Впереди, примерно в полусотне шагов, показалась улица. Постояв немного, Агнесса рассудила, что искать там приюта будет самым лучшим решением из возможных. Ноги едва донесли до приземистых домиков. К тому времени людей на улице почти не осталось. Агнесса растерянно озиралась, думая, в какую дверь постучать. Она медленно побрела вдоль улицы.

«Пусть сама Судьба выведет меня к нужному дому», — решила девушка.

Но Судьба не торопилась с помощью. Наконец, совсем обессиленная, Агнесса просто остановилась у незнакомых ворот. Маленькая черная шавка с кудловатым хвостом разразилась звонким лаем, оповещая хозяев о чужаке.

— Цыц! Чего разбрехалась? — пожилой мужчина появился на пороге, вытирая руки о грязную тряпку. — Вы что-то хотели?

— Доброго вам вечера, господин! — помахала рукой Агнесса и натянула самую доброжелательную улыбку. — Простите, что потревожила в такой час. Не скажете ли, где можно на постой остановиться? Я иду издалека. Выдохлась вконец.

— Вот дела! — удивился хозяин двора. — Постоялые дворы отсюда далековато. Не меньше часа пешком.

Агнесса застонала. Ноги так гудели, что она скорее бы предпочла уснуть в будке этой шавки, чем идти еще дальше.

— Погоди, я сейчас.

Мужчина скрылся в доме и через минуту появился снова с глиняным кувшином в руках.

— Цыц, говорю! — прикрикнул он снова на визгливую собачонку. — Пошли, провожу тебя.

Агнесса хотела было возразить, что не выдержит столько идти, но, вероятно, ее лицо все сказало за нее , потому что мужчина поспешно заверил:

— Это рядом! В дюжине домов от меня. Там молочница живет. Она к себе на постой иногда пускает. А откуда же ты идешь, красавица?

— Из Эрфурта, — соврала Агнесса и нервно сглотнула.

Незнакомец присвистнул.

— Ничего себе! Большой путь. И куда?

— В Аугсбург, — вновь соврала девушка.

«Главное, называть те города, в которых бывала, иначе точно поймет ложь», — думала она, пока мужчина восхищался ее стойкостью. Он что-то говорил о том, что город у них приветливый, люди хорошие, и строил догадки, зачем одинокая и молодая девушка совершает одна такой сложный путь. Агнесса же только вежливо кивала и улыбалась, потому что сил на разговоры не было. Да и к чему много болтать? Она уже наврала, теперь бы самой в своем вранье не заплутать.

— Афра, открывай! Я тебе гостью привел! — закричал мужчина еще с дороги и повернул к длинному дому.

Перед воротами возвышался огромный стог сена. От него пахло прелой травой.

«Молочница. Коровам запасает, наверное», — заключила Агнесса и подумала, что сено надо бы просушить получше.

— Афра! — снова позвал провожатый.

На пороге появилась низенькая и широкая в плечах женщина в платье грязного бурого цвета. Возрастом она была, пожалуй, вдвое старше Агнессы. Волосы вылезли из-под платка, небрежно съехавшего на бок. Мозолистые руки выдавали тяжелый ежедневный труд.

— Ну чего горланишь на всю улицу? — возмутилась она. — Зайди и скажи, как нормальный человек.

— Афра, миленькая! Да я ж хочу, чтоб вся улица знала, что я к тебе иду, — мужчина добродушно рассмеялся.

Молочница, плохо скрывая улыбку, отмахнулась от гостя, и Агнесса подумала, что они так часто друг друга подначивают. Ей вдруг стало неловко, будто она вторглась во что-то интимное, но, к счастью, хозяйка вспомнила про нее .

— А что за красавица с тобой?

— Постой искала. Пустишь?

— Пущу, чего не пустить. Проходите.

Агнесса, превозмогая боль в ногах, поднялась на крутое крыльцо и шагнула в дом вслед за Афрой. В нос ударил приятный аромат печеной рыбы и лепешек. Агнесса с удивлением поймала себя на мысли, что совсем не голодна, хотя даже и не помнила, когда в последний раз ела.

— Как тебя звать, красавица? — обратилась к ней молочница.

— Агнесса, донна Афра.

— Ой, брось это. Зови меня просто Афрой. Проходи на кухню, поди голодна.

— Нет, благодарю вас. Но я буду очень признательна, если покажете мне угол, где я могу поспать. Вот, — спохватилась она, полезла в кисет и выудила оттуда несколько монет, — возьмите. Знаю, тут немного, но у меня больше нет.

Афра сначала протянула руку, но вдруг замешкалась.

— Так, коли есть не желаешь, вот там, — она показала на низкую дверь, — можешь умыть лицо и руки. Я пока тебе постель приготовлю. Завтра будем про расчеты разговоры вести. Деньги тоже отдыхать должны.

Она ободряюще улыбнулась и легонько подтолкнула Агнессу к двери.

— Так, старый сыч, а ты чего еще здесь?

— Так я это, молока хотел.

Дальнейший разговор потерялся в плеске воды. Хотя девушка и слушать его не хотела. Она устало опустилась на крошечную скамеечку и стянула туфли. Ноги тут же отозвались приятным гудением. Агнесса посмотрела вниз и ахнула: пальцы перепачканы кровью. Видно, песок и пыль, попавшие в обувь, натерли мозоли. Через боль она аккуратно промыла раны. Когда Агнесса вернулась, мужчины уже не было, а Афра хлопотала на кухне.

— Сядь поешь? Денег за это не возьму, не бойся. От сердца предлагаю.

Отказываться стало неудобно, и Агнесса скромно кивнула в ответ.

— Тацит сказал, ты пешком с самого Эрфурта идешь?

— Угу, — промычала Агнесса, отправляя в рот кусочек лепешки. Хоть голода она не чувствовала, но еда оказалась очень вкусной.

— Далеко же тебя занесло. А куда путь держишь?

— В Аугсбург, если повезет. Хотя, признаюсь, я и сама не знаю, куда иду.

Вся тяжесть прошедшего дня навалилась на плечи. Есть совсем расхотелось. Афра, похоже, уловила настроение гостьи.

— Ладно, успеем еще поговорить. Твоя постель будет за той стеной. Предупреждаю, встаю рано. За твой сон переживать не стану. Лежебокам у меня покоя нет. А сейчас давай быстро, отдыхай иди.

— Спасибо, Афра.

Агнесса улыбнулась и, стараясь ступать как можно непринужденнее, направилась к кровати.

***

Ночь Агнесса провела словно в хмельном бреду. Мучили кошмары. То лес не хотел выпускать ее и оплетал руки, ноги и шею сухими, жесткими ветвями. То призрачная девушка гналась за ней и умоляла простить почему-то мужским и до боли знакомым голосом. То множество неподвижных людей в отвратительных пятнах хрипели и взывали о помощи. То матушка вместе с родителями и Николаусом гнали ее прочь. То цзяорены скидывали свои прекрасные платья, и под ними оказывались рыбьи хвосты.

Видения, одно неприятнее другого, сменялись и кружились в хороводе, будто снежинки на ветру. В конце концов, Агнесса открыла глаза. Она даже не сразу поняла, где находится, и с шумным вздохом подскочила на месте. Постепенно воспоминания вернулись. Девушка с облегчением выдохнула и вновь легла на подушку. Ровную тишину нарушало только сопение Афры. Судя по тому, что темнота плотной шторой завесила маленькое окошко, день ожидался пасмурный.

Агнесса закрыла глаза, но сон не шел. Что ж, самое время вспомнить все, что она видела прошлым днем. Постепенно воспроизводя в мыслях одно событие за другим, Агнесса вдруг поняла — что-то неуловимо изменилось. Она стала чувствовать боль, умеет плакать, ей грустно, а к обычному страху примешивался странный оттенок. Будто кто-то может совершить по отношению к ней зло. И хоть Агнесса и не могла объяснить, что это такое, она точно понимала, что правильно называет эти слова, знает их и отделяет одно от другого. Ее ноги изранены, а матушка ее не узнала. Ничего похожего не случалось ранее ни с кем. Даже в детских сказках не говорилось о подобном. Несмотря на целый день безумия, она не хотела есть и сейчас могла бы спокойно обойтись без сна. И самое главное, мысли теперь текли совсем по-иному. Раньше не приходилось задумываться хоть о чем-то надолго. Тем более объединять между собой события, как она делала прямо сейчас.

Стараясь не шуметь, Агнесса встала и выудила из кармана юбки голубую ленточку. Не возникало сомнений, что события связаны именно с ней, ведь началось все с ярмарки, когда цзяорены подарили волшебную вещь. А что, если это происки дурных сил? Нет, голос внутри говорил, что лента несет добро.