— Да что ты? И какой же? — спросил Митос, с видимой безмятежностью, которая стоила почти всех его сил.

— Останешься в стороне — будешь жить. Это все, — она смотрела на него, судорожно облизываясь, будто это единственное, что не давало ей вцепиться ему в горло прямо здесь и сейчас. — не делай ничего, забудь.

Вероятно, он должен был оценить иронию, но не мог.

— Отступиться?

— Именно. Ведь это так просто… правда? Нелегко взять и выкинуть на ветер пять тысяч лет, да, Адам?

Митосу вдруг вспомнились слова незнакомца, присвоившего себе его имя: невозможно прожить столько времени ничего не делая и ничем не рискуя.

— Ты не причинишь вреда Джо? — тихо спросил он.

— «Я» не причиню, — последовал ответ.

— Но кто-то другой может? — волновала ли его сейчас эта двусмысленность?

Сара мило, даже слегка застенчиво улыбнулась:

— На это, я не могу тебе ответить.

Похоже, она не лгала.

— А Маклауду?

— Что тебе за дело до Маклауда? Он убьет тебя рано или поздно. Ты же знаешь: должен остаться только один.

— Почему это тебя так волнует? Ты ведь даже не бессмертная.

— Ах, Адам, я принадлежу к самому древнему роду бессмертных, обитающих на земле.

«И какого дьявола это значит?»

Он чувствовал, как все его тело сопротивляется неловкой позе — колени болели от соприкосновения с ледяным полом, спину саднило — он поднялся на ноги, только, чтобы оказаться нос к носу с Сарой, которая сделала еще один шаг вперед. И Митос внезапно понял, что ему предстоит сделать чуть ли не главный выбор в его жизни. Кто-то или что-то хотело убрать его с дороги, неважно какими средствами. Ситуация со всех сторон проигрышная. Для него. А как же остальные? Джо и Маклауд? Если он сейчас сдастся, означает ли это, что они будут в безопасности? Или же им тоже грозит смерть?

Митос действительно не представлял себе, при каком раскладе, его присутствие рядом с Маклаудом могло бы чем-нибудь помочь, и тем не менее… И тем не менее, сейчас это облегчало ему выбор.

Выпрямившись во весь рост и глядя ей в глаза, он сказал:

— Ладно, пусть я умру — раз это все, что я могу сделать. Или не сделать.

«Неплохая фраза, черт возьми».

Если бы только, он чувствовал себя хотя бы наполовину таким смелым, каким хотел казаться, если бы его сердце не выпрыгивало из груди, при ее приближении.

— Плохой выбор, Адам, — Сара провела пальцами по его щеке и Митоса начала бить дрожь, когда острые ногти вонзились ему в кожу и его жизненная сила, его квикенинг, начала медленно перетекать к ней.

Он был почти так же удивлен, как и Сара, когда во тьме вдруг сверкнуло лезвие катаны, и ее голова слетела с плеч.

Дункан взглянул на Митоса, который впервые за последние несколько минут перевел дыхание. Все это время он ждал. Они оба ждали привычного пиротехнического шоу. Квикенинга. Время шло, но ничего не происходило, единственным звуком был стон пришедшего в себя Доусона, и Дункан позволил себе, наконец, расслабиться. Он сделал шаг вперед, немного нетвердый, из-за вдруг наступившей реакции.

— Все кончено.

Митос кивнул. Чтобы удержаться на ногах, ему пришлось вцепиться в спинку ближайшего стула.

— Помоги Джо.

— Да, сейчас.

Пока Дункан помогал Наблюдателю подняться, осторожно поддерживая под локоть, тот озирался по сторонам, пытаясь оценить ситуацию: тело распростертое в проходе, чуть поодаль голова, глаза широко распахнуты в удивлении, и Митос, который все еще выглядит как мумия пару тысяч лет пролежавшая в песках.

Передавая Доусону трость, Дункан не мог не заметить странного взгляда, которым Наблюдатель обменялся с Митосом, обреченности в глазах последнего, выражения скорби на лице Джо, когда тот согласно кивнул, будто в ответ на невысказанную просьбу.

Маклауд выпрямился, переводя взгляд с одного на другого. Внезапно овладевшее им несколько минут назад чувство эйфории начало так же стремительно таять.

— Все кончено, — повторил он, но уже гораздо менее уверенно.

— Нет, не думаю. Я же говорил тебе, — едва слышно пробормотал Митос и, выпустив спинку, за которую держался, сделал осторожный шаг вперед, — это совсем не кино…

И он рухнул на пол к ногам Дункана.

— Митос! — Маклауд опустился рядом с ним на колени и, положив руку на иссохшую, худую грудь, почувствовал неистовое биение сердца под ладонью.

Через секунду Митос открыл затуманенные глаза и попытался сфокусировать взгляд.

— Мак, — его голос был хриплым шепотом, губы едва шевелились, — сделай это…

Дункан покачал головой.

— Нет. Нужно только… немного времени.

Этого не может случиться, только не так. Только не так…

— Нет времени… Дункан, — речь становилась все более и более невнятной, каждое слово давалось с трудом. — Я умираю. Нельзя, чтобы все пропало так…

— Митос, нет, я не могу, — запротестовал Маклауд, полностью отвергая саму возможность исполнения подобной просьбы.

Ему на плечо легла рука и сжала.

— Мак, — твердо сказал Джо, — ты должен.

Дункан поднял голову, встретившись взглядом с Наблюдателем.

— Нет, — возразил он, сглотнув застрявший в горле комок, — с ним все будет нормально.

— Мак, — тихий голос Джо был полон той глубины, которая делала незабываемыми его песни.

— Ты сделал все, что мог, теперь нужно закончить. Это то, чего он хочет.

— Джо… — Дункан чувствовал, как постепенно слабеет биение сердца под ладонью, видел, как меркнет свет в глазах его друга. Еще немного и Митос будет мертв, действительно мертв; все, чем он был, будет навсегда потеряно. Пять тысяч лет — на ветер. Дункан несколько раз глубоко вздохнул, чтобы обуздать обуревавшие его чувства, и кивнул.

— Только не здесь. Нужно вынести его наружу.

Если время еще осталось.

Он осторожно просунул руки под слабое безвольное тело и уже собрался подняться, но вдруг замер, нахмурившись и вскинув голову, будто пытался уловить чей-то шепот.

— Давай же, Мак, — поторопил его Джо, — иначе будет поздно.

Дункан кивнул, но не Доусону. Поднявшись на ноги, он быстро зашагал со своей ношей по проходу и, дойдя до небольшого, отгороженного от основной церкви помещения у двери, бережно опустил Митоса на пол. После чего вынул из ножен катану.

— Мак, это все еще может расцениваться как святая земля.

— Я знаю, ты можешь уйти.

— Черта с два!

Дункан слабо улыбнулся. Не зная хорошенько, чем заслужил такую преданность со стороны смертного, он все равно был ему безмерно за это благодарен. Гораздо легче, когда рядом есть человек, который уверен, что ты поступаешь правильно, какими бы ни были причины.

Он лишь надеялся, что не предаст это доверие.

Сжав рукоять катаны двумя руками, всеми силами ненавидя то, что ему предстояло сделать и сомневаясь в правильности принятого решения, Маклауд вогнал клинок глубоко Митосу в грудь и, пронзив сердце, остановил его.

Он слышал, как Джо позади него с шумом набрал в грудь воздуха и через мгновение выдохнул:

— И что теперь?

Покачав головой, Дункан аккуратно вынул меч и отложил в сторону.

Потом опустился на пол и, приподняв неподвижное тело, крепко прижал к себе.

— Ждать, только ждать, — прошептал он, закрывая глаза.

Он понятия не имел, что должно произойти и можно ли вообще на что-то рассчитывать, он мог лишь молиться, что поступил правильно, а не просто отправил своего друга в небытие.

Несколько мгновений спустя Джо спросил:

— Что случается с бессмертным, который умирает без квикенинга?

— Никто не знает, Дарий думал… — Дункан сглотнул, — Дарий думал, что не все теряется, но… никто не знает наверняка.

Больше он не мог говорить, не сейчас, когда от подступающих слез сжималось горло, и предательски щипали глаза. Если бы только воспоминания не тревожили его разум. Столько связанных с Митосом воспоминаний за это короткое время.

Древний миф вдруг обрел плоть и кровь в лице скромного исследователя Адама Пирсона — «лови пиво» — и попытался убедить его взять свою 5000-летнюю голову после какого-нибудь часа знакомства.