— Возможно, эта редкая книга у меня есть. А возможно, и нет. Не могу вам сказать, любезный.

Я сдержала невольную улыбку. Кажется, Джастер впервые получил достойный отпор своей грубости…

Но Шут даже глазом не моргнул.

— Тогда добавьте к вашему ответу «Расхождение миров», «Трактат о камнях и травах», «Записки Альхабура о движениях светил» и чистую книгу для госпожи Яниги.

Видимо, всю любезность и красноречие на сегодня он исчерпал в ратуше.

Торговец заморгал от неожиданности и перевёл вопросительный взгляд на меня. Я незаметно вздохнула. Пока Шут изображал перед всеми «ведьминого охранника», за его поведение придётся отвечать мне.

— Пожалуйста, простите Джастера за грубость, он всегда такой. — Я постаралась мило улыбнуться этому человеку, чувствуя себя немного виноватой за поведение Шута.

Названия книг я слышала впервые, но вот чистый пергамент мне действительно пригодится.

— Есть это у вас?

Торговец сердито пожевал губами, покосился на молчащего Шута и снова обратил внимание на меня.

— Простите за грубость, госпожа ведьма, и что я лезу не в своё дело, но вы ему слишком много позволяете, — он достал из-под прилавка пачку пергаментных листов в кожаной обложке. — Это лучшее, что есть на сегодня. Про остальное я подумаю.

— Я буду вам очень благодарна, — я постаралась вежливо и мило улыбнуться, как иногда делала Холисса, когда общалась с особо несговорчивыми заказчиками. — И попрошу вас доставить мои покупки в «Праздничного гуся» сегодня к вечеру. Джастер, будь добр, заплати этому любезному господину, сколько он скажет.

Глазки торговца заметались между мной и Шутом, словно он в чём-то сомневался. Я же только вздохнула про себя, готовясь к головокружительной цене. Джастер наверняка мне потом выскажет за то, что не торгуюсь, а соглашаюсь на условия продавца. Но он сам виноват, мог бы и не грубить без всякого повода!

— Четыре с половиной «лепестка» за каждую книгу, госпожа, — вздохнул вдруг торговец. — Дешевле вы не найдёте. А это пусть вам будет подарок от меня. — Пухлая ладонь легла на чистый том. — Очень уж вы на мою Малеску похожи. Тоже красавица была…

От такой честности и щедрости я едва сдержала удивление. Вот ведь порядочный какой, другой на его месте постарался бы нажиться…

— Только вы уж простите великодушно, доставить я их вам не смогу, — торговец встал со стула и опёрся на незаметную до того трость. — Один я, госпожа, помощников не держу.

— Мы можем забрать их сейчас, — спокойно сказал Шут, выкладывая на прилавок деньги. — Или завтра. Как скажете.

Книжник снова пожевал губами, переводя взгляд с блестевших монет на нелюбезного ведьминого охранника.

— Приходите завтра вечером, юноша. Переулок Кривой Ивы, дом с грушевым деревом. Деньги принесёте тогда же.

Шут молча кивнул, смахивая плату обратно в кошель.

— Всего вам доброго, — попрощалась я с торговцем. — Завтра Джастер заберёт книги.

— И вам, госпожа, — книжник тяжело опустился на стул. — Глаза у вас добрые, но «пса» вашего построже держите!

Я только кивнула и пошла прочь, стараясь спрятать неожиданное смущение.

Глаза добрые…  И приятно, и…  Ну кто будет по-настоящему уважать «госпожу ведьму» с добрыми глазами?

Холиссе никто бы такого не сказал. Она как взглянет, у мужиков поджилки трясутся…

А я…  Добрая…

Вот и Шут меня ни во что не ставит…

Может, действительно быть с ним…  построже?

— Ты бы мог быть и повежливее с людьми.

Мы стояли в поле за дальним краем ярмарки. Солнце давно перевалило за полудень, но ветер с реки приносил приятную свежесть. Здесь без людской толчеи было не так душно, и Джастер оглядывал ряды из-под руки, пока я наслаждалась временным затишьем.

В ответ на моё замечание Шут коротко покосился на меня, но сказал совсем другое.

— Тебе его жалко, ведьма?

— Мне неприятно извиняться за твои грубости! — сердито сложила я руки на груди. — Ты ему нахамил без всяких причин, а я чувствую себя за это виноватой!

— Теперь только к кожевникам заглянуть — и всё, можешь гулять, куда захочешь, — негромко сказал Шут, пропустив мои справедливые упрёки мимо ушей. — И я буду очень благодарен, госпожа, если прогулка не продлится слишком долго.

Я досадливо закусила губу, вспомнив, что, в отличие от меня, он не спал всю ночь, а переделал много дел, возникших по глупости одной ведьмы. Вот и язвит теперь через слово…

— Зачем нам к кожевникам?

— Надо запасы пополнить, — спокойно ответил он, направляясь к выбранным рядам. — А то в дороге что случись, даже обувь починить нечем.

— Хорошо, — вздохнула я, примиряясь с необходимостью идти в такие скучные ряды, и тут мой взгляд упал на сверкнувшее лезвие Живого меча. Хотя за всё время нашего знакомства обнажённый клинок на поясе Шута не причинил вред ни хозяину, ни другим людям, такое наверняка не могло продолжаться долго.

— Джастер, а ножны ты ему посмотреть не хочешь? Здесь же столько всего!

Шут чуть замедлил шаг, раздумывая над предложением, а затем решительно качнул головой.

— Нет, — положил он ладонь на рукоять Живого меча. — Не время ещё.

У кожевников мы пробыли дольше, чем в других рядах до этого. Джастер придирчиво осматривал разложенные шкуры и куски кожи, пока не нашёл то, что его устроило. Огромная бычья шкура стоила дорого, торговец оказался тем ещё скрягой, и даже Шуту удалось сбить цену всего на полсеребрушки. Набрав у других торговцев дратвы и кусков кожи помельче, Джастер, со свёртком в руках, наконец, кивнул, давая понять, что теперь я могу выбирать, куда хочу пойти.

Поглядеть мне хотелось многое, и я с радостью направилась в ряды, где продавали ткани, платья и прочие красивые и интересные для меня вещи. Конечно, покупать такие наряды я не собиралась — ведьмы носят только чёрные платья, — но полюбоваться вдосталь на красоту и помечтать, как бы это выглядело на мне, я могла.

— Не пора ли обратно? — тихо сказал Шут, наклонившись ко мне.

Пока я гуляла по рядам, солнце заметно склонилось к горизонту, но до вечера ещё далеко. Хотя после кожевников Шут молчал, свёрток кожи в руках не сделал его добрее и сговорчивей. Но что поделать, я гуляла без сумки, а торба Джастера осталась в комнате. Большую шкуру торговец обещал доставить, но гонять посыльных с остальной мелочью было глупо.

Я вздохнула, с сожалением отрываясь от разглядывания бус, колец, перстней и браслетов из самоцветов и серебра. Товар был рассчитан на заезжих торговцев и богатых горожан, кому не по карману золото и драгоценные камни.

Мне очень нравились эти украшения, только ведьмы такое не носили. Настоящая ведьма гордится своей силой, а не бусами и серьгами.

Из всей женской красоты я купила только зеркальце размером с ладонь. Платил, конечно, Шут, но не всё же ему себя покупками радовать. Увесистый мешочек из мягкой кожи висел у меня на поясе и грел душу.

— Пойдём, — я кивнула, вспомнив, что дорога обратно предстояла через весь город.

На самом деле многолюдная ярмарка успела утомить и меня, а Джастер, наверное, уже на ходу засыпал…

Но мы не успели даже покинуть ряд, когда дорогу нам неожиданно заступили несколько вооружённых мужчин, чья одежда выдавала наёмников, но не ищущих работу, а давно нашедших хлебное место.

Я замерла, не успев испугаться, как и оглянуться на Шута, как вперёд выступил один из громил.

— Вечер добрый, госпожа ведьма. — Предводитель этой шайки постарался изобразить поклон и вежливую улыбку. — Не гневайтесь, просим покорно, дельце у нас к вашему «псу» есть.

— Какое? — Я нахмурилась, скрывая внезапный страх. Догадываюсь, что это за «дельце»…

— Нехорошо он поступил с нашим приятелем. При людях честных в грязи извалял, покалечил забавы ради. Не-не-не, не гневайтесь, госпожа! Мы их злодеяние не оправдываем, не подумайте! Наказали вы их по-своему, а не на дыбу оправили, так на то воля ваша, ведьмовская! Мы вашу волю не оспариваем!