— Что же ты такое? — прошептала Агнесса, едва шевеля губами. — И я тоже?
Лучи первой зорьки аккуратно, будто пробуя на вкус, лизали небо и оставляли за собой бледно-оранжевые всполохи. За окном послышались крики петухов и робкое блеяние козы. Мир просыпался, а Агнесса так и лежала с ленточкой в руке и пыталась понять, что делать дальше. Было слышно, как за стенкой Афра шумно зевнула и потянулась. Женщина прокашлялась и встала с кровати. Действительно, просыпается рано, как и предупреждала.
«И уж точно не заботится о покое постояльцев», — мысленно улыбнулась Агнесса.
— Красавица, спишь еще? — позвала Афра, будто услышала ее мысли. — Вставай, накрой на стол, а я пойду скотину накормлю, да молочка нам свежего принесу.
— Хорошо, Афра, — вежливо отозвалась Агнесса. — Уже встаю.
Хлопнула дверь. Хрипловатый голос молочницы послышался за окном. Агнесса быстро оделась, умылась и принялась хлопотать на кухне. Афра была к ней очень добра, пустила на ночлег, поделилась ужином и даже не взяла денег. Хотелось сделать для нее что-то приятное, поэтому Агнесса растопила печь и быстро запекла каралики из сладкой муки с водой, как всегда делала ее мама. От воспоминания в груди защемило. Агнесса отмахнулась от грустных мыслей и продолжила заниматься делами. Когда Афра зашла с улицы, ее ждал завтрак, чистая горница, а Агнесса заканчивала убирать постели.
— Хм, а ты молодец! — похвалила женщина. — Ну, пойдем скорее, пока молоко теплое.
— Иду, иду, — Агнесса свернула последнее покрывало, зашла на кухню и вскрикнула.
Мертвая молочница разливала молоко по стаканам.
Глава 17
Противный, тяжелый комок подступил к горлу. Агнесса поняла, что ее вот-вот стошнит, и выбежала на улицу. Запах прелого сена ударил в нос и окончательно спровоцировал рвоту.
Едва Агнесса отдышалась, в груди зажгло. Перед глазами побежали видения из прошлого. Детство, душистые поля, веселые игры с детворой. И как мама учила ее прясть, и как донна Хельга взяла к себе в подмастерья, и как папенька плел красивейшие корзины. И как Бруно учил ее грамоте, и как она влюбилась, и как ждала его записки и писала ответы. Их первый робкий поцелуй и первые жадные касания горячих тел. А потом чума, тела родителей в маленьком доме, Николаус весь в струпьях на телеге во дворе пекаря, матушка и… он — Бруно. Его последний поцелуй, такой горячий и болезненный. И мольбы о прощении. Последнее, что помнила ее душа — предательство любимого и его же раскаяние. За доли секунды она не просто вспомнила, а будто снова пережила все, что с ней было.
Страх, отчаяние, боль, бессилие захлестнули клокочущей, пенистой волной.
— Привет, красавица! — окликнул бодрый голос за воротами.
Калитка открылась, и во дворе появился вчерашний провожатый. Агнесса тщетно пыталась выдавить приветствие, не в силах оторвать взгляд от очередного мертвеца. Что же получается? И она тоже…мертвая? Агресса посмотрела на свои руки. Они выглядели как обычно. Как и Тацит, и Афра. Ничего, что могло бы выдать мертвецов: ни гниющих тел, ни пустых глазниц или еще чего-то подобного. Но Агнесса видела — они все мертвы. Будто картинка раздвоилась. В основе отвратительные, неприятные трупы, а сверху костюм обычного человека. И остальные видят лишь костюм, тогда как она сама может заглянуть и под него. Новая волна тошноты подкатила к горлу.
— Что, не дала тебе Афра понежиться в постели? А я говорил, с ней не забалуешь. Баба-кремень! — мужчина сам засмеялся своей шутке.
— Тацит, зови Хранителей! Похоже, наша гостья не в порядке.
Афра резво подскочила и скрутила Агнессе руки. Та бессильно осела на землю. Проклятое сено воняло сильнее, отчего желудок пульсировал и сжимался.
— Посиди пока так, — прохрипела Афра и накинула петлей на руки веревку. — Для твоего же блага.
Агнесса молчала. Она не знала, что сказать, да и не хотела ничего говорить. По щекам струились слезы, оставляя мокрые дорожки. И хотя петля не казалась тугой, сопротивляться не получалось. Просто не было сил. Да и зачем? Пусть Хранители придут и заберут ее. Только бы скорее кошмар закончился. Что они будут делать с ней? Терзать? Мучить? Может ли быть больнее, чем сейчас? Наверное, может. Только вот умереть второй раз уже невозможно. Хотя, может быть, они снова заберут у нее душу? И тогда все вернется, как было. Она ничего не будет помнить о своей жизни, о боли и о Бруно. Афра что-то хрипела ей в ухо, черная шавка вертелась и визгливо тявкала. Звуки слились в общий гул и отдавались звоном в голове.
Ногу обожгло через ткань юбки. Агнесса непроизвольно дернулась.
— Не надо, красавица, не старайся, — Афра расценила этот жест по-своему. — Великая Судьба знает, что делать. Доверься ей.
Зачем только она взяла эту ленточку? Зачем позволила отвести себя в лес? Агнесса громко зарыдала. Всхлипы вырывались из нее со стоном и кашлем. Испуганная Афра опустилась рядом на траву. Земляного цвета палец коснулся мокрой щеки.
— Великая Судьба, смилостивись! — прошептала Афра. — Что же с тобой, деточка?
— Это с-слезы, — от рыданий Агнесса начала заикаться.
Она дернулась и попыталась увернуться от противной руки. Афра смотрела круглыми от ужаса глазами, явно в шоке от незнакомых эмоций.
— Слезы, — повторила Агнесса громче. — Я п-плачу. Потому что мне б-больно! И страшно. Афра, мне очень страшно!
Услышав свое имя, молочница вздрогнула и отползла подальше, будто Агнесса могла ее задеть звуком голоса.
— Во мне теперь живет д-душа, — всхлипы стихали. — А т-ты мертва! Вы все мертвы. И я тоже. Я мертвец с душой. Как может такое быть вообще?
Агнесса не знала, зачем говорит это. Ведь Афра даже не могла понять ее слова. Никто не мог. Из груди вырвался судорожный вздох. Ленточка продолжала жечь кожу. Какая назойливая и гадкая вещь! Проклятые цзяорены! Будь они неладны! И с чего они взяли, что Агнесса способна справиться с таким испытанием? И вообще, что они хотели от нее? Зачем им нужно было возвращать ее душу? Кто теперь ответит на мириады ее вопросов? Хранители? Они ведь, скорее всего, уже в пути. Тацит наверняка успел добежать до своей избы. А значит, и вызвать их. В каждом доме есть небольшой камень размером с ладонь. Достаточно его потереть, чтобы Хранители услышали зов.
Агнесса усмехнулась. Вызвать Хранителей могла и Афра, но отправила Тацита. Потому что побоялась сделать это сама? Или просто не додумалась? А может, испугалась, что странная девица будет всегда ассоциироваться с ней, а люди начнут обходить ее стороной? Хотя теперь нет никакой разницы. Собачонка продолжала лаять, но уже намного ленивее.
«Интересно, почему она не убежала следом за хозяином?» — безучастно размышляла Агнесса. Мысли проплывали в голове будто бы сами по себе, без ее участия.
Ногу снова обожгло. На этот раз гораздо сильнее. Так, что Агнесса шумно втянула воздух сквозь зубы. Афра опасливо на нее покосилась. Ленточка заставляет бежать. Но куда? И какой в том смысл?
— Дай мне воды, прошу, — Агнесса посмотрела на молочницу так жалобно, как только умела. Та лишь подозрительно прищурилась. — Пожалуйста, Афра. Я истощена. Да и куда мне деться?
Для убедительности она покачала связанными за спиной руками. Женщина поджала губы, но все же встала и направилась в дом. Агнесса поднялась на ноги. Они затекли и не хотели слушаться, вчерашние мозоли саднили. Доли секунды хватило, чтобы понять — бежать она не сможет. Но нужно хотя бы попытаться выбраться отсюда.
Первая волна шока и ужаса от осознания происходящего схлынула. Остался страх. Не тот панический, который ощутила Агнесса, когда увидела перед собой мертвеца, не тот отчаянный, что отнял силы и заставил смиренно ждать своей участи. Это был страх совсем иного толка. Он подгонял, давал возможность двигаться через боль, заставлял быстро искать решения.
Когда Афра вновь вышла во двор, там уже никого не было. Только черная собака отчаянно рыла землю на улице. Молочница вышла за ворота и осмотрелась. Пусто. Редкие люди только-только начали выходить со дворов. Почти сразу к ней подбежала девочка лет двенадцати в выглаженном переднике поверх темно-синего платья.
