- Если будешь есть так много сладкого, к старости у тебя и одного не останется, - учительским тоном замечаю я. Шарлотта недовольно отмахивается.
- Мистер Вонка, а вы научите меня магии? – она делает умильные глазки. - Хотя бы одному заклинанию? Малюсенькому? Например, как превратить воду в шоколад?
- Воду нельзя превратить в шоколад, - категорично отрезает Вонка, с чувством собственного превосходства выпрямляясь в кресле. Уголки губ Шарлотты разочарованно ползут вниз. – А вот молоко можно, - заговорщеским тоном продолжает он, - если добавить в него волшебные бобы.
- Волшебные бобы?! – вскрикивает она, от нетерпения хлопнув в ладоши.
- Именно так! – взмахивает указательным пальцем Вонка. – Какао-бобы! Если хочешь, завтра я покажу тебе, как это делается.
- Конечно, хочу! Спасибо! Спасибо вам огромное! – С детской непосредственностью Чарли забирается к нему на колени и обнимает за шею. - Я прибегу к вам сразу, как проснусь!
Вонка замирает с совершенно оторопевшим лицом, словно вокруг его шеи кольцом сомкнулся питон и достаточно одного неловкого движения, чтобы разозлить хищника. Он нервно хмыкает, а потом, умоляюще глядя на меня, делает неуверенные попытки освободиться.
- Боюсь, нет, Чарли, - прихожу на помощь я. – Сначала у нас шопинг, пока в магазинах еще нет толпы, а потом все остальное.
- Но миссис Вонка!..
- И никаких «но»!
Чарли понуро возвращается к себе в кресло, однако в ту же минуту забывает о своем разочаровании и вновь, сгорая от любопытства, обращается к Вонке:
- Мистер Вонка, а ваша трость, она волшебная?
- Не исключено, - задумчиво потирает подбородок магнат, начавший приходить в себя после нервного потрясения. – Никогда раньше об этом не задумывался, но все может быть. Возможно, я просто не знаю правильного заклинания.
- Я знаю! Я знаю! – прыгает на месте Чарли. – Давайте мне ее сюда!
- Э-э, я не думаю, что… - пытается противиться Вонка, но Шарлотта требовательно протягивает маленькую ручку, и магнат… сдается? Глазам не верю! Как у этой крошки так легко получается вить из него веревки?
- Абракадабра! – торжественно восклицает Чарли, поднимаясь на ноги прямо в крессе и направив шарик набалдашника в центр гостиной.
Разумеется, ничего не происходит, но Чарли победно оглядывает нас.
- Вы ЭТО видели?
- Я, кажется, отвлеклась. Что именно? – уточняю я.
- Эх вы, миссис Вонка, все на свете прозевали. Только что я остановила время, маршем прошлась по комнате, сделала три кувырка, встала на мостик и вновь забралась сюда… Ну да! Вы же замерли вместе со временем! У вас-то ведь не было волшебной палочки!
- Надо же! – я делаю удивленное лицо, а Вонка, кажется, и в самом деле удивлен. Уж не принял ли он эту невинную фантазию за чистую монету?
- Так, я хочу получить свою трость назад, - капризно говорит он, и Чарли, спрыгнув с кресла, заливисто хохоча, отбегает в угол.
- Убирайся, злобный Морпокс! – кричит девочка, направив трость на Вонку и размахивая ею, как шпагой. – Ты своего не получишь! Мне нужна палочка, чтобы спасти Волшебное Королевство! Один шаг вперед – и я превращу тебя в лягушку!
- А я тебя – в надоедливую букашку! – раздраженно парирует Вонка. – И для этого мне вовсе не нужна волшебная палочка.
- Ты лжешь, злобный Морпокс! – с пафосом декламирует Чарли, подбегая ко мне. - Но прекрасная принцесса остановит тебя, потому что у нее доброе сердце, а на свете нет такой магии, которая одолела бы доброе сердце. Приступайте, ваше высочество принцесса Лейла, - почтительно обращается она ко мне. - А я пока спасу наш мир! Это поможет вам! Я буду использовать магию фей! – она кладет мне в руку трость Вонки, а сама, напевая под нос победный мотив, выбегает из комнаты.
Забавно, но кажется, я ни разу не держала в руках трость Вонки. Улыбаясь, я устремляю набалдашник ему в грудь:
- Вот и пробил твой час, злобный Морпокс. Я не стану уподобляться тебе и не замараю руки твоей кровью. Напротив, я принесу тебе величайший дар: я излечу тебя от тьмы, которая поселилась в твоем сердце и дам твоим душевным ранам затянуться. Ты больше никогда не осмелишься угрожать Волшебному Королевству и его обитателям. Отныне ты станешь добрым колдуном и будешь трудиться во благо других. Ты согласен, злобный Морпокс?
- Даже не знаю, - насмешливо отодвигает в сторону трость Вонка. – Боюсь, это заклинание тебе не под силу, прекрасная принцесса.
- Ты плохо знаешь сказки, злобный Морпокс, - смеюсь я. – Поцелую настоящей любви подвластны любые чары.
Я обнимаю его и поднимаюсь на цыпочки. Пламя камина бросает на нас пляшущие тени, глаза Вонки горят, как два уголька. Видно, и в самом деле вокруг нас соткалась какая-то невидимая магическая пелена, положившая конец привычным смятению и скованности. Я снова слышу в голове голос врача, объявляющий конец моей прежней жизни, и не отдавая себе отчета, прижимаюсь к губам магната с еще большей страстью, пожалуй, неосторожной, но неконтролируемой.
-О! Поцелуй настоящей любви! – радостным звоном прерывает нас голос Чарли. – Я знала, что вы догадаетесь, принцесса! А я одолела всех остальных врагов! Теперь закатим пир на весь мир! У нас остались еще маршмеллоу?
- Да, еще полно, - говорит Вонка. Когда мы подходим к креслам, я чувствую его ладонь на своей спине, и это бережное прикосновение приводит мое сердце в трепет. Втроем мы вновь придвигаемся ближе к камину, подкидываем в него поленья, и время на быстроходных люггерах подхватывает нас и уносит в безбрежные дали, туда, где размываются границы между обычной жизнью и подлинной сказкой.
За окном бушует непогода, но в нашем маленьком кругу я чувствую, как тепло золотой нитью проходит через наши сердца, соединяя их воедино. Приходит время для того, чтобы отблагодарить провидение за все подаренные чудеса. Чудо быть семьей. Чудо понимать друг друга. Чудо любить. И пусть Рождество пришло в наш дом на день позже, главное, что все мы, так или иначе, обрели друг друга.
========== Часть 16 ==========
Его дыхание напоминает шепот ветра, заблудившегося в листве. Оно настолько ровное, что им можно было бы измерять время, приди мне в голову такая прихоть. Но я не считаю секунды. Мне не до этого, ведь у меня есть более неотложные дела. Сейчас я всеми силами стараюсь запечатлеть этот момент в памяти, набить на подкорке головного мозга, чтобы в любой день сюда можно было вернуться. Закрыть глаза и мысленно перенестись в эти часы, когда счастье кажется осязаемым, но знаешь, что наступит утро – и оно снова прольется между пальцев.
Это непросто, однако я стараюсь концентрироваться на деталях.
Начнем с того, что я не знаю, что побудило Вонку остаться сегодня со мной: засыпать он всегда предпочитал в одиночестве, а если я пыталась протестовать, то только нравоучительно качал головой:
- Если у тебя проблемы с засыпанием, то психологи в таких случаях рекомендуют брать в постель плюшевого мишку. А я не столь функционален. Как говорят экономисты, мы «несовершенные субституты». Потому что, во-первых…
Впрочем, не мешает заметить, что сегодня он весь вечер вел себя странно: подозрительно открыто, радушно, я бы даже рискнула сказать, нежно, хотя это совсем не его эпитет. Конечно, у него бывали приливы хорошего настроения, обычно возникающие в тот момент, когда плен вдохновения уже отпускает, а воодушевление от работы еще осталось, но сейчас у меня возникло стойкое ощущение, что здесь все неспроста. Или он что-то замышляет, или произошло какое-то событие… Но какое? Что могло его так изменить и как долго это продлится?
Я снова поворачиваюсь на бок и внимательно разглядываю его темный силуэт. Вонка лежит на спине, скрестив руки на груди, точно древнеегипетский фараон в саркофаге. С тех пор как он уснул, он не пошевелился ни разу, я отслеживала. Если бы он не дышал, у меня могли бы возникнуть подозрения, что он мертв.
Я собиралась сказать ему свою новость сегодня же, но хрупкая идиллия вечера и ночи лишила меня храбрости для отчаянного шага. Я неоднократно пыталась спрогнозировать его реакцию, в душе понимая, что от него можно ждать чего угодно, и мое воображение уже успело нарисовать картинку собранных чемоданов и прощания с фабрикой. Я не верила всерьез, что такое может случиться, но страх потерять все в одночасье парализовал, как змеиный яд, и чем больше я думала о грядущем, тем сильнее осознавала всю степень своего недоверия к магнату. Брачный союз не скрепил нас – мы не стали единым целым, я так и не узнала его до конца. Мы одиночки, и по-прежнему живем в разных мирах. Но нас объединяет что-то, с чем ни тот ни другой не может совладать: мы можем стремиться к счастью, только зная, что где-то рядом есть другой, с кем мы связаны неразрывно. Теперь этой ситуации предначертано измениться: ребенку суждено или разорвать скрепившие нас узы, или наоборот сплотить нас. И зная о неизбежности перемен, я жду их с ужасом и трепетом, понимая, что за любым счастьем следует момент расплаты. Ничто не пугает меня больше, чем перемены, и осознавая это, я снова раз за разом вспоминаю своего отца.
