Литмир - Электронная Библиотека
A
A

– А с этим что делать? – Давид кивнул на монитор, на котором застыла красно-белое объявление от пока неизвестного продавца, размещенное на одном из самых труднодоступных сайтов по продаже оружия и прочего барахла, которое так угрожает демократии Соединенных Штатов. Давиду не была интересна дискуссия начальника и его секретарши. Ему хотелось снова погрузиться с головой в компьютерный мир, откуда его заставил вынырнуть разговор с шефом.

– Установи личность продавца, если сможешь. Или хотя бы компьютер, с которого послали сообщение. Потом я напишу отчет и перешлю его в отдел… – тут Макл задумался о причине, по которой он решил сообщить Давиду и Пепин о своих дальнейших действиях и быстро пришел к выводу, что это духи на платке. Они замутили его рассудок. Ни сотруднику отдела, ни секретарше не полагалось знать, что будет с информацией, которую они только что раскопали.

«Наверное, старею…» – подумал начальник отдела компьютерных коммуникаций и снова с наслаждением вдохнул пьянящий аромат духов Пепин.

***

Игорь Сергеевич Иосифов – заведующий лабораторией вирусологии отнял руки от посеревшего лица и спросил Ветлеева:

– Ты уверен?

– Игорь! Да мы с Ленкой все перерыли. Мы весь этаж языком вылизали.

– Ну, этаж вылизывать смысла не было. Кому придет в голову переносить пробирку из одной лаборатории в другую. Да еще такую пробирку. Если уж в руки брать, то с целью, – тихо пробормотал завлаб, – А ящик для транспортировки на месте?

– На месте, мать его, – Ватлеев сунул руки в карманы. Уж слишком тряслись. Как при лихорадке. И лоб вспотел. Может и правда лихорадка на нервной почве. А может вирус уже гуляет по институту…

– Я пытаюсь сообразить… – Игорь Сергеевич закрыл глаза и забормотал еле различимо, – Если вирус не в холодильнике и не в ящике для транспортировки, значит, его при выносе нагрели. Значит, он активирован, и, если нечаянно открыть или разбить пробирку вирус вылетит на свободу.

– И первым заразит ту сволочь, у которой хватило наглости его вынести! – злорадно процедил Ватлеев, – Я ему не завидую. Страшная будет у него смерть. Не проживет и суток.

Тут он озабоченно потрогал лоб и уставился на завлаба:

– Игорь, а ты как себя чувствуешь?

Тот вздохнул и поднял на него мутные от горя глаза:

– Ватлеев, ты спятил? У меня украли вирус, стоимость которого равна стоимости этого института со всеми его сотрудниками, если их продать в рабство по самой высокой цене. Какой-то мудила вытащил этот вирус из холодильника и понес в лето! И еще я думаю, что будет, если он откроет или разобьет пробирку? Успеем ли мы создать антивирус, который до сих пор у нас создать не получилось. Ведь если сегодня вирус вырвется на свободу у нас, в Москве, то, по приблизительным расчетам, в следующую среду люди начнут умирать уже в Новосибирске. И ты меня спрашиваешь, как я себя чувствую?

– Ну, ты не кипятись, – Ватлеев смутился, – Я не в том смысле. Ты себя здоровым чувствуешь?

– А ты? – завлаб резко поднял голову и внимательно посмотрел на своего соратника по производству всякой биологической гадости, – Ты чувствуешь, что…

Он не решился закончить вопрос.

– Да, подожди ты! – окончательно смутился Ватлеев, – Ничего я такого пока не чувствую. Так, озноб, пот вон… – он неловко хохотнул и зачем-то ткнул себя пальцем в лоб.

– Если начнут кровоточить десна, на работу не приходи, – на всякий случай напомнил завлаб, – И вообще, лучше сразу сигай из окна. Ты на каком этаже живешь?

– На третьем.

– Тогда даже не знаю, что тебе посоветовать…

– Ты думаешь, смерть от этого вируса… – у Ватлеева предательски дрогнул голос, а во рту он тут же почувствовал привкус железа.

– Сначала лихорадка, потом кровоточат десны, начинают выпадать зубы, идет разрушение всех тканей. К концу второго дня от человека остается окровавленный скелет и лужа крови на полу. Зрелище не для слабонервных.

– Знаешь, мне, пожалуй, уже лучше… – перспектива такого конца настолько не вдохновила мнительного Ватлеева, что он действительно неожиданно почувствовал себя абсолютно здоровым, – В милицию звонить?

– Ага, в районное отделение! – усмехнулся Иосифов, – Я уж сам как-нибудь, по старым связям. Боюсь, одной милицией тут не обойдется.

***

– Ты соображаешь, что сейчас начнется?! И это за неделю до совета акционеров. Ни месяц назад, ни спустя месяц, а именно сегодня тебе вздумалось припереться с этим ко мне в кабинет! Да меня же распнут! Вот как пить дать распнут. Ванька чего-то подобного уже полгода дожидается, – Тимофей посмотрел на Рубцова глазами голодного бассета и горестно, протяжно вздохнул. Потом он встал из-за огромного стеклянного стола, выполненного в стиле хай-тэк и занимающего добрую половину кабинета, мельком взглянул на нечто невразумительное, висящее в рамке на стене и изображающее полотно какого-то очень модного художника из «непонятых массами», так же мимолетно поморщился и глянул на Рубцова еще раз, с надеждой, – А ты уверен?

В голосе его сочилась жалость к самому себе.

Тимофею Петровичу Тарасову было 33 года от роду. Он уже полгода занимал пост президента компании «Ювертрест» и вот уже полгода страшился только одного, что с должности этой его снимут. Раньше он слыл неисправимым повесой и ловеласом, завсегдатаем модных московских, питерских и даже лондонских вечеринок, раз в три месяца устраивал себе римские каникулы, раз в два месяца собирался жениться и столько же раз в месяц передумывал, а теперь вот изменился и на дружеский взгляд Рубцова не в лучшую сторону. Теперь он напоминал ему стареющего лиса, забившегося в нору и трясущегося от страха в ожидании открытия осеннего охотничьего сезона. Впрочем, охоту на него уже давно открыли. Если быть точным, в тот самый день и в тот самый час, когда его отец – Петр Тимофеевич Тарасов передал ему полномочия президента компании.

Младший сын – Иван Петрович, разумеется, счел это оскорблением, а потому, восстав против несправедливого родителя, поклялся во что бы то ни стало дискредитировать Тимофея в глазах акционеров. В чем-то его желание можно было назвать вполне законным. Сажать старшего сына в кресло президента компании со стороны отца действительно было свинством. Иван горбатился на мясокомбинате, чем, собственно, и являлась компания «Ювертрест», от зари до зари. Он окончил экономический факультет Московского пищевого института и знал о деле все, в то время как Тимофей – выпускник факультета журналистики МГУ имел о производстве мясопродуктов лишь смутные представления. Иван вечно метался в поисках заказчиков, партнеров и поставщиков. Он въезжал в технологию производства колбасы и сарделек, он дружил с главным технологом – отвратительным рыжим немцем херром Шульцем, который заставлял его пить пиво и закусывать немецкими белыми сосисками, которые Ванька ненавидел чуть меньше, чем самого этого херра. И все ради чего? Ради того, чтобы в момент великой истины, когда отец, устало вздохнув, словно скидывая с плеч все годы тяжелого труда, объявил на собрании акционеров, что решил уйти на покой, его – Ваньку, подвинули и поставили на пост президента старшего братца, единственным достижением которого в этой жизни было то, что он родился на два года раньше. Однако этого оказалось вполне достаточным, чтобы собрать все сливки, предоставив младшему брату злиться и ждать роковой ошибки, после которой совет акционеров снимет Тимофея с поста президента, передав кресло его законному владельцу. Справедливость восторжествует.

«Не может не восторжествовать», – думал Ванька. И, по всей видимости, оказался прав.

Случилось то, что он сочтет, непременным результатом руководства такого нерадивого хозяина как Тимофей. Рубцов усмехнулся, глядя как старший из братьев копается всей пятерней в густой светлой шевелюре.

– Ты от волнения сейчас все волосы повыдираешь, – весело сообщил он.

– А чего ты так радуешься? – пробурчал Тимофей, – Как и все, ждешь не дождешься, чтобы мое место занял достойнейший из достойных рода Тарасовых: Иван Петрович?

2
{"b":"854313","o":1}