Пока на кухне обедал-завтракал, про Настю деду рассказал. Не всё, конечно, реальное только.

- Серьёзная, говоришь, девка? – дед меня взглядом сверлит, не вру ли.

- Серьёзная, - отвечаю, – очень. Тебе понравится.

- И когда познакомишь-то? – улыбку в бороде спрятал, а сам довольный, что внук, наконец, за ум взялся.

- Не спеши, дед, - говорю. – Сложится всё и познакомлю.

Насте я позвонил после обеда сразу почти. Договорились мы с ней встретиться в выходные: и у неё дела запланированы были, да и у меня тоже. Созванивались вечерами только мы с ней, да говорили о разном. Слышал я, как всё больше она сама собой становится, просыпается потихоньку, да радовался, выходных с нетерпением ждал.

Но так вышло, что перед свиданием пришлось мне ещё поработать.

В субботу утром я даже отсыпаться не стал, как обычно, рано меня подняло: подарок Насте поискать какой. Цветы - цветами, а я для души хотел.

Вышел из дома, иду по улице, на витрины поглядываю – цветы и поближе к месту куплю, да и рано пока, – думаю, чем Настеньку мою порадовать. О разном мы говорили, знал я уже и вкусы её, и интересы в этом воплощении. С моими они совпадали во многом, только я что попроще любил, а Настя моя эстетка, как леди настоящая.

Долго я гулял, ничего подходящего найти не мог. Сел в сквере на лавочке отдохнуть да подумать ещё, и накрыло меня.

Упырь кладбищенский в панике на помощь звал. И до того трясло его с перепугу, что не стал я откладывать. Глянул на часы – есть время ещё, и отправился выяснять, что там стряслось.

Только границу по воде пересёк, упырь тут как тут. Меня за ногу ухватил, за мной укрылся, трясётся, дрожит, зубы клацают, двух слов толком связать не может.

- Успокойся, - говорю. – Да объясни, чего звал?

- Он там! – рукой в сторону кладбища показывает, а самого со страху колотит. – Он там! Сидит! Выпустили! Сожрёт...

Тьфу ты, нежить! Ладно, сам посмотрю, что его так напугало.

- Сиди тут. - Сказал и пошёл к воротам кладбищенским. Иду, а сам смотрю, что там за «он» объявился да где сидит. Недолго искал – у открытого портала гость сидел, не ушёл никуда, потому как сам толком не понимал, где оказался.

Когда я его увидел, то упыря понял. И самом деле, впечатлял гость: здоровый, что медведь матёрый, когтищи как мои пальцы размером, лохматый, лица-морды нет, только глаза что у филина – жуть, одним словом. Не уследил упырюка, значит, за неофитами, а те портал открыли, да не туда, куда хотелось. А как увидели, кого призвали, и драть… А гостя призванного бросили. Их счастье, что люди этого чудика как еда не интересовали, не обычный пожиратель душ всё же, а вот умершие самое для него то. Вот упырь и запаниковал, за помощью кинулся. Но пока гость сытый был, вменяемый. Можно поговорить.

Подошёл я к нему, дрожь внутреннюю преодолел – жуткий всё же, спрашиваю так спокойно.

- Чего грустный сидишь?

Посмотрел он на меня, вздохнул печально.

- Домой хочу, - отвечает. – И не могу, - на портал лапищей когтистой указывает. А там проход с кулак, кошке только пролезть, куда такой туше. Это призванный он проскользнул, а обратно ему портал нормально открывать нужно.

Вот ведь задача…

- Ладно, - говорю, - потерпи. Посмотрю, как проход тебе нормальный открыть. Местных не трогай только.

Кивнул он, обрадовался: ему местные души на два раза пожрать, а потом с голоду помирать впору – от портала не отвязали его. А если бы и отвязали - река не пропустит.

Хожу, смотрю, что с этим делать, думаю да в затылке чешу. Гость вздыхает сидит, упырь осмелел, за ворота зашёл, а близко не подходит, а я и что делать не знаю. По-некромански тут звезду чертили, на призыв, да напутали что-то. А что конкретно и не разобрать: посбивали хозяева настройки, когда убегали. Время идёт, гость вздыхать да облизываться начал, голодающим взглядом кладбище окидывает, упырь нервничает, да и мне торопиться нужно: хорош я буду на свидание опоздать.

- Эх, ладно, - говорю. – Хрен его знает, что они тут намудрили. Я тебе его вручную открою как смогу. А ты уж пролазь давай.

Обрадовался он, на задние лапы встал – ох и здоров, скотина! Метра два с половиной роста, не меньше, да и по остальным параметрам не подкачал. Ладно, где наша не пропадала…

Взялся я за портал и давай вручную открывать. Хорошо, звезда почти рабочая, обратно портал не стягивает… С полметра открыл проход, на чудика посмотрел. А он стоит, глазищи лихорадочно светятся: и домой охота, да и голод своё берёт …

- Пролезешь? – спрашиваю. – Мне больше не открыть.

- Пролезу! - обрадовался, вытянулся ещё на полметра, тоньше стал и в портал нырнул.

Дождался я, пока он уйдёт совсем, и отпустил портал, звезду стирая сразу. Схлопнулся он, закрылся, как и не было ничего, только место уже помечено, снова ведь открыть попробуют. Впору печать ставить, так ведь дурные люди, ломать начнут…

Оглянулся я на упыря, что ближе подошёл да с облегчением на закрытый портал смотрел.

- Как проворонил-то? – спрашиваю.

Он голову в плечи вжал, испуганно на меня взглянул. А я и не сержусь даже. Он как мог честно свою работу тут делал, страха нешуточного натерпелся. Чего зря ругать.

- Проспал, - отвечает. – Днём пришли они…

- Смотри, доспишься – так и сожрут, - припугнул чутка. – Шугай их лучше.

Он закивал, обещает следить как должно, а я на часы глянул и обратно пошёл. Что мог здесь - сделал, пора и реалом заняться.

Всё же к месту назначенному я пешком прогуляться решил: подарка не нашёл, так хоть цветы куплю.

Иду к цветочному и вижу вдруг: стоит на людном месте тётка в возрасте, а на руках у неё кошечка. Чёрненькая, маленькая, здоровая, не проходи мимо, до чего погладить хочется. Подошёл я к тётке, попросил посмотреть, цену спросил.

- Пятьсот, - тётка мне. – Последняя осталась, задаром отдаю почти.

- Не так чтобы задаром, - я усмехнулся, кошечку на руки взял, а она голову подняла и так серьёзно на меня взглянула: бери, мол, чего зря стоишь…

И разом я вдруг понял: это мне и нужно. Говорила Настя, что кошку хочет, а всё завести не может – свою не найдёт никак. А её - вот она. Чёрненькая, умненькая, красивая и серьёзная, зараза. Один в один Настя моя.

Погладил я подарок, под джинсовкой укрыл, а кошечка и свернулась клубочком, замурлыкала довольно: всё, дома, мол, теперь. Молча я тётке деньги отдал и пошёл подарку приданое искать.

Хоть и опоздал я немного, пока по магазинам шарился, а Настю мне подождать пришлось. Да мне и не скучно было: Марьку гладил, так она назвалась – марькнула в ответ, когда спросил.

Сижу на скамейке, кошку глажу, смотрю – идёт моя Настенька, красивая вся, торопится. Встал я, Марьку за пазухой спрятал. Кто на свиданку с цветами, а я с кошкой…

Ахнула Настя восторженно от такого подарка, на руки взяла, гладит, Марька мурлыкает, ластится, у Насти моей глаза сияют.

- Я такую и хотела, - говорит. - Как ты угадал?

- Увидел, что она твоя, - улыбнулся в ответ, - вот и взял. А здесь приданое к ней.

Посмотрела Настя на пакет, на меня, Марьку прижала к себе и засмеялась счастливо.

- Мне никогда таких замечательных подарков не делали. Спасибо тебе…

Весь вечер мы с Настей Марьку с новым домом знакомили. И до того хорошо и легко нам вместе было, что понял я – ни за что от Настеньки своей не откажусь.

Ещё неделю я за Настей ухаживал, звонил да с работы встречал, да радовался, что оттаивает она со мной рядом. И уж совсем было позвать её в гости собрался, с дедом да с квартирными познакомить, как снова нас работа позвала.

На островах, когда солдатам пути прокладывал, я метки оставил для связи: мало ли что, вдруг парням позвать нужно будет. И пришли ко мне с этих меток, только другие. С другого кладбища городского, тоже старого. Я там бывал с дедом, друзья у него там лежали. Тихое оно, сосны здоровые, народа не бывает почти. Пока себя не помнил, не любил там бывать: дело молодое, по бабам да по кабакам гулять самое то, а не по могилам об умерших слёзы лить. Но и деда одного не бросишь тоже. В общем, про кладбище это я вспоминал, только когда дед туда собирался, своих помянуть, да и то в последние лет пять он уже и не ездил.