Легенда 1: Что нужно, чтобы Ётунхейм сам пришел к тебе...

Глава 1

1096 год.

Эти двое не то что бы сильно привлекали внимание окружающих - мало ли людей ходят по улицам. Любопытства, само собой, также не вызывали ни повязка на глазу старшего путника, ни явные следы от довольно сильных ожогов на лбу, щеках и руках другого, чего уж говорить о его же огненно-рыжей шевелюре. Тем более, что первому его повязка ничуть не убавляла благообразия и солидности, а что до лица второго, то никакие ожоги будто бы не делали его довольно правильные черты слишком уж безобразными.

Весь прошлый день лил дождь, так что земля под ногами всё еще оставалась грязью и как-то сдавленно, глухо хлюпала под ногами. Но вот снова сверкнула молния, прогремел гром, и полило как из ведра. Все нормальные люди в таком случае прячутся по домам. По своим ли, по чьм-то ли ещё - не суть дела. Так поступают нормальные люди, однако наши двое путников ни о чём таком и не думали. Рыжий лишь плотнее закутался в плащ, натянув на голову капюшон, и спрятал где-то в складках одежды руки. Затем он рассеянно посмотрел на небо и тихо, почти что беззвучно, рассмеялся.

- А ведь когда-то, братец... Поверить не могу, что теперь это объясняют иначе.

- Иначе, но правдивей.

- Почём тебе знать? Почему они, например, не отказались от одной глупости, заменив её другой?

- А ты, как я посмотрю, не перестал себя считать мудрецом и не думаешь прекратить отпускать замечания по любому поводу.

- Ну не в разных же мы мирах живём, братец! Раз ты так считаешь, ты так считал всегда. Ну или почти всегда.

Одноглазый что-то пробормотал себе под нос и так посмотрел в сторону собеседника, что тот на какую-то долю секунды посерьёзнел, но тут же будто оправился:

- Ты что-то хотел сказать, Вотан? - тут он шепнул что-то спутнику, который, в свою очередь, нисколько не изменился в лице,- и это потому, что я ётун, верно? Тут и гадать не нужно, поверь.

Повисло молчание. Оба стояли и долго ещё не двигались с места. Одноглазый глядел куда-то вдаль, хоть обзор был не из лучших: начиналась большая дорога, находящаяся в ровно таком же состоянии, что и улицы: ей предстояло так же глухо и сдавленно хлюпать под ногами этих двоих. Рыжий таращился на небо. Он не видел там (да и не ожидал видеть) ничего особенного. Однако эта серость привлекала его чуть больше жижи, на которой он стоял. Дождь не переставал лить, и он инстинктивно морщился, когда капли падали ему на лицо. Он давно успел привыкнуть к тому, что сверху на негот капает вода, а не что-то другое, но привычка морщиться осталось. Однако, предстоял относительно долгий путь.

Глава 2

I

Эрнст, хоть уже год честно постигал в городе разнообразные науки у неплохого, как говорили, богослова (скорее всего потому, что больше ему было учиться особенно не у кого) и ходил в подающих надежды, счел необходимым для себя задать дурацкий вопрос. Один лишь раз - это ведь не ужасно! Обязаны же, черт подери, умные люди знать, что такое Ётунхейм и как туда пройти!

Оказалось, не обязаны ничуть. И мало того, что не обязаны, так ещё и заочно считают, что этот самый Ётунхейм пренепременно является чем-то таким, о чем и думать - уже чуть не преступление.

"Умными людьми" он называл в своих мыслях одного-единственного человека - своего наставника. Хотя в эту категорию входили и другие, которые, по мнению Эрнста, были ровно такими же. Он чувствовал себя довольно обиженным, ведь за один этот несчастный вопрос ему пришлось выслушать такой выговор, какой в последний раз он должен был вытерпеть когда ему было шесть, то есть ровно десять лет назад, и это было невыносимо. Эрнст взад-вперёд бродил перед большим, наславу построенным домом "умного человека", пиная попадавшиеся камни. Когда камни кончились, точнее были уже слишком, как ему казалось, далеко, он поднял голову, чтобы посмотреть чего бы ещё такого попинать. Ну или, на худой конец, надеясь увидеть что-то достойное внимания. И нашёл.

Недалеко, так что можно было худо-бедно услышать их разговор (благо, слух у него был приличный), стояли двое в потертой одежде. Разговор их показался Эрнсту довольно любопытным, главным образом тем, что почти ничего в нем не было понятно. Парень постарался сделать вид, что он чуть ли не вовсе здесь кого-то ждёт, чтобы подслушать, но он мог бы с таким же успехом не стараться: спутникам до него будто не было никакого дела. Оазговор прожолжался:

- Братец, и не надоело тебе? Сколько можно шататься по домам Мидгарда и устраивать проверку всем подряд?

- Хорошо же. Ты голоден?

- Это тут при... - тут в голосе путника засквозило подозрение, - Братец! Ты что, думаешь подкупить меня чужой едой? Считаешь, что это у тебя выйдет? - повисло недолгое молчание, которое прервал тот же человек, - Как же ты прав! Не зря тебя считают мудрецом.

II

- А пиво-то дрянное... Что, с этим скрягой ты поступишь как и со всеми?

- Локи, как поступить с ним - моё и только моё дело.

- Твоё, Вотан? Что же... Ты у нас ни крошки завсегда не проглотишь, а я так не могу. Пока ты будешь сидеть тут и размышлять, я достану и пива, и еды - вот увидишь.

- Не знал, что ты опустился до настолько мелкого воровства.

- И не опускался. Всё поймешь и ещё благодарить будешь.

Оба замолчали. Вотан, сохранив непроницаемое выражение лица, поневоле старался представить, что может выкинуть Локи на этот раз. Но, как всегда в подобных случаях, не мог. Не будет удивительным, если вдруг окажется, что его названый брат и без его присутствия за почти триста лет своего полного освобождения натворил такого, что даже поверить было не захочешь. Причём об этом либо никто не узнает, либо же новости (хотя какие это уже будут новости?) о его проделках вновь обернутся катаклизмом, пускай на этот раз и только местного масштаба, хотя кто знает? Только в этом Локи предсказуем. Сам же Локи сидел, смотрел впереди себя и ни о чём особенном не думал. Нельзя сказать, что он выжидал момент, наоборот, Вотан каким-то чудом, чуть ли не впервые в жизни, казалось, отбил у него всякое желание исполнить задуманное. Тут в комнату непонятного назначения, где, собственно, они оба и находились, вошла высокая, очень крепкого сложения женщина. Локи, доселе какое-то время ни одной эмоции не выказывавший, очень оживился и, не дав женщине сказать ни слова, подскочил к ней и начал что-то втолковывать самым тихим, вкрадчивым голосом, на который только был способен. Они оба вскоре двинулись по направлению к выходу и покинули комнату. Да, Локи явно не желает изменять своим привычкам, и ведь с каким упорством он всё чаще и чаще доказывает всем своим видом, каждым движением. каждым поступком, что если он и изменился, то где-то в самой глубине своей натуры, так что и не заметно вовсе.

Прошло чуть меньше получаса, и в дверной проем наконец-то просунулась всклокоченная рыжая голова с самым непроницаемым выражением лица, которое можно было от Локи ожидать. Он встал в проёме, повернулся и бросил той же женщине пару фраз, смысл которых без какого-либо контекста понять было весьма затруднительно. Вотан не шелохнулся. Он с видом, преисполненным достоинства, отпил из кружки и даже виду не показал, что во-первых пиво до невозможности дрянное, а во-вторых - что Локи-то вернулся и, кажется, даже готов кое-что объявить. Объявить он, правда, ни о чем не успел: в комнату ворвался низенький, тощий выше пояса и намного более толстый ниже, с редким пушком вместо волос на голове. Ворвался, встал перед Локи и замер в безмолвии, со сквозящим в его лице пренебрежением. Локи было вздумал начать говорить, но человек его тут же перебил, будто только этого и ждал:

- О чём ты хвастал?

- Если ты не расслышал, то повторю и тебе тоже: поскольку сегодня жарят свинью, а это от меня не скрылось, я заявил, что съем её всю, и если всё действительно так и будет, то твой хозяин даёт нам с братом приют дня на три и обязуется меня кормить как следует, а брату не подсовывать помои вместо пива.