Когда я заканчиваю монолог, у нее на лице совершенно несчитываемое выражение, под стать кабинету, скрывающему всякий доступ извне к внутреннему миру хозяйки.

- Какая интересная, многогранная история. Некоторые грани делают ее почти уголовно-наказуемой. Вам ведь известно, миссис Вонка, как поступают с потерянными детьми благонравные граждане? – говорит она почти извиняющимся тоном, но мне становится не по себе. Я пристыженно закусываю губу и опускаю глаза, как и всегда в случае конфронтации, начиная ощущать свои проколы и невольно принимая сторону нападающего.

Хорошее возражение так и не приходит мне в голову. Не говорить же, что Шарлотта насмерть стояла за то, чтобы ее не отдавали обратно.

- Какая вопиющая безответственность с вашей стороны держать всех в неведении относительно этой несчастной малышки, - спокойно продолжает она. - Вопиющая, почти безнравственная. А нравственные устои приемных родителей волнуют нас в первую очередь. Вы говорите, она сказала вам, что она сирота и живет на улице, но ведь она могла вас и обмануть. Вы же понимаете это? У нее в действительности могла бы быть семья, которая могла сходить с ума, разыскивая ее, пока вы думали, что совершаете акт альтруизма. Простите, у вас есть дети?

- Пока нет, - говорю я, спешно обдумывая, добавит ли мне очков, если я скажу ей, что жду ребенка.

- Да, это заметно, - с нажимом кивает управляющая. - Если бы были, вы бы лучше понимали детскую психологию и, возможно, знали бы, что трудные дети иногда сбегают из дома. Именно по этой причине, подбирая ребенку семью, мы отдаем предпочтение семейным парам с детьми. К тому же, вы ошибаетесь, если думаете, что, когда из приюта пропадает ребенок, органы соцслужб смотрят на это сквозь пальцы. Всех тягот, которые обрушились на Плессингтон и на меня лично, не описать словами. А если бы вы знали, сколько бессонных ночей я провела после исчезновения Шарлотты, моля бога, чтобы с ней не случилось беды… – она картинно прижимает руку к груди. Я знаю сколько, я чувствую: ни одной. Но не думает же она, что мы сдадимся без боя?

- Я хочу, чтобы вы поняли, мистер и миссис Вонка, я на вашей стороне. Я в первую очередь заинтересована в том, чтобы у дорогой Шарлотты появился дом. Но, к сожалению, принимая во внимание все обстоятельства, я не могу подарить вам надежду: скорее всего, после всех долженствующих проверок, через полгодика-год, когда решение доведут до вашего сведения, вы узнаете, что оно оказалось не в вашу пользу. Не обижайтесь на мою прямоту: я не сторонница пустых обещаний и не хочу, чтобы у вас появились ложные надежды. Если пожелаете, я буду держать вас в курсе относительно дел Шарлотты. У меня нет сомнений, что уже в скором времени мы найдем ей место в одной из прекрасных семей, которые стоят у нас на учете.

- Из-за того, что мы на некоторое время приютили ее? – упавшим голосом спрашиваю я, отчаянно ерзая на жестком стульчике.

- Ну что вы, миссис Вонка, за кого вы меня принимаете? Неужели я, принимая во внимание ваши благие побуждения, не смогла бы закрыть глаза на ваш чудовищный проступок ради маленькой принцессы? – мурлычет мисс Андерсон, краешком салфетки протирая клавиатуру. - Если бы это была единственная преграда, я бы ни словом о ней не обмолвилась. Поймите же наконец, я – ваш союзник. Но моя главная задача – это побеспокоиться о безопасности той среды, в которую попадет девочка. А я знаю, мистер Вонка, вы уже не раз сталкивались с судебными исками. Мистер Солт, насколько мне известно, обвинял вас в покушении на убийство. По его словам, вы хотели сжечь его и его маленькую дочь в мусоропроводе. В чем вам помогали специально обученные белки-убийцы, которые лущат орехи в одном из фабричных цехов. Как вы объясните это органам соцопеки?

- Нонсенс! Как можно было их сжечь? Печь была неисправна, - с готовностью объясняет Вонка.

Я нарочито громко смеюсь, каблуком наступая ему на ногу, потом поспешно объясняю:

- Одно из двух: мистер Солт или пытался привлечь внимание прессы, или находился под воздействием наркотических веществ. Дрессированные белки-убийцы? Серьезно? Разве этого заявления недостаточно, чтобы скомпрометировать все его обвинения?

- Конечно, миссис Вонка, - быстро и охотно уступает мисс Андерсон, по всей видимости, ожидавшая именно такого ответа. – Никто и не придал бы значения этому инциденту, если бы вслед за этим иском не последовал иск от мистера Тиви, ко всему прочему выказавшего готовность выступить свидетелем по делу Солт-Вонка. Я не сомневаюсь, что у вас есть объяснение и этому случаю, но репутация – вещь такая хрупкая, что…

- Что вы готовы продержать нас в заложниках еще двое суток? – невинно перебивает Вонка, постукивая носками ботинок друг о друга. На самом деле, я ждала этого еще раньше. Все-таки сидеть сложа руки со ртом на замке, да еще и на стуле жестком, как асфальт, да еще и под пристальным взглядом пустых глаз этой сладкоголосой гарпии – задача для него непосильная. Но теперь я даже рада его вмешательству. Я пала духом, столкнувшись с отпором, которого не могла предвидеть.

Вместо того, чтобы разозлиться, мисс Андерсон поднимает на нас скучающий взгляд. Она и этот поворот предвидела. Она словно держит в руках клубочек, чьи нити сковывают нас своими путами.

- В заложниках? – поставив локти на стол, управляющая дежурно улыбается, переплетая пальцы. - Боюсь, это вы отнимаете мое рабочее время. Я не удерживаю вас в кабинете насильно. Если вы хотите поставить точку уже сейчас, то не мне этому препятствовать. Я лишь пытаюсь объяснить вам, почему то, о чем вы просите, невозможно.

- Вот и славненько! – поднимается на ноги Вонка. – Так сколько, вы говорите?

- Сколько чего?

- Того, что вы попросите через несколько часов, когда решите, что у нас не осталось сил слушать эту чехарду, - говорит Вонка, активно обыгрывая каждое слово мимическими мышцами, прямо как персонаж фильма «Маска». – Поэтому давайте перескочим через эту затянутую и, между нами, абсолютно лишнюю главную часть и перейдем сразу к эффектному финалу – а то я, знаете ли, совсем не планировал задерживаться. Ну нисколечко. Дела зовут, дела не дремлют!

- Я вас не понимаю. Что мне, по-вашему, нужно?

- О! А знаете, неплохо. Совсем не плохо. На восемь из десяти потянет точно. Но позвольте дать вам совет: звучало бы достовернее, подними вы брови, чтобы изобразить удивление. Все-таки удивление – одна из шести эмоций, которые человек не в состоянии контролировать. Обязательно порепетируйте дома перед зеркалом, а сейчас можете посмотреть на меня – вот, в профиль вам видно? А, или вот, лучше на мою жену – видите этот естественный изгиб бровей? Спасибо за иллюстрацию, Элизабет, можно больше не стоять с шокированным видом.

Пока я панически думаю, как же вырулить из сложившейся ситуации, чувствуя, как меня бросает в холодный пот, мисс Андерсон молча тянется к кнопке вызова охраны.

- Вам нужны зеленые бумажки, - так медленно отчеканивает Вонка, точно имеет дело со слабоумной. - Такие, знаете… - он щурится, поднимая указательный палец, - …с цифрами.

Поздно. Вашему вниманию фильм «Непристойное предложение», часть вторая. Впервые за двадцать пять лет порядочной жизни я стала соучастницей преступления. Немой и, как правильно заметил магнат, шокированной.

- Зеленые бумажки с цифрами? – совершенно обезличенным голосом воспроизводит мисс Андерсон, так что и не понять, усмехается она или уже загадывает желаемую сумму. Слава богу, кажется, праведный гнев ее не раздирает. Да и на кнопку вызова охраны она так и не нажала, оставив безжизненную желтоватую ладонь на краю столешницы.

Вонка закатывает глаза:

- Червонцы, шкаренки, капуста – ничего не напоминает, нет? Бабки, тугрики, шайбы, шелестуха, фити-мити, шуршалки…

- Только благодаря моей глубокой симпатии к вам обоим, я сделаю вид, что этого не слышала, - решительно обрывает поток синонимов управляющая. – Девочка должна быть здесь в течение завтрашнего дня. Если ее не будет, ожидайте ордера и повестки. Заметьте, здесь я тоже иду на компромисс, давая вам возможность объяснить ей ситуацию и попрощаться.