– Шеер воспитывалась одна в сиротском приюте при монастыре, поэтому она по-своему относится к заботе и мирской жизни, – кивнула адмирал. – Думаю, что только её семья может понять её до конца. Ты видела Лютцова?

– Видела. Но не говорила ни разу. Он ходит быстро, не улыбается и редко вообще бывает на базе. А когда бывает, то сидит в библиотеке и что-то пишет. Я видела его там пару раз.

– Ты бываешь в библиотеке?

– Брала там пару книг.

– Хорошо, про кого ещё на базе вспомнишь?

– Лотта. Она пару раз работала над моим модулем. Ничего не говорит, тихая, делает дело и не мешает никому. Она меня не трогает, но делала доброе дело.

– У Вулкан такой темперамент, с этим стоит свыкнуться, – улыбнулась Котоми. – Я не думаю, что вообще есть кто-то, с кем она может долго говорить. Хорошо, а кого ты не любишь?

– Эту закадычную парочку – Миралья и Аквила. Они скользкие типы. От них точно можно ждать беды.

– Я думаю, что твоё мнение о них сформировано под влиянием духа. С определёнными исключениями они не приносят никаких проблем. Но я тебя поняла, ты не очень любишь итальянцев.

– А для чего это вообще было нужно?

– Я хотела узнать тебя лучше, узнать тех, с кем ты говоришь, как к кому относишься. Если тебя это заинтересует, то ты можешь отблагодарить Шеер, помогая ей первое время в церкви. Я бы хотела, чтобы ты была чем-то занята, кроме сидения в комнате.

– А у нас есть церковь?

– Есть, – мягко кивнула Котоми. – И я хочу привести её в хороший вид, чтобы это было светлым местом базы.

– Я схожу туда, – уверенно согласилась Гориция.

– Вот и славно, как ты думаешь, можем ли мы на этом закончить? Ты хорошо себя чувствуешь?

– Нормально, – отмахнулась женщина.

– Что ж, тогда я приглашаю тебя через два дня. Расскажешь мне о своих успехах, – Котоми встала со стула, чтобы проводить Горицию до дверей.

Они попрощались на пороге, и адмирал вздохнула, перейдя к своей чашке кофе. Сегодня должна была прийти ещё и Джипси, так что надо было обновить комнату для её прихода.

Раньеро Дзофф

Таскалуза, Минотавр и Минегумо вышли в море. Тяжёлый крейсер скоро отправилась в одиночный рейд – что из того, что опыта подобных плаваний у неё было мало? Вряд ли рейдерство заключает в себе что-то недоступное хорошему опытному американскому крейсеру – да ещё и с четырьмя гидропланами! Два из них Таскалуза уже выпустила и теперь обшаривала морскую гладь в поисках хоть каких-то признаков Глубинных. Сверху за ней наблюдал разведчик Фьюриэса – вернее, истребитель Fairey Fulmar, использовавшийся на роли разведчика. Настоящих разведывательных самолётов с хорошей оптикой и прочим просто не было в наличии.

– Таскалуза, ты уходишь за мой радиус, – раздался несколько виноватый голос авианосца.– Дальше сама.

– Поняла, Фьюриэс! – подтвердила Таскалуза. Она, выходившая из многих битв без единой царапины, не имела причин считать, что не справится без авиационного прикрытия – тем более что у Фьюриэса далеко не полный ангар…

На юг тем временем отправилась скоростная парочка из Минотавра и Минегумо. Канадский крейсер вообще-то официально назывался Онтарио, но предпочитал первоначальное, ещё британское имя из-за большей брутальности. А сейчас он безуспешно пытался «закадрить» Минегумо, пользуясь вынужденной близостью…

– Лютцов их видел прямо здесь, – спросил крейсер, глядя на радар. – Куда они подевались?

– Затаились, – односложно ответила опытная Минегумо, предпочитавшая смотреть по сторонам, а не болтать с юным спутником. В конце концов ангара с самолётами не было не у неё, ни у Минотавра…

– Чёрт, Минотавр, можно не засорять эфир? – у Фьюриэса наконец лопнуло терпение. – Утопят – тогда и болтай.

Минотавр ответил бранью. Минегумо лишь сокрушённо покачала головой – соединению Able ещё предстояло отрабатывать и отрабатывать взаимодействие…

Тем временем группа Dog приступила к тренировке на шестом полигоне. Ещё до завтрака Миралья договорился о запуске в этот район дронов-мишеней, имитировавших Глубинных. Пока же маленький необитаемый архипелаг был чист и безопасен. Предстояло превратить его в смертельную ловушку – пусть пока и учебную… И Миралья, сидя на берегу и наблюдая за соединением с воздуха, принялся за дело:

– Мургеску, минируешь два пролива на севере, Элли – узкий проход сзади. Барэм, накройся в тени горы, Вяйнемёйнен – прямо напротив.

Команда "накрыться" относилась к маскировочному тенту, под которым канмусу становился похож на небольшую кочку – или кусок берега, если подойти к нему вплотную. Поскольку тент использовался в основном на мелководье, Глубинных подлодок можно было не опасаться – а вот для остальных появление из ниоткуда даже допотопного броненосца обещало большие неприятности. А Миралья решил поставить в засаду огромный линкор с торпедными аппаратами!

Впрочем, "Глубинные" атаковали не с севера, как можно было бы ожидать, а с юга, со стороны базы. Типичная хитрость персонала полигона, позволявшая и самолюбие потешить (особенно против неопытных канмусу и адмиралов), и бойцов в тонусе держать…

Конкретно эту "битву" пока выигрывали канмусу – выпущенные Миральей Re.2000 нейтрализовали вражеских разведчиков, а эскадра "Глубинных" из шести единиц совершенно явно намеревалась атаковать с юга, где маячили маленькие Мургеску и Элли. С появлением противника минные заградители ретировались со всей поспешностью, увернувшись от предупредительного залпа краской.

– Они что, издеваются? – тихо спросил Барэм, видя, как два крейсера и линкор вальяжно входят в незаминированный южный пролив. Неужели не понимают?

– Пошли! – вместо ответа скомандовал Миралья. Мгновенно сбросив тенты, Барэм и Вяйнемёйнен дали давно заготовленные залпы в упор. Ответных выстрелов не последовало – мишени отправились на дно полигона…

Одновременно с этим хлопнули петарды учебных мин – три крейсера противника попытались прорваться через заминированный Элли пролив. Передний подорвался, а остальным пришлось отступить при виде выпущенных в пролив торпед. Вступать в артиллерийскую дуэль из-за островов теперь не имело смысла – линкор и броненосец легко перестреляли бы два крейсера, а потому "Глубинным" осталось только отступать…

Под жужжание преследующих остатки "противника" BV 138 первая тренировка отряда Dog закончилась безоговорочной победой. Впрочем, большого значения она не имела – и канмусу, вернувшись на берег, начали перезаряжать модули для нового "боя".

Ещё когда группа Dog только выходила в море, тоненькая и несколько нервная эсминец Джипси уже добралась до кабинета адмирала Котоми. По счастью, с Горицией она разминулась…

Эрнст Вебер

Выйдя из кабинета Котоми, Гориция вздохнула. Что делать, когда все вокруг суетятся и не замечают тебя. Все нервничают, волнуются, но её это не касается. Он вообще не причастна ни к чему. Она не выйдет в море, не ей сражаться с новым врагом, кем бы он ни был. Делать нечего, остаётся лишь прогуляться и снова вернуться в комнату. По дороге девушка берёт в рот сигару и закуривает. Она совсем не знает, что ей делать. Вешаться уже не хочется, пребывать в депрессии тоже. Странно действует на неё Котоми, словно вытягивает из плена мыслей. Котоми Тамаи – удивительная адмирал. Она ведь наверняка полночи не спала и вообще была занята всё это время, решая дела базы. Но встретила Горицию так радушно и по-домашнему, словно всё это время только варила ей кофе. И даже не скажешь, что она устала или вымоталась. Гориция невольно восхитилась девушкой-адмиралом. Она вышла на улицу и потянулась, разминая тело.

По пути к парку она впервые заметила странное строение, которое было раньше закрыто строительными лесами. Это была часовня. Совершенно бледная, скромная, аскетичная часовня, которая стояла в стороне от всего остального и не выделялась ничем, кроме шпиля и креста на нём. Большие железные двери были закрыты, но изнутри что-то слышалось. «Так вот об этом говорила адмирал? Может, и впрямь стоит зайти? Адмирал Шеер сделала для меня так много в своё время…» Гориция невольно двинулась на голос, раздающийся из часовни.