоже. Подруг к этому времени у меня не осталось. С той, что «открыла мне глаза» на моего парня, общаться мы перестали. С соседкой – блондинкой, из-за которой я реву и вспоминаю сейчас все это, тоже, потому что с семьей Ростовских познакомила меня именно она.