Она надеялась, что, мама поможет ей разобраться с замком, когда закончит. Хоть и достанется ей по полной.

Катя наклонилась к серёжкам с бирюзой и одновременно с ней украшением заинтересовалась высокая черноволосая девушка. Немного потянув серьги каждая к себе, они расхохотались.

– Если хочешь, примерь, но я увидела их первая. – Девушка с улыбкой откинула тяжёлые волосы цвета воронова крыла, ниспадающие на плечи и спину, и Катя ахнула.

Она была просто невероятно красивой. Огромные глаза девушки были бирюзового цвета, точь-в-точь как камушки в серёжках.

– Меня зовут Нина, – рассмеялась девушка в ответ на остолбеневший Катин вид. Похоже, она не впервые видела замершего перед ней простого смертного. – И нет, это не линзы. Это редкий, но настоящий цвет глаз. – Она продолжала приводить Катю в чувство и пока этого не случилось, даже успела поделиться с ней секретом своих шикарных волос.

– Здоровый образ жизни, много воды, зелени и фруктов, – шепнула она Кате без стеснения разглядывающей блестящие пряди и сунула ей в руку зелёное яблоко. – Так я примерю серьги?

– Да, конечно, – пришла в себя Катя.

Ей пришлось отступить, признав поражение. Серёжки с бирюзой были словно созданы для Нины. Встав на цыпочки, она подглядывала за отражением девушки в маленьком круглом зеркальце и восхищённо вздыхала.

Высокая статная Нина в лёгкой блузке в цветочек была гораздо больше похожа на княгиню, чем все Зареславы, Звениславы и Сбыславы, слоняющиеся по ярмарке, вместе взятые.

– А ты, девица, примерь-ка серьги со змеевиком. У тебя волосья-то вон как огнём горят, для тебя краше зелени в волосах ничего не будет. – Виталий Сергеевич-Аристарх тут же попытался продать ещё одно украшение. Он был так любезен и так убедителен, рассказывая о чудодейственных свойствах зелёного камня, что Кате даже пришлось заглянуть под капюшон, где он прятал своё лицо от солнца. Действительно ли это их трудовик.

Катя взяла прохладные каменные серьги в руку и увидела, как по ним побежали узоры. Ожили и поползли тёмные разводы. Списав всё на жару и разыгравшееся воображение, она надела серёжки и взглянула в зеркало.

Камни действительно подчеркивали цвет её волос и делали лицо более выразительным. Она вспомнила Нину, выпрямилась, приосанилась и гордо взглянула в зеркало, представив себя хозяйкой медной горы.

В этот момент из зеркала на неё посмотрел парень.

Катя зажмурилась и снова открыла глаза.

Парень не был галлюцинацией.

Высокий, загорелый, в светлой давно выцветшей футболке, он стоял прямо позади неё в тени дерева и держал под уздцы белого коня. Парень с интересом наблюдал как Катя примеряет украшение и загадочно улыбался одному ему известным мыслям.

«О, чёрт!», – Катя по-быстрому вытащила серёжки из ушей, расплатилась с трудовиком Аристархом и опрометью бросилась куда подальше. Краем глаза она видела, что под деревом уже никого нет, но взгляд парня настолько смутил Катю, что ей пришлось уговаривать собственное сердце не выпрыгивать из груди, после того как она пробежала с перепугу весь торговый ряд.

Парень был красив как бог и при этом смотрел на неё так, будто они знакомы тысячу лет.

«Так не бывает. Не забывай, что ты бледная тощая моль и не строй иллюзий. «Каждый сверчок знай свой шесток», «Гусь свинье не товарищ» и что там ещё в народе говорят…»

Щёки пылали от непонятно откуда нахлынувшего чувства. Катя сама себе удивлялась – она, конечно, не пользовалась особой популярностью у парней, но и не вздрагивала от каждого любопытного взгляда. Почему именно сейчас так забилось её сердце, она не понимала.

Наверное, всему виной проклятая жара. Или голод. А может то и другое вместе взятое.

Отойдя в тенёк, поближе к ведущим неторопливую беседу старичкам, она достала из рюкзака многоразовую бутылку и яблоко.

Утром ей удалось вычерпать из ведра, перевёрнутого мамой, оставшуюся воду и взять с собой. Но у тёплой солоноватой воды оказался ужасно неприятный привкус. Катя наморщилась, пытаясь проглотить её, но так и не смогла и выплюнула на землю.

Остатками воды она решила сполоснуть яблоко, потому что дизентерию никто не отменял.

Капли воды скатились с яблока и шариками упали на раскалённую почву. Так и оставшись там лежать, припыленные сверху, не желающие уходить в мать-сыру землю.

Катя наклонилась, чтобы рассмотреть поближе это странное явление.

И когда всё случилось, она даже не сразу поняла, что произошло.

Сначала она обратила внимание на неправдоподобную тишину вокруг себя, словно праздник резко закончился и все разъехались.

Потом подняла глаза и увидела, как недобро смотрят на неё две женщины в красных сарафанах из лавки напротив.

«Похоже эти дикари фрукты не моют».

И только потом она услышала у себя за спиной сопение и скрежет зубов.

Медленно повернувшись, Катя наткнулась на худого старика с бельмом на глазу, который тянул иссохшие длинные руки к её бутылке и беспрестанно шамкал губами.

От неожиданности Катя вскрикнула.

Изо рта деда вырывалось невыносимое зловоние, как будто он давно разлагался изнутри, а кожа, обтягивающая скуластое лицо, больше походила на истончившийся прошлогодний лист.

Он выглядел таким старым, что мог прямо сейчас рассыпаться на глазах. Но злоба, с которой он испепелял её своим невидящим взглядом и уверенность, с какой пытался схватить бутылку с водой, говорили об обратном.

Он хотел её убить. И если бы мог это сделать, то сделал бы не раздумывая.

Катя медленно выпрямилась и отступила на пару шагов.

– Здравствуйте.

На миг повернув голову в сторону источника звука, старик замер. Его рот болезненно искривился, а губы перестали шевелиться. Сгорбленный, пожелтевший он еле стоял на ногах, покачиваясь в такт току крови.

За ним стояли еще двое. Жилистый мужчина в грязной кепке, разглядывающий Катю с нескрываемым презрением, и сухонькая старушонка, опиравшаяся костлявыми пальцами обеих рук на кривую палку. Прижав её к груди, она маленькими, слезящимися, спрятанными в складках печёной кожи глазками смотрела на солнце.

Катя повела головой и обнаружила боковым зрением, что эта троица – не единственная её проблема. Похоже безумного старика пришли поддержать односельчане.

Люди стягивались группками по двое, по трое и молча вставали поодаль. Их взгляд был пустым и ничего не выражающим. И только одна беременная женщина, которой красный сарафан туго обтягивал живот, раскачивалась и возбуждённо грызла ногти, поглядывая на Катю.

Здесь в самом углу фестивальной площадки, где не было ни мамы, ни приезжих мастеров, а о празднике напоминал только летающий мусор, Катя внезапно каждой клеточкой своего тела ощутила беспомощность.

«А вот нечего было бежать, сломя голову, куда не просят».

Лоб покрылся холодной испариной, а между лопаток потекла тоненькая струйка пота.

В ушах зазвенела тишина.

Пауза неприлично затянулась, и Катя решила, что пора выбираться из глупого положения.

– Я похоже заблудилась. Не подскажите, как отсюда выйти? – как можно более непринуждённо спросила она, и в этот же миг старик заехал костлявой рукой ей по спине.

Катя взвизгнула от боли и неожиданности.

А дед так ловко замолотил ручищами по воздуху, что она, не успев ничего сообразить, едва не свалилась в пыль под его натиском.

Остальные в это время просто стояли и смотрели.

– Ыыыы-ааа-ээ, ыыыыы, – исступленно мычал он, пытаясь добраться до неё. Уворачиваясь от слепых ударов, Катя разглядывала лица собравшихся, пытаясь найти того, кто смог бы ей помочь, но крикнуть или позвать на помощь ей было стыдно.

«В конце концов это просто старый дед. Он весит, наверное, меньше меня. Если ударить его ногой, он явно упадет. Но, блин… Это же старик».

В голове и ушах застучало. Катя почувствовала резкую боль и едва удержалась на ногах.

– Мироныч, уймись… – Жилистый попытался оттащить взбесившегося деда и ему почти это удалось, но тут старуха, ни разу до того не пошевелившаяся, неожиданно вскинула палку и взвизгнула: «Бей её!».