Он крепко-крепко обнимает меня сзади, а я все еще намертво цепляюсь за поручень. Дым из котла закручивается по спирали, и в этой модели торнадо мне мерещится аккуратный домик с красной черепичной крышей. Куда же приведет меня дорога из желтого кирпича?

- Так было нужно, Элли. Ты думаешь, Франческа не стала бы за тобой следить? На кону стояла не только фабрика и даже не только мы с тобой, на кону был весь мир, который, получив эти дьявольские концентраты, стал бы совсем иным… – он гладит меня по затылку, по шее, а потом резко останавливается, недоверчиво ощупывая короткие прядки. – Твои чудесные волосы, Элли! Где они?!

Удивительно, что заметил это он только сейчас.

- Я их отрезала. А еще я ушла с работы и начала писать рассказы.

- Но… но они же отрастут? – все еще переваривает увиденное он. Как заметила бы мама, мужчины всегда тяжело переживают перемены в женщине.

- Отрастут. А те десять рецептов… Я боялась, ты мне их никогда не простишь.

- Элли, а-у, стал бы я в таком случае давать тебе клятву! В богатстве и в бедности, в болезни и в здравии… – и дальше по списку. Это что-нибудь да значит ведь, так? Уж явно больше, чем какой-то десяток подставных рецептов! – пренебрежительно хмыкает он.

- Подставных?!

- Конечно, подставных. Ты, правда, думаешь, что реальные рецепты откроет пароль ФАБРИКА, а не хитроумная система сканирования ДНК и общемолекулярной диагностики, которая после предоставления доступа в хранилище также снабдит тебя полным пакетом медицинских анализов?

- Я не…

- Ах, Элли, - он покровительственно треплет меня по щеке. - Когда-нибудь, когда ты доживешь до моих лет, ты тоже научишься думать на несколько шагов вперед, но сейчас почему бы тебе просто не посмаковать нашу победу?

Он касается моих пальцев, вкладывая в них крошечный флакон с алым содержимым.

- А вот и последний образец. Здесь, Элли, апофеоз гения Моретти - формула чистой любви, - Вонка хмыкает с грустной иронией. – Самоотверженной, нежной… и ах, забыл, как там было дальше. В общем, короче говоря, просто вообрази десяток возвышенных эпитетов, прежде чем запустишь этот шедевр туда, куда следует.

Я смотрю в его темные сияющие глаза и, не отводя взгляда, протягиваю руку в сторону и разжимаю пальцы. С плеском флакон уходит на дно, и торнадо окрашивается в красноватый оттенок, разнося по комнате запахи мускуса и миндаля.

- Во дела! А любовь, оказывается, пахнет миндалем, - смеюсь я.

- Конечно, миндалем, - с готовностью кивает Вонка. - А еще кориандром, ванилью и немножечко – капелюсечку! - шоколадом. И все, кто когда-нибудь любил, об этом знают.

Мгновение он смотрит в сторону, а потом, придерживая цилиндр, заглядывает вниз, вздыхает, качает головой и что-то бормочет себе под нос.

- Что-то не так? – взволнованно интересуюсь я.

- Нет! Да! Пора. Пора, Элли. Время пришло, - решительно обрубает он.

- Время?..

- Да! Время расстаться с этими перчатками. Как они мне надоели! Чувствовать мир через броню, постигать реальность через барьер не многим лучше, чем совершать подвиги, глотнув эликсира Моретти. Я больше не хочу, чтобы что-то меня сдерживало, - и он, безжалостно сминая тонкую кожу, срывает темные перчатки и с ненавистью швыряет их в котел. А потом зачарованно рассматривает свои ладони с обеих сторон, точно видит их впервые, и касается моего лица, большими пальцами рисуя круги на нежной коже щек. Между его бровями залегает маленькая морщинка, а выражение глаз смягчается, как забытое на столе сливочное масло. Наконец, с трепетом он касается моего округлившегося живота, попеременно качая и кивая головой, точно не в силах определиться с эмоциями.

- Это девочка, - шепчу я, вытирая увлажнившиеся глаза.

- Хм, знаешь, этого стоило ожидать. Я всегда был просто магнитом для женщин. Ты, Шарлотта и теперь еще вот… Может, назовем ее Франческой в честь…? Ладно-ладно, понял, глупая идея.

Когда-то мы с Эдом возвращались из школы домой и он сказал мне, что быть счастливой не в моей природе. Что я живу мечтами или прошлым, что слишком много анализирую, что пребывая в своей голове, я упускаю вещи, которые по-настоящему важны. Я думаю, что тогда он был прав. А еще я думаю, что скажи он мне это снова, то точно бы ошибся.

Я изменилась. Я смотрю в будущее без страха, я готова жить по принципам, в которые верю, и у меня совсем нет времени, чтобы скучать. Я живу в невообразимо, бесконечно сложном мире, который все хотят, но не могут объяснить. Предельная сложность этого мира, возможно, слишком велика для человеческого мозга, который, так же как и наши глаза, адаптировался к реальности не чтобы открыть нам истину, а чтобы дать возможность выжить. Этот мир лучше любой фантазии, потому что его законы нам недоступны. И я сейчас говорю не о мире шоколадной фабрики, не о «плавильном котле фантазий и грез», а о мире, который встречает нас восходом солнца каждое утро. Об этом абсурдном мире из темной материи и атомного супа. Пусть я и не знаю ответов, но меня это не удручает, потому что я больше люблю вопросы. Пусть в этом мире есть рутина и хаос, но еще в нем есть любовь и красота, возможность постигать и чувствовать. Я люблю его просто за то, что он дал мне возможность существовать. И каждый момент я хочу прожить осознанно.

- Элли… Элли, – нежно шепчет мне Вонка, точно приглашая проснуться.

И я касаюсь его губ указательным пальцем. Нам больше не нужны слова.