- Ах, добрый вечер, Элизабетта! Вы пришли нас поздравить? Вилли, разве это не прелестно?!

Я наконец решаюсь перевести на нее взгляд и на миг теряю дар речи. Да, она безумна и ужасна, я ненавидела бы ее, если бы она это заслуживала, но надо отдать ей должное: как же чертовски она хороша. Ее волосы убраны, а в ушах горят почти непристойно большие бриллианты, алое платье плотным футляром облегает гибкое тело. На ее точеном личике нет ни тени смущения: она уже чувствует себя победительницей. Мое появление не поставило ее в тупик и не умалило ее радости: напротив, для нее это лишний повод позлорадствовать, потешить свое колоссальное эго. Ее не выбить из седла, не поставить на место: достоинство, с которым она несет себя, прямое следствие ее страстной, нездоровой натуры.

Величайшим усилием воли я заставляю себя перевести взгляд на Вонку. На нем костюм-тройка из темно-синего бархата благородного оттенка свежих чернил. А его лицо… ох, оно непреклонно. Сурово поджатые губы и впалые щеки, в глазах каменное спокойствие. Он смотрит прямо мне в глаза, как будто нарочито избегая возможности опустить взгляд ниже. Хотя это вовсе нельзя приравнять к постыдному акту публичного эксгибиционизма, мне становится почти что неловко оттого, что моя беременность теперь так заметна.

- Чем обязаны визитом… Элизабет? – замогильным тоном интересуется он, и то, как он это произносит, не предвещает ничего хорошего.

Я теряю дар речи. Глупо открываю и закрываю рот, как рыба, приливом выброшенная на берег. Но каким-то чудом мне удается взять себя в руки. Я вспоминаю истинную цель своего визита, вспоминаю, с каким спокойствием и принятием действительности я провожала взглядом улетающего лебедя в парке, и тиски вдруг ослабевают. Будь что будет, я должна оставить прошлое за спиной. Моя жизнь удивительна и прекрасна даже вне фабрики. Я люблю себя со всеми своими недостатками, и мне не нужно быть идеальной, чтобы заслужить любовь других: мои несовершенства делают меня собой, а никем другим я быть не хочу. И не важно, как звучит моя фамилия: Трамп или Вонка, где я работаю и что будет завтра – важно, что я больше не маленькая девочка на пятиметровой вышке, дрожащая в смертельном ужасе перед прыжком. Я больше не боюсь.

- Прошу прощения, что пришла без приглашения, - я улыбаюсь уголком рта, и мой голос звучит уверенно. Свои слова я адресую исключительно Вонке, а с Франческой даже не желаю встречаться взглядом. – Я хотела помешать слиянию, но, как сказал мне Октавиан, к несчастью, опоздала.

- Вам бы это и не удалось, дорогуша, - презрительно фыркает Франческа. Я по-прежнему не смотрю в ее сторону, зато делаю несколько шагов вперед к Вонке и протягиваю ему папку Саймона. Он молча принимает ее, ставит пустой бокал на край балкона и быстро пролистывает файлы. Франческа с любопытством заглядывает ему через плечо:

- Ой, ну надо же, мое грязное бельишко, - раздраженно протягивает она. – А я думала, хорошие девочки играют по правилам.

«Никогда не была хорошей девочкой» - вертится у меня на языке, но вступать в перепалку с Франческой – последнее дело. Выигрышная стратегия в моем случае – делать вид, что она не больше чем пятно на паркете. Гадюка, придавленная сапогом. Отыгранная карта.

- В этой папке доказательства того, что истинная цель Скварчалупи – убить тебя.

- Assurdità completa! Бред! Это просто смешно! – сардонически хохочет Франческа. Я чувствую, как она прожигает меня ненавидящим взором, но не поддаюсь на провокацию. Пусть делает что хочет, называет меня какими угодно словами, хоть в истерике бьется, - я не удостою ее вниманием.

- Ее отец, Труффальдино, был твоим конкурентом и покончил с собой из-за неудач в бизнесе…

- Чушь собачья! Маленькая воровка хочет оклеветать меня! Ты ведь не веришь ей?!

- …После этого Франческа попала в психиатрическую лечебницу. Она убила Моретти и теперь добралась до тебя. Она убьет тебя, а потом разорит Фабрику, как это было с Империей. Все доказательства у тебя в руках, но верить им или нет – твой выбор. Я свое дело выполнила и теперь говорю «до свидания», - без всяких эмоций чеканю я, а потом, избегая смотреть на Вонку, поворачиваюсь спиной и медленно иду к двери. Скварчалупи, громко ругаясь на итальянском, кидает мне вслед бокал с недопитым вином, он падает на пол и разлетается на осколки. В очередной раз я думаю, насколько удачной покупкой были сапоги из толстой резины.

- Стойте, Элизабет, - ледяным тоном вдруг останавливает меня она, когда я уже касаюсь дверной ручки. – Вы проиграли.

Наверное, именно этот внезапный переход с огня на смертельный холод заставил меня помедлить. Франческа не могла допустить, чтобы последнее слово осталось за мной, в ее глазах я была неудачницей, моя слабость действовала на нее как красная тряпка на быка, и позволить мне уйти с гордо поднятой головой было выше ее сил. Нет, я должна была разлететься вдребезги вслед за злосчастным бокалом. Она сдирала шкуры с волков – неблагодарную овечку следовало сожрать заживо. Наверное, именно поэтому она вконец потеряла голову.

- Вы проиграли, потому что за минуту до вашего прихода ваш драгоценный мистер Вонка выпил яд, который я добавила в его бокал. Будь вы порасторопнее, шагай вы чуть-чуть быстрее, он остался бы жив, но теперь… Наверное, ваше… пузо тянуло вас вниз – сами знаете, гравитация, все дела…

Наверное, большего эффекта она смогла бы добиться, только выпусти стрелу мне в спину. Не схватись я за ручку, потеряла бы равновесие, так как ноги внезапно отказались держать меня.

- Ага, теперь вы смотрите на меня! Правильно, смотрите-смотрите! Так что тебя ждет увлекательное путешествие, мой милый, - она поворачивается к Вонке, который точно оглох: не обращая внимания на нас, он с ленивой неспешностью переворачивает странички; на его лице – умиление. – У вас есть пара минут. Слезы, прощальные поцелуи, что хотите. Наслаждайтесь интимом – а тетя Франческа отвернется.

Встрепенувшись, Вонка поднимает голову:

- Простите, девочки, увлекся: такое занимательное чтиво! – игриво улыбается он. - Элли, это Саймон сделал?

Увидев мое лицо, он хмурится и вскидывает вверх указательный палец:

- Ой нет, Элли, не-не-не, тебе нельзя волноваться! “Туда” я пока не собираюсь.

- Да плевать, куда ты там собираешься! Ты скоро сдохнешь, жеманный импотент, – огрызается Франческа. Озабоченное выражение ее лица говорит о том, что она уже осознала ошибку и теперь судорожно прикидывает, как ей исправить ситуацию.

- Фи как грубо, - манерно тянет слова Вонка, обиженно поджимая губы. – Вовсе я и не думал пить твою отраву. К твоему сведению, вред алкоголя научно задокументирован. Я только для виду бокальчик подержал, а все, что в нем было, выплеснул во-он туда. А вот ты, милая моя, - подмигивает он Скварчалупи, - выпила кое-что… хе-хе… забавненькое. Элли, останься, сейчас тут будет весело, - подмигивая, он протягивает мне руку.

Я перестаю понимать происходящее. Франческа, судя по тому как она ошалело хлопает ресницами, тоже. Ее лоб покрывается испариной, по лицу разливается смертельная бледность. Она перестает ругаться и, глядя на Вонку во все глаза, начинает трясти головой так, что из волос вылетают шпильки.