Я ставлю стакан на стол. В нем еще осталось немного янтарной жидкости, но я потеряла к ней вкус.

— В этом нет необходимости, — говорю я ему категорично, указывая на напитки, камин и толстый, мягкий ковер под нами. — Все это…показуха. Я бы предпочла просто покончить с этим, если выхода нет.

Взгляд Николая поднимается на мой, и я вижу, как его серо-голубые глаза темнеют. В них есть что-то горячее и жестокое, что-то, что я вижу, он сдерживает, и его голос низкий и грубый, когда он говорит.

— И что ты под этим подразумеваешь, красивая девушка?

Красивая девушка. Я говорю по-русски так же хорошо, как и все остальные, мой отец принадлежит к первому поколению, и он привил мне этот язык наряду с английским. Я знаю, что это должно смягчить меня, и сказано в качестве комплимента мне. Я отказываюсь позволить себе принять и то и другое.

Я выдерживаю его взгляд. Это лучшее, что я могу сделать… не отступать. Его полные губы приоткрываются, и он протягивает руку к моему лицу, притягивая меня к себе. Я должна попытаться отстраниться, дернуться назад и избежать его поцелуя. Но я чувствую себя оленем в свете фар, застывшим, когда он тянет меня вперед, его большой палец почти нежно касается моей челюсти. Кончики пальцев этого мужчины были внутри меня, но это наш первый поцелуй. Все так нелепо наоборот.

И затем его губы впервые касаются моих, и все мысли вылетают у меня из головы.

Я подумаю позже о том, как сильно я ненавижу себя за это. Как бы я хотела, чтобы поцелуй, мой первый поцелуй, был отвратительным, чтобы он меня отключил. Но вместо этого я чувствую прилив тепла, когда его теплый рот прижимается к моему, вкус виски на его губах, на его языке, когда он проводит им по моей нижней губе. Я слышу его тихий стон глубоко в его горле, чувствую его другую руку на своей талии, когда он притягивает меня ближе по ковру, и я внезапно осознаю все, что я чувствую: густой мех под моими руками, когда я сжимаю его, вцепляясь руками в ковер, чтобы не поддаться желанию протянуть руку и прикоснуться к нему, мерцающий жар камина напротив нас и интимное ощущение его большого, мускулистого тела так близко от моего.

Через две короткие недели это мускулистое тело окажется на моем. Он не просто будет целовать меня, он будет внутри меня. Он возьмет то, что было приготовлено для него, чему меня учили всю мою жизнь и от чего я должна была отказаться. Но вместо одной ночи или нескольких, это будет навсегда.

Эта мысль заставляет меня напрячься, прогоняя нарастающее удовольствие, ощущения, растекающееся по моей коже, когда он начал углублять поцелуй, его язык дразнил мои губы. Мои руки сжимаются на толстом меху ковра, и я напрягаюсь. Я отстраняюсь, вся зарождающаяся мягкость во мне исчезает.

Я жду, когда он подтолкнет проблему. Чтобы притянуть меня к себе на колени. Опрокинуть меня обратно на ковер, снять с меня одежду и взять то, на что он претендует. Когда мой взгляд скользит вниз, я вижу свидетельство того, как сильно он этого хочет, натягивающееся спереди на его отлично сшитых брюках. Он твердый и огромный. Я испытываю страх другого рода, видя толстый выступ на ткани его штанов. Я понятия не имею, как это поместится внутри меня. Особенно если я не хочу, чтобы он был там.

Я не идиотка. У меня есть некоторое представление о том, как все это работает. И я знаю, что имеет значение, включена я или нет. Ну, у меня не было особых проблем с тем, чтобы промокнуть, когда он трогал меня перед аудиторией, не так ли? От этой мысли горячая краска поднимается по моей шее, заливает щеки, смущение охватывает меня в одно мгновение. Я отпускаю ковер, обхватываю себя руками и отворачиваюсь от Николая.

— Я устала, — натянуто говорю я ему. — Это был долгий день. Я бы хотела сейчас лечь спать.

Я ожидаю, что он откажется. Скажет мне, что я пойду спать, когда, он закончит со мной. Но вместо этого он встает, не говоря больше ни слова, протягивая мне руку. На мгновение мои глаза оказываются на уровне его члена, и я смотрю на самую короткую секунду. Я ничего не могу с собой поделать. Не то чтобы я никогда раньше не видела возбужденного мужчину, но не так. В буквальном смысле недостаточно близко, чтобы я могла дотронуться, если бы захотела.

Но я не хочу. Я не хочу.

Когда я поднимаю глаза, на его лице снова эта ухмылка. Он видел, что я смотрю. И я снова ненавижу его за это. Я не беру его за руку. Я поднимаюсь на ноги и вызывающе вздергиваю подбородок, свирепо глядя на него.

— Я сама могу найти дорогу обратно в свою комнату.

— Я все равно пойду с тобой. — В его голосе слышны командные нотки, которые говорят мне, что в этой битве не стоит выбирать. Я проиграю, и это будет бессмысленно.

Поэтому я позволила ему пойти со мной. Он больше не прикасается ко мне, даже не кладет руку мне на спину, пока мы поднимаемся по винтовой лестнице на этаж, где находится моя спальня, он не касается даже тогда, когда он открывает дверь, чтобы впустить меня. Он не следует за мной внутрь, и я вижу блеск ключа в его руке, когда он стоит там, глядя на меня.

Он снова собирается запереть меня. Я не удивлена, но мой желудок сжимается от смеси страха и гнева, которые выводят меня из себя.

— Ты сказал, что не держишь меня в плену. — Я киваю на ключ, и он пожимает плечами, его лицо старательно остается непроницаемым.

— Может быть, ты убедила меня в обратном. — В его глазах все еще та буря, но на лице больше ничего нет. — Спокойной ночи, Лиллиана. Увидимся утром.

Он закрывает дверь, и мгновение спустя я слышу щелчок замка.

НИКОЛАЙ

Моя невеста приводит меня в бешенство.

Я не ожидал, что она согласится, но я ожидал, что она будет податливой. Я ожидал, что она придет к нам подготовленной к своей участи. Даже когда я увидел ее в кабинете моего отца, я не осознал, сколько в ней непримиримого духа. Я быстро в этом разобрался. И проблема в том, что как бы она ни сводила с ума, это не заставляет меня хотеть ее меньше.

Обычно я быстро встаю по утрам, одеваюсь и направляюсь к своей обычной рутине, которая не менялась годами. Но я ловлю себя на том, что задерживаюсь в постели, думая о своей будущей жене, учитывая, что она всего этажом выше и в нескольких дверях от меня. С тех пор, как ее привезли сюда, я живу в особняке, а не в своем пентхаусе, не желая оставлять ее так близко к моему отцу без моего присутствия здесь. Я уже чувствую себя собственником, защищающим ее, и это чувство настолько мне незнакомо, что я не знаю, что с ним делать.

Я не раз думал о посещении Айши. Она была бы готова, даже жаждала помочь мне снять напряжение и нарастающую похоть, которые Лиллиана усиливает с каждым днем, когда я ее вижу. Но каждый раз, когда я подумываю о том, чтобы отправиться в подземелье и насладиться компанией моего любимого сабмиссива, я обнаруживаю, что похоть угасает. Она угасает, и я, блядь, этого не понимаю.

В моей жизни никогда не было момента, когда я был бы мужчиной с одной женщиной. У меня никогда не было гребаных отношений. У меня были женщины, которых я трахал в течение длительного периода времени время от времени, Аша одна из них, но я никогда ни с кем не задерживался. Я всегда встречался с несколькими женщинами одновременно. Мысль о том, что одна женщина может заставить меня хотеть ее так сильно, что мысль о том, что кто-то другой меня не интересует, смехотворна. Но каждый раз, когда у меня встает, все, о чем я могу думать, это Лиллиана. О ее шикарном ротике и мягкой киске, какой влажной она становится под моими пальцами вопреки себе. Как я смогу все это использовать, когда она станет моей женой, как я сделаю ее своей, и как я приготовлю для нее завтрак, после того как закончу с ней в нашу первую брачную ночь, если у меня получится. Я хочу, чтобы она осознала, насколько полностью она принадлежит мне с самой первой ночи.

Это заставляет меня чувствовать себя чертовски возбужденным подростком. Я годами так часто не пользовался своей рукой, в этом нет смысла, когда готовая женщина находится на расстоянии телефонного звонка или короткой поездки. Но я обнаруживаю, что просыпаюсь каждое утро в течение двух недель между подписанием этого контракта и днем нашей свадьбы с твердым, ноющим членом, который отказывается сдуваться, пока я не обхватываю его рукой, поглаживая себя почти обиженно, пока не кончаю в кулак. И это касается не только утра.