— Не стрел тебе нужно бояться, Аркан, — покачала головой она. — Я чую там, за стенами, засел маг.

— И что? — вздернул бровь Буревестник. — Ты ведь обещала прикрыть меня, верно? Я не собираюсь пользоваться магией, чтобы войти в эту крепость. Стало быть — если ее применят против нас, ты обязана будешь вмешаться, м?

— Ну ты и мерзавец, Аркан, — удивленно проговорила Сибилла, и выражение ее глаз понять было невозможно. — Я в восторге, если честно!

И отступила в сторону, давая ему возможность пройти.

Рем шагал по обрастающему плотью лагерю, слышал визг пил, стук топоров, хеканье переносящих бревна из ближайшего леса солдат, грязные тангарские ругательства, лязг железа и ржание лошадей. Его догнал Доэрти.

— Пять дней? Мы собираемся простоять тут пять дней? Орра, через декаду — Высокий Совет, как мы…

— Я хочу, чтобы дю Массакр думал, что у него есть пять дней, — Аркан остановился и положил руку на плечо своему другу и соратнику. — Патрик, мы возьмем замок послезавтра, если нам поможет Творец, а тангары — не подведут. На тебя и твоих южан — вся надежда. Мы должны узнать о появлении войск барона как можно раньше… Уверен — он не возьмет с собой пехоту, это будут отборные рыцари и латники, пара тысяч, не больше. Вы — мои глаза и уши. Если прошляпим отряд барона — всё пойдет прахом, понятно?

Доэрти молча кивнул. Было видно, что благородному южанину не по душе вся эта затея с Дуал-Кульбом. Если честно, Аркану она тоже была не по душе.

— Готово, разгарнак! — Ёррин, весь в глине, одетый в одни лишь невозможные полосатые штаны, которые так и норовили сползти с его задницы, явился к Аркану и явно был горд собой.

— Что — готово? — Рем оторвался от карты герцогства и уставился на гнома.

— Ну, всё. Всё, нахрен, готово. Скажи — и я пну ногой подпорку, и чертова куртина провалится прямиком в пекло! — для убедительности Сверкер топнул босой ногой по земле.

— Но… Два дня⁈

— Два дня, две ночи, четыре часа, сорок минут и восемнадцать секунд, нахрен! И две дюжины тангаров, и две сотни человек в качестве подсобных рабочих. Суглинок! Суглинок это что? Это тьху! Если бы твои человечки могли быстрее готовить сваи и стропила — мы закончили бы вчера вечером,- тангар выпятил свое мускулистое голое пузо вперед, весьма довольный собой. — И не забывай, с кем имеешь дело, высочество! Я — легендарный вождь Сверкеров! В забое и в драке мне нет равных, нахрен! Да, кстати… Это одно из условий.

— Какое-такое условие? — Рем насторожился.

Вообще-то весть о готовности подкопа застала его врасплох: штурм он планировал завтра, к вечеру, а теперь всё становилось с ног на голову.

— Моя бригада идет впереди! — заявил Сверкер. — Мы сделали еще один штрек, боковой. Два удара киркой и здравствуй, угловая башня! Прямиком в цокольный этаж, нахрен!

— К-к-какая башня? — Аркан начинал понимать, почему этот ненормальный лысый тангар считался легендой.

— Так ты ж сам говорил — угловая, юго-западная! Там эта твоя сумасшедшая тетка сидит? — Ёррин пошкреб заляпанную глиной лысину и подтянул грязными руками штаны.

— Там! — выдохнул Рем. — Но она не моя тетка. Она мамаша дю Массакра. Хотя, по линии Барилоче в какой-то степени ее и можно назвать моей теткой, да…

— Дык! Мы убьем ее, или спасем ее, или… Или что с ней надо делать? Мне похрен, ты — главный, ты и командуй.

— Так… — Аркан ухватил себя за волосы обеими руками. — Так! Значит, исходя из новых условий… Ага! Значит, твои тангары, и полусотня, скажем… Полусотня Луки — там тяжелая пехота, все — ревностные ортодоксы, да! Ваша задача — занять юго-западную башню, убить или обезоружить охрану, и удостовериться, что все сумасшедшие тетки в казематах — живы. Никого не выпускать, никому не подставляться… Там в глазки посмотрите, или в окошечки — а внутрь не входите, это понятно? Черт знает, что там за народ сидит, может сплошь одержимые или мутанты? В общем — пока не увидите черные знамена над остальными башнями… Твою-то мать, а знамен-то и не будет! Ладно, пока Шарль не затрубит в рог — не высовываться, сидеть в глухой осаде. Разве что я лично, или Оливьер, или- Разор придут к вам, постучат в двери и дадут иные указания. Понятно?

— Понятно! Так что, Массакриху мы кончать не будем? — гномские штаны снова начали сползать, и Ёррин поправил их весьма естественным и похабным движением.

— Что? Нет! Я не воюю со старушками! — замахал руками Рем. — Это ловля на живца.

— Ага! Значит маленьких Жоанариков ты всё-таки не жрал? — глаза Сверкера так и сверкали. — У-у-у-у, а я-то думал как раз спросить каковы на вкус маркизики в собственном соку…

— Господи, Ёррин! Самому не противно?

— Не-а. Массакриха, говорят, душу Вельзевулу продала. Шоб сына, значит, спасти. Он, говорят, дефективный на свет появился, урод уродом! А она, стало быть, его вытащила и он вылюднел. Но внутри как был уродом так и остался, зря мамка только душу свою сгубила… — Ёррин задумчиво пожевал губами. — Лучше бы он сдох.

— А что, тангары верят в Вельзевула? — удивился Аркан.

— Ну не то чтобы верим, не прям так вот чтоб — верили, — засуетился почему-то гном и оглядел себя с головы до ног. — Но определенные подозрения имеются. Ну, я пойду. Надо вот это вот всё на что-то более приличное сменить!

Циркумвалационную линию так и не окончили — да и не было такой нужды в общем-то. Проходы в частоколе имели большое значение для планов Аркана, как и рассыпавшаяся по окрестным рощицам и перелескам конница Патрика.

Тяжелая дружинная и наемная пехота, оставив лошадей в лагере, готовилась к штурму. Классические для ортодоксов кожаные доспехи, заготовленные в изобилии, дополнялись стальными наручами и поножами, наколенниками и налокотниками. Солдатские сапоги и перчатки также обзавелись бронированными набойками и вставками в самых уязвимых местах, а широкополые шлемы — шапели были снабжены бармицами из прочной кольчужной сетки. Мастера-ортодоксы работали над этим новым снаряжением вместе с тангарами, и результаты человеческо-гномской кооперации получили самые лестные отзывы от воинов.

Для штурма вооружались мечами, топопрами, шестоперами, оставив пики и алебарды в обозе, зато озаботившись прямоугольными щитами, на манер легионерских, но чуть менее массивными. Самое то — взбираться по узким лестницами и рубиться в коридорах и переходах.

Имелся и таран, и длинные лестницы — скорее, для отвлечения внимания, чем по необходимости. Аркан делал ставку на Сверкеров, и, надеялся, что слова Ёррина не окажутся пустой бравадой. Глядя на закованных в тяжелые латы тангарских хэрсиров, на их глаза, решительно посверкивающие из-под забрал глухих шлемов, на тяжелые короткие мечи и чеканы, и круглые щиты с режущей кромкой — верилось: они знали, что делали.

— … если и пойду я долиной смертной тени, не убоюсь зла, — опустившись на одно колено, проговорил Аркан, и запнулся, когда сотни голосов подхватили: — Ибо Ты со мной! Жезл Твой и светоч Твой — они охраняют меня, Ты приготовил мне трапезу мою в виду врагов моих, умастил елеем голову мою; чаша моя преисполнена…

Ортодоксы повторяли слова древнего псалма в унисон со своим герцогом, остальные — молчали уважительно. Буревестник молится!

Закончив, Аркан поднялся с колен, отряхнулся и потянул меч из ножен:

— Мы не воюем с лекарями и сумасшедшими! Мы пришли сюда для того, маэстру, чтобы Массакр пришел за нами. Возьмем же Дуал-Кульб, а потом встретим барона так, как мы умеем! Х-о-о-оп!!!

— Давай-давай! — заорали солдаты и заколотили оружием в щиты, и затопали ногами.

И Рем чувствовал, что у многих из них камень свалился с души: они снова поверили, что сражаются за правое дело. Слишком уж странным выглядели последние приказы Буревестника, особенно — для правоверных ортодоксов, которые не упустили возможности пройти реморализацию у брата Мартелла, в Цитадели. Ну, а некоторым — типа Ёррина Сверкера и львиной доли головорезов Разора — было наплевать. Сумасшедший дом, да? Ну и ладно. А золото там есть?