Не знаю, какие эти драксы на самом деле были, но если это ещё «ребёнок», то в какое же чудище он вырастет…

Я искоса смотрела на Живой меч, чьё лезвие на глазах светлело под рукой обожаемого — я в этом давно не сомневалась — хозяина.

Почти во всём перечисленном я уже успела убедиться сама.

Легендарный меч оказался просто бесценным.

— А он…  он помнит, что он дракса?

— Нет, — Шут покачал головой. — Он родился и осознал себя уже как оружие. Но всё, что было после его рождения, он помнит. Память у него идеальная.

«Если предашь — он не простит…»

— А как же ты его тогда на дороге потерял? Помнишь, когда мы в первый раз встретились?

— Так он сам потерялся, — Джастер ласково смотрел на клинок, который виновато мигнул голубым. — Пока я со всем разбирался, он прошлое боевое вспомнил, вот ремешок случайно и разрезал.

— Случайно?

— Его острота зависит от его желания. Захочет и сталь разрежет. А захочет — даже нитку не тронет.

Так вот оно в чём дело… Живой меч хранил тайн и удивлял не меньше, чем его хозяин.

— И ты не заметил?

Шут спокойно повёл плечом: мол, с кем не бывает?

— Он же рядом был, я его слышал. — воин снова положил ладонь на клинок. — Вот и занимался делами спокойно. А когда слышать перестал, тогда и пошёл искать. Что ты так смотришь?

— Его же могли украсть! Он же посреди дороги лежал!

Воин усмехнулся и покачал головой.

— Он сам выбирает себе хозяина, Янига. Если он не захочет, в руки его никто не возьмёт.

Я перевела взгляд на клинок, млеющий под пальцами Шута. Меня-то на дороге меч манил…

— Хочешь сказать, что я…  Я правда, ему понравилась? А почему?

Шут с усмешкой посмотрел на меня.

— Ты меня-то почему спрашиваешь, ведьма? Его и спроси. Он же человеческую речь понимает.

И в самом деле…  Я же с ним разговаривала, и он понимал…  Робея от неожиданности, я смущённо посмотрела на клинок, но ничего сказать не успела. Ответ пришёл сам.

На фоне туманных размазанных пятен, в которых я не сразу распознала берег, небо и лес, ярко горели три языка пламени. Голубой огонь размером с хороший костёр тянулся ко второму пламени, чьи языки, словно вырезанные изо льда и исходящие наверху паром, иногда радужно искрились и взмывали в небо, намного выше, чем тёплое оранжево-розовое пламя рядом. Два холодных пламени касались друг друга, и выглядело это словно взрослый держал за руку малыша.

Но и простой огонь нравился драксе. Я чувствовала его тёплый интерес, и это было…  неожиданно и приятно.

Так вот как он нас видит…  По магическим силам…

В ответ пришла волна удовлетворения и картинка исчезла.

Воин по-прежнему нежно и бережно гладил Живой меч, не спрашивая ни о чём.

И тут меня в очередной раз озарило. Вот откуда Шут столько про древних магов знает…  Меч воспоминаниями поделился.

— Джастер, подожди, получается, ты…  Ты тоже мог такой меч сделать?!

— Конечно, нет, — воин фыркнул, и снова скривился от боли. — Ты что, Янига, решила, что в древности живое оружие как гвозди клепали? Для этого столько всего нужно, что оно и тогда дороже золота стоило! И место, и время, и камни волшебные, и травы, и зелья, и богов позвать нужных да жертвами их умилостивить…  Оружие специально ковали, и не каждый мастер за такой клинок брался. Душу искали подходящую, жертву ещё, чтобы с мага откат перевести…  Что так смотришь? Магия крови и смерти чистыми руками не делается. Этим же только тёмные маги занимались, как понимаешь. Да и волшебной силы требовалось немеряно. А из тех пустобрёхов и затычка к бочке не выйдет. Только руки зря марать.

Я только молча переводила взгляд с воина на волшебный меч и обратно. Вот ничуть не сомневаюсь, что так оно и было, откуда бы Джастер это ни узнал.

— И ты…  Он на самом деле хочет…  хотел быть у меня? — я недоверчиво посмотрела на Джастера, ласково поглаживающего рукоять меча, сияющего, как полуденное небо.

— Да, — просто ответил он. — А ты отказываешься?

— Я? Нет, но…

— Вот и хорошо, — Шут устало закрыл глаза, ставя точку в нашем разговоре. — Я посплю, если ты не против. А ты себе поесть свари, не сиди голодной. И причешись, а то растрёпанная вся…

Не дожидаясь моего ответа, он лёг на траву, обняв Живой меч и устроив голову на моих коленях. Я дотянулась до брошенного плаща и укрыла их обоих. Почти сразу дыхание воина замедлилось, а меч под хозяйской ладонью стал просто серым, утверждая, что всё будет хорошо.

Растрёпанная вся…  До красоты ли мне было?

— Спи, Джастер, — я осторожно провела пальцами по удивительно мягким пшеничным кудрям, снова обретшим солнечный отблеск. — Спи.

Мне было о чём подумать.

И у Шута и у его оружия оказалось полно тайн. Пламя Джастера было похоже на огонь самого драксы чем-то неуловимым, скрытым очень глубоко, и роднившим воина и Живой меч, как…  как кровь роднит отца и сына.

Только вот за льдом воина скрывалось куда большее, чем видно на первый взгляд. Да и его пламя достигало почти макушки ивы. Вспомнив это, я невольно вздрогнула. Если даже сейчас Живой меч рядом с ним видел себя маленьким, то в какое чудище эта «деточка» вымахает? И насколько Джастер силён на самом деле?

Мой-то огонь был с меня ростом…

Но даже такой он понравился этому драксе…

Я вздохнула, поправив плащ на спящих.

«Испугался просто…  Он как ребёнок…  только оружие».

Поражённая внезапной догадкой, я покачала головой, не веря сама себе.

Нет, не может такого быть! Или…  Может?

Я по-новому взглянула на воина, понимая, что догадка оказалась верной.

Он же этого драксу действительно любит. И Живой меч отвечает Шуту взаимностью. Вон как «за руку» держался…  Как ребёнок за отца…

Маленький…  испугался…

Я вдруг представила вместо змея пепельноволосого черноглазого мальчонку лет пяти, и мне стало стыдно вдвойне. Глупая ведьма «папу» чуть не убила, вот он и заревел с перепугу во весь голос…

Нет, чтобы Джастер ни говорил, вина в случившемся лежала на мне. И я постараюсь её искупить хотя бы заботой. Но сражаться с ним я больше не стану даже в учебном поединке.

Жила без этого умения и дальше обойдусь.

Сделанный воином гребень справился с колтунами и запутавшимся в кудрях мусором легко и безболезненно.

На ужин я сварила себе кашу, достав из торбы Шута появившийся там мешочек с крупой.

Ночь я провела в обнимку с Джастером. Если он и просыпался, то меня не прогнал и не потревожил. Утром я проснулась рано, чувствуя себя отдохнувшей и почти счастливой, принесла воды и стала готовить завтрак.

От моей возни Шут проснулся. Выглядел он намного лучше, чем вчера, да и на ногах держался куда уверенней. Но вот от еды отказался, накидав в свою чашку трав из моих запасов и залив их кипятком.

— Запоминай рецепт, — он сидел у костра и ждал, когда настоится лекарство. — Мёртвого на ноги не поднимет, но при ранах и кровотечениях хорошо помогает. Ещё к ранам хорошо свежий подорожник размять и прикладывать, да только мы от жилья далеко.

— Джастер, — я смущенно отвела взгляд. — Ты можешь дать мне свою рубаху?

— Зачем? — удивление было настолько искренним, что я смутилась ещё больше.

— Ну…  я её постираю и зашью…

— А, это, — он расслабленно улыбнулся. — Забудь. Она в порядке.

В порядке? После того как я своими глазами видела дыру и отмачивала засохшую кровь?!

— Она у тебя что, тоже волшебная?

— Зачарованная. — Джастер и бровью не повел, пригубив из чашки свой настой. — С такой-то работой делать мне больше нечего: только дырки зашивать да кровь отстирывать. Не люблю на такое время тратить. А каждый раз новое покупать — это ж никаких денег не хватит.

Ну ничего себе!

То есть все люди как люди: одежду стирают, штопают, новую покупают, а он как оделся, так и ходит! А я-то всё удивлялась, что он отряхнулся — и все дела. Грязь не пристаёт, потом не пропахнет, в крови не измажется, ещё и дырки самозаштопываются. Ещё и торба у него бездонная, что хочешь туда упихать можно, и ни один воришка не утащит! Где справедливость?!