- Ты что, Сигюн? - Локи встал и подошёл к ней, - Ну прости, прости дурака...

Ему было очень неудобно, очень не хотелось извиняться, но ему также не хотелось расстраивать жену, ведь чувство, отдалённо напоминающее благодарность к ней он испытывать не перестал.

- Вот-вот - дурака, - смеясь сквозь слезы сказала Сигюн и повисла у него на шее.

Именно в этот момент и зашёл без стука Эрнст.

- Устал ждать, - пояснил он, - я, между прочим, Хеймдалля встретил.

Локи напрягся.

- Расскажи-ка... А завтра, - смерил он паренька взглядом, - мы отправляемся в Мидгард. Делать тут нечего.

Неудавшийся поход

I

1096 год, август

Рудольф фон Траубкорн считал своим долгом, нет, прямой обязанностью присоединиться к походу. Не вышло. Точнее - он каким-то чудом или чем-то этому чуду противоположным, что было бы логичней, оторвался и заплутал. Во-первых, это невероятный позор для него и всех его потенциальных потомков, во-вторых... А что во-вторых, он сформулировать не мог даже в мыслях. Он мог как будто представить, что, собственно, "во-вторых", осознавал это, но полностью понять всё не получалось. Не мог он также и принять тот факт, что голова его не очень-то привыкла к подобным размышлениям в целом и таким архисложным логическим построениям - в частности. Не мог и не желал. Его оруженосец Нильс, единственный, кто с ним по не менее загадочным и странным причинам остался, сильно подозревал, что его господин не то что не хотел это осознавать, но даже не подозревал об этом факте.

Но это он, конечно, от общей неопытности и ещё от того, что он всего лишь человек и не может читать чужие мысли. Наглая ложь! Чтобы Рудольф фон Траубкорн о чем-то не догадывался? Да вы шутить изволите, господа хорошие! А что он не желает видеть себя ничтожеством, так оно и понятно - какой благородный господин этого захочет? Правда, дело это не меняло. Ну да какая разница?

Лес редел. И Нильс, и его господин, воодушевились, но виду не показывали - мало ли что может быть дальше. Вдруг они заблудятся ещё сильнее? Такая мысль посетила обоих, но немного видоизмененная: для Нильса она была "Точно заблудимся и не видать похода!" а для рыцаря - "Мало ли что бывает, вдруг заплутаем ещё, хоть этому и не бывать!"

II

- Всё образуется?

Форсети удивлённо посмотрел на Эрнста, задавшего этот вопрос.

-Что ты имеешь ввиду?

Эрнст будто не услышал и просто переспросил:

-Образуется ведь?

-Смотря, что ты имеешь ввиду.

-Так ты знаешь, отлипнет от меня наконец твой дед или нет?

-Понятия не имею, - Форсети оставался спокойным. В такие моменты он особенно напоминал Вотана, и это Эрнсту не то чтобы нравилось. Но кто его спрашивает? Никто. И правильно делают, если честно.

Тут Эрнст почувствовал, что на него кто-то смотрит.

-Форсети, прячь топор,- это было первое, о чем он спохватился, ведь топор у Форсети отливал золотом и на первый взгляд ни на что не годился. Дрова, однако, им кололись просто отлично, и Эрнст заочно восхищался цвергами, его изготовившими.

- Спрятал давно. Что там?

Из-за деревьев на них смотрели двое, и оба явно люди не простые. Эрнст раньше видел и рыцарей, и их оруженосцев, но уже давно. Он вообще подотвык от "цивилизованных" людей различных мастей и родов занятий, правда, с тех пор, как отец Марты и Агаты исчез незнамо куда и на него помимо его собственных, легли и его обязанности, привычка начала возвращаться, но медленно.

Рыцарь, как и положено людям его сословия, нагло начал приближаться к Эрнсту и Форсети. Эрнст склонился, но ни единый мускул его лица не дрогнул. Форсети стоял и присматривался, слегка прищурив один глаз. Хорошо, что Эрнст его в этот момент не видел, иначе бы ему Форсети показался более похожим на Вотана, чем когда-либо.

Бездонный мешок

I

Эрнст тихо подошёл к Форсети. Выражение лица его было удрученным, и с первого взгляда было понятно, что дело именно в разговоре с рыцарем.

- Ты не очень занят?

- Пока у наших никто не поцапался, так что, наверное, нет. Не занят.

- Мне предъявили требование, - шутовским тоном продолжил парень. Когда он использовал в своей речи вызубренные полгода назад в учении у богослова обороты, Форсети всегда смотрел на него с вежливым удивлением. Этот раз исключением не стал.

- И какое же требование, осмелюсь спросить, тебе предъявили? - передразнил ас Эрнста. Последний, в свою очередь, снова подумал о сходстве своего сверхъестественного знакомого с дедом.

- Быть их проводником. Оруженосец, вон, сказал, что "это должно быть честью для меня". Правда его перед этим неплохо так пихнули под бок и наступили на ногу. Но благородные господа они на то и благородные господа, чтобы сами все решать. Я не вмешивался.

-А я тут тогда причём, - тихо, с еле заметной усмешкой, спросил Форсети. Нет, ну сколько можно издеваться? Что за день такой? Интересно, а ко всем асам сегодня бесполезно обращаться?

- Пойдешь со мной?

- Не уверен в своем знании местности? Так я и подавно, если честно.

- Нет. За компанию, прошу... А то, чувствую, помру с ними.

- Ладно. Это можно. Где эти гхм... люди?

II

"Эти люди" рассматривали жилище Эрнста и девчонок, находя для себя всё более и более интересные детали. Что-то, по мнению и Нильса, и фон Траубкорна, было не так, но никто из них не мог понять, что именно, они только сходились во мнении, что даже воздух тут другой. Наконец, Нильс заявил тихонько:

- Благородный господин... А ведь тут наверняка живут язычники...

фон Траубкорн чуть не отправил своего оруженосца куда подальше, припечатав высказыванием навроде: "На нашей земле язычников быть не может, всех извели, если кто и остался, очередь за неверными", но не успел: Форсети и Эрнст объявили, что готовы идти. И хорошо сделали, ведь рыцарь был неправ: не всех язычников перевели - это во-первых; а во-вторых - какое же счастье, что фон Траубкорн ошибся! Не описать, словом.

III

Нильс и фон Траубкорн ехали на своих лошадях, коих уже уместно было назвать клячами, а рядом плелся Эрнст и вышагивал Форсети. Они уже прошли довольно много, к тому же вечерело, а значит, можно было сделать привал. Рассиживаться и спать вволю никто не собирался - время не позволяло, но отдохнуть было необходимо.

В закатных лучах что-то блеснуло. Эрнст нагнулся, присмотрелся, после чего глаза у него чуть на лоб не полезли. Наконец, он выпрямился, держа в руках иголку и нитку. На первый взгляд, ничего необычного в этих предметах не было, но, проверив прочность нитки, все убедились, что она не так-то просто рвется, а иголка тоньше, чем многие другие. Форсети выразительно посмотрел на Эрнста.

-Что?

- Вы здесь с ним, - последнее слово он особо выделил, - были?

- Были. И я избежал под... подв.. поступка, - звучало криво, но что поделать? Не выкладывать же все при этих двоих.

- Расскажешь? - Форсети будто не замечал, что они не одни.

- Вы о чем? - грубо встрял в разговор фон Траубкорн.

- Могу рассказать историю, - начал Эрнст, - дурацкую, но, как по мне, любопытную. Время незаметно пролетит.

Согласие было дано, и парень начал:

III

Флрсети докладывает: Эрнст, все это рассказывая, замалчивал много чего и не говорил, что является непосредственным участником событий. что можно понять. Чтобы этим не смущать знающих о нас жителей Мидгарда, тут все изложено как есть.</i>

Эрнст и вправду наткнулся на Хеймдалля. Но для начала стоит рассказать, что в Асгард он попал на время по инициативе Донара, которому этот парень казался намного более подходящим для ухода за его козлами, чем для места в Вальхалле. Как только Локи узнал об этом, он тут же снялся с места и направился к дому Донара, в котором самого хозяина, к слову не наблюдалось. Через полчаса разговоров с Сиф, он, раскрасневшийся и поминутно откряхивающий одежду, смотря, не блестит ли где на ней золото (думая, в частности, что ни в одном из девяти существующих миров справедливости нет: Сиф ведь нельзя поймать с поличным, заметив чужой волос на платье: что он, Локи, рыжий, что Донар рыжий. Кто будет присматриваться, особенно если речь идет о владельце Мьельнира, лишнего ума ох не имеющем), выудил из сарая своего мидгардского знакомого. Всю дорогу Локи был непривычно серьезен: одно дело высвободить Эрнста. а другое разобраться со своим спором. Попросив Эрнста подождать, пока его позовут, и скрылся у себя дома.