Я не хочу причинять боль этой девушке. Не совсем. У меня есть свои причуды, но женщины, с которыми я получаю удовольствие, охотно подчиняются. У такого человека, как я, погрязшего в насилии и крови, должен быть кодекс. Черта, которую он не переступит, иначе он станет никем иным, как монстром. Социопатом.

Распахивая дверь в свою комнату, я пытаюсь выкинуть мысль о ней из головы: изображение полных губ, раскрытых для моего члена, широко раскрытых, умоляющих глаз, смотрящих на меня, когда я толкаюсь в ее рот. Звук милого голоса, умоляющего, когда я впервые проникаю в ее тугую, девственную киску, умоляющего меня сначала остановиться, а потом не останавливаться, как только я покажу ей, насколько это может быть хорошо. И позже, ее задница…

Я мог бы взять каждую ее частичку. Осуществить каждое грязное желание и фантазию, которые у меня когда-либо были. Я мог бы открыть для нее целый мир удовольствий, показать ей, как глубока может быть тьма и как хорошо, может быть на дне этого глубокого колодца. Но сначала мне пришлось бы преодолеть ее сопротивление. И на этом фантазия заканчивается, потому что она не была бы со мной добровольно, а я не могу смириться с этим.

Каждая вторая женщина, которой я когда-либо показывал эту тьму, умоляла об этом, но только потому, что они надеялись, что, если они понравятся мне, я вознагражу их… деньгами, связями или, что самое бредовое, предложением руки и сердца. И лишь изредка, потому что они действительно хотели меня. Эта девушка ничем не отличалась бы, напоминаю я себе, потирая ладонью твердые очертания моего члена. Она подчинилась бы, потому что ее заставляют. Не потому, что она желает меня.

Мой член пульсирует под моей рукой, и я расстегиваю рубашку другой рукой, продолжая поглаживать себя снаружи брюк. Это мало облегчает боль, но у меня есть время. И я намерен отправиться на эту встречу с ясной головой, а не с упрямой эрекцией, как у подростка, впервые прикоснувшегося к паре сисек.

Я, конечно, приму предложение моего отца. Я заберу девушку и буду держать ее у себя, пока не пройдет достаточно времени, не прикасаясь к ней. А потом я дам ей немного денег и освобожу ее.

Маленький зайчик окажется в ловушке, которого волк предпочтет не есть.

Боже, держу пари, что она была бы чертовски вкусной.

У меня текут слюнки при мысли об этом, о том, чтобы привязать ее к кровати и довести ее до первого оргазма своим языком, слушать, как она умоляет об этом, пока не доставлю ей удовольствие. Я отбрасываю свою окровавленную рубашку в сторону, направляясь в ванную, расстегиваю молнию на брюках и освобождаю свой ноющий член.

Я уже поглаживаю его к тому времени, как встаю под горячую струю воды в душе, прижимая большой палец к набухшей головке и издавая стон. Я не отошел от фантазии о том, чтобы съесть девственную киску этой девушки, и я почти чувствую ее вкус на своем языке… какая же она будет сладкая. Какая нетерпеливая, как только познает это удовольствие.

Представление ее образа, в моей голове как в тумане. Блондинка, брюнетка, рыжая, это не имеет значения. Я почти чувствую мягкость ее кожи под моими руками, то, как она выгибается дугой, трется о мой язык, умоляя, быструю пульсацию ее клитора, поток возбуждения по моему языку, когда она кончает. С моего члена капает предварительная сперма на мою руку, мои бедра сжимаются в кулак, когда я представляю это все.

Она бы испугалась, как только поняла, что будет дальше. У меня нет иллюзий, что я какой угодно, только не большой. Она была бы более чем немного напугана моим членом, но я позволил себе потакать этой идее, представляя ее широко раскрытые от испуга глаза, когда я подношу его к ее девственному входу, слишком толстый для нее, даже с учетом того, что ее возбуждение усиливается. У меня нет намерения действовать на основе фантазии, позволять себе такое… это всего лишь фантазия: писк ужаса, когда я прижимаюсь к ней, растягивая ее, ее момент боли с широко раскрытыми глазами, прежде чем я позволю ей приспособиться. У моего маленького зайчика, попавшего в ловушку нет выбора, кроме как подчиниться.

Блядь.

Я не могу пройти мимо этого образа, ее полные губы приоткрыты в смешанном крике страха, боли и зарождающегося удовольствия, когда я толкаю свой слишком большой член в ее нетронутую киску. У меня спазм в кулаке, струя спермы ударяется о стену душа, когда мои бедра дергаются, мои пальцы сжимаются на кафеле, где я напрягся, когда я вонзаюсь в ничто, представляя вместо этого тугую, сжимающуюся киску вокруг моего члена. Представляя, как хорошо она будет себя чувствовать, когда я наполню ее своей спермой.

Я чувствую почти головокружение, когда последние капли спермы вытекают из моего члена, мои пальцы поглаживают ствол, пока я выдавливаю из него последние капли, желая, чтобы я осушил себя досуха. Я хочу, чтобы у меня была ясная голова, когда я встречу эту девушку. Я не хочу, чтобы у меня был шанс предать свой собственный моральный кодекс, единственные остатки человечности, за которые я могу цепляться в мире, который требует, чтобы я был монстром ради власти и семьи.

Если я причиню ей боль, я стану точно таким же, как мой отец. Я всю свою жизнь пытался не быть таким. Я не намерен позволять одной женщине сломать меня.

Моя голова действительно проясняется, когда удовольствие спадает. Я заканчиваю принимать душ, выхожу и вытираюсь, выбирая костюм для вечерней встречи. Мой отец не будет ожидать от меня ничего меньшего, чем совершенства, безупречного наследника, которого он вырастил, утонченности и элегантности, жестокости и насилия, воплощенных в одном идеально отточенном человеке.

Спускаясь вниз, я больше не вижу Марику, и я рад. Я не хочу слушать еще одну ее лекцию, не сейчас, когда я сосредоточен на предстоящей ночи. Все, что мне нужно сделать, это убедительно принять предложение, и тогда я смогу спрятать девушку в одной из своих квартир, с глаз долой и из сердца вон, пока не пройдет достаточно времени, чтобы я мог отослать ее прочь.

Я иду по коридору в кабинет моего отца. Это комната с подчеркнуто мужским интерьером; книжные полки из красного дерева, еще один длинный письменный стол из красного дерева, позолоченная барная тележка и кожаные кресла с подголовниками рядом с камином. Сейчас он стоит перед незажженным камином, потягивая водку из стакана, отвернувшись от меня. Он не поднимает глаз, когда я вхожу, и я иду налить себе выпить, не утруждая себя ожиданием приглашения. Об этом он тоже ничего не говорит. Он медленно поворачивается ко мне лицом, бутылка водки звякает о хрусталь, и я вижу задумчивый взгляд в его глазах.

— Нарокова и его дочь сейчас ведут к нам. — Он прищуривается, глядя на меня. — В конце концов, я подумывал забрать ее себе. Подобное предложение такое заманчивое. Но у меня может быть любая дочь-девственница, какая мне понравится. Я мог бы приказать любому из моих людей отдать мне своих дочерей, и они бы сделали это из страха передо мной. Гораздо интереснее отдать ее тому, кого она не ожидает, тебе не кажется?

Я не уверен, в какую игру играет мой отец, но я киваю.

— Ты никогда не просил ни о чем подобном. — Он делает глоток водки, оценивая меня. — Ты тоже мог бы получить любую из них. Ты сын Пахана. Разве это не то, чего ты жаждешь? Девственницу в твоей власти? Девушку, которой приказано лечь в твою постель? Это исключительное удовольствие.

В глубине моего сознания звучит предупреждение. Мой отец гордится жестоким сыном, которого он вырастил, тем, что я не отступаю перед насилием и кровью. У меня возникает внезапный, глубокий страх, что он планирует испытать мои пределы. Чтобы увидеть, как далеко я могу зайти, проверяя пределы моей порочности.

Я успокаиваю себя. Конечно, есть некоторые границы, которые даже мой отец не переступит, то, чего он не потребует от собственного сына. Мне нужно будет только согласиться, а не доказывать, что я готов нарушить их.

Я слышу звук шагов в коридоре и цоканье каблуков по паркету. Она за дверью. Глубоко внутри меня все сжимается от предвкушения, которое я не могу игнорировать. Меньше часа назад я фантазировал об этой девушке, покрывая стену моего душа своей спермой, когда представлял ее себе. Сейчас я узнаю, кто она и какая. Это будет испытанием моей воли, но я никогда не был из тех, кто ломается, когда мне бросают вызов.