- В чем дело? – сухо спрашиваю я.

- Ни в чем, мисс Элизабет, - улыбка все еще не сходит с его лица. И почему некоторые из умпа-лумпов взяли за правило называть меня не иначе как «мисс Элизабет»?

Нетерпеливая Шарлотта пролезает вперед:

- Ну, так вы знаете, где мистер Вонка или нет?!

- В Говорящем Кабинете. Он страшно занят, мисс Элизабет. Как никогда еще не был в жизни, - умпа-лумп чешет нос, а его глаза так и светятся ехидством и торжеством.

- Что еще за Говорящий Кабинет? – спрашивает Шарлотта.

- Это комната для переговоров, - объясняю я. – Именно здесь были обговорены все условия сотрудничества мистера Вонки и умпа-лумпов, и их контракт окончательно вступил в силу. После этого, насколько я знаю, Кабинет не использовался.

Умпа-лумп согласно кивает, подтверждая мои слова, и глядя на свои отполированные ногти, будто бы невзначай добавляет:

- Что поделать? Перемены неизбежны. Нас всех ждут очень большие перемены, - он переводит многозначительный взгляд на меня, и сердце екает. Все эти намеки могут означать только одно: он знает, что я беременна! Но как? Откуда? Неужели и Вонка знает? Получается, что в Кабинете он сейчас ждет меня? Для чего, для «обсуждения условий»?

Меня бросает в холодный пот. Дышать становится трудно.

- Миссис Вонка, ну чего вы стоите? – тормошит мою руку Чарли. - Пойдемте уже в этот кабинет. Он далеко?

- Нет, милая.

Однако до кабинета мы так и не доходим, потому что еще в коридоре встречаем Вонку. Он идет навстречу, небрежно помахивая тросточкой, и идет не один. По левую руку от него и чуть впереди идет женщина, которую я раньше никогда не видела. Первое, на что я обращаю внимание, - это ее ноги. Они чуть кривоватые и ужасно тощие и длинные, так что в сочетании с высокой шпилькой вызывают у меня ассоциации с задними лапками кузнечика. Она смотрит прямо перед собой в одну точку, точно проходит фейс-контроль, а я в это время по мере приближения осматриваю ее с ног до головы. Ее наряд кажется мне слишком подиумным, но он совершенно точно понравился бы Мэтти: это черная кожаная куртка, пышная юбка-солнце в крупную шахматную клетку, черные плотные колготки и полусапожки в тон. В руках у дамы – чемоданчик-дипломат. Когда она становится совсем близко, я вижу, что несмотря на слой штукатурки на лице, ей точно еще нет и тридцати. И она красива.

«Она как из журнала» - громко шепчет Чарли, с восторгом взирая на прекрасную незнакомку.

Та вопросительно смотрит на меня, еще более вопросительно - на Чарли, а я в таком же замешательстве гляжу на нее. Синхронно мы переводим взгляд на Вонку, ожидая, что он нас представит друг другу. Но тишину первой нарушает Шарлотта:

- Вы такая красивая! А вы кто? – непосредственно говорит она.

- Grazie, детка, - улыбается дама, продемонстрировав ряд ровных белоснежных зубов. Такую же голливудскую улыбку сделали в клинике и моей маме, и выглядит она совершенно искусственной. – Меня зовут Франческа. Франческа Скварчалупи. Ты наверняка слышала об удивительном желе Salto?

- Неа, - пожимает плечами Шарлотта.

- Это пока что, - не теряется Франческа. - Скоро о нем заговорит весь город, а потом – и весь мир.

- Возможно, вы просто неверно поставили вопрос, мисс Скварчалупи, - менторским тоном замечает Вонка, вытащив из кармана жилета часы на цепочке, и, щелчком откинув крышку, смотрит на циферблат. – Милая девочка, ты наверняка слышала о довольно посредственном желе Salto?

- Неа.

- Вот, мисс Скварчалупи, - говорит Вонка. – Теперь я, конечно, мог бы более емким словом охарактеризовать вашу…гм-м… продукцию, но этикет диктует мне воздержаться.

- Как странно, что после столь сокрушительных фактов, вы не теряете скепсиса. Я уже упоминала, что моей технологией заинтересовались даже производители аттракционов и игровых площадок. Газеты пишут, что она не знает ни подобных, ни равных. В Италии и Южной Европе уровень продаж зашкаливает, мы с трудом поставили процесс на конвейер. А скоро волна популярности достигнет и Англии. Впрочем, все это я вам уже говорила. С вами я предельно откровенна.

Франческа переводит темные блестящие глаза на Шарлотту:

- Ты так и не сказала мне своего имени, крошка, - хотя она и улыбается, а ее итальянский акцент делает речь удивительно мягкой и вкрадчивой, она не кажется ни приятной, ни дружелюбной.

- Чарли.

Гостья кивает и встречается со мной взглядом, безмолвно вынуждая назвать свое имя:

- Элизабет.

- У вас прекрасные дети, мистер Вонка, - улыбается она. – Я была бы счастлива познакомиться с их матерью.

Кажется, на моем лице начинает перемежаться целый калейдоскоп всех возможных оттенков красного. У меня не возникло сомнений, что Франческа сказала это специально, ее взгляд выдал, что она знает, кто я, но все равно я чувствую себя до смерти сконфуженной. А на Вонку и смотреть не могу.

- У меня нет детей, - только и выдавливает не своим голосом он.

- Простите, произошло недоразумение, - поспешно говорю я, давая магнату возможность прийти в себя. – Я и есть миссис Вонка, а Чарли - моя племянница.

- Ah, mi scusi tanto! Простите меня! – картинно прижимает руку к губам Франческа. – Мне так жаль! Просто вы выглядите столь свежо и юно, миссис Вонка. Говорят, что счастливые люди не знают возраста. Видимо, вы очень счастливы.

- Ничего страшного не произошло, мисс Скварчалупи.

- Пожалуйста, называйте меня Франческой! Мы с вами почти ровесницы. А “Скварчалупи”, я знаю, звучит для англоязычных, как белый шум на радио, - она коротко смеется. – Зато мои соотечественники сразу знают, с кем имеют дело. Видите ли, моя фамилия означает “сдирать шкуру с волков”. Отчасти это мое призвание, - она вновь хохочет. – В большом бизнесе по-другому никак. Мистер Вонка, я надеюсь, вы хорошо подумаете над моим предложением, так сказать, взвесите все «за» и «против». Скоро я приду к вам за ответом. И пожалуйста, не держите на меня зла за эту маленькую проверочку. Мне нужно было выяснить, годитесь ли вы мне в партнеры – я не потворствую непродуманным решениям и для меня важно было увидеть фабрику изнутри.

- Всего доброго, мисс Скварчалупи, - холодно кивает Вонка.

- О, ради бога! Франческа! Только Франческа. Ваши маленькие рабочие проводят меня?

Вонка коротко кивает, и как из-под земли вырастают два умпа-лумпа в костюмах секьюрити.

- Была рада познакомиться с вами, Элизабет. Родись вы в Италии, вас бы звали Элизабетта. Не правда ли, красиво? Элизабетта. До встречи, Чарли! До свидания.

Чарли глядит ей вслед, а потом, развернувшись, говорит, обращаясь ко мне:

- А я и не знала, что «Скварчалупи» - итальянская фамилия. У управляющей Плессингтона – тетки, которую мы видели в магазине, - такая же. Ей-то она точно подходит: она с нас три шкуры драла. И как не верь после этого, что фамилия определяет характер?

========== Часть 19 ==========

- Красивая женщина, - подмечаю я беспристрастным тоном бьюти-эскперта, когда длинноногий силуэт Франчески пропадает из поля зрения.

- М-да?.. – Вонка презрительно поджимает нижнюю губу. - Не заметил.

Он разворачивается и медленно идет в обратном направлении, тревожно хмуря брови. Я пристраиваюсь рядом, Чарли плетется сзади. Чувствуя, что момент сейчас неподходящий, она и не пытается напомнить магнату об обещанной экскурсии.

- Кто она такая? – спрашиваю я. Маловероятно, что мне удастся разговорить Вонку, но есть смысл хотя бы попытаться.

- Кто «она»?

- Франческа Скварчалупи, конечно. Кто она такая?

- Интуиция подсказывает мне, что Франческа Скварчалупи – это Франческа Скварчалупи и что, кажется, ты сама ответила на свой вопрос.

- Я имела в виду - что ей нужно?

- Почему ты всегда спрашиваешь одно, подразумевая другое, и предполагаешь, что я должен тебя понять? Это все равно, что спрашивать, когда подорожает нефть, желая узнать, сколько стоит пиво. Или это снова языковая конвенция вроде «не хочешь посмотреть мою коллекцию деревянных уточек?», или «мне нужно попудрить носик», или «как дела?».