— И зачем я тут? Если все так хорошо!

— Может, ты герой, что прислан для боя с Королем Чудовищ?

— Я? Это даже представить сложно.

— Здесь правда. Ты — слабак. Может, ты должен будешь быть тем, кто тайно его убьет в спину?

— Почему в спину? Яд в кашу. А… Демоны? Черти? Ад? Ну, или что-то подобное?

— В нашем мире четверо врат в миры истления. Как и в любом мире.

— У нас не было.

— Были. Просто если у вас была развеяна вся магия в мире, то вы просто их даже найти не смогли бы. Врата — это магия в чистом виде.

— Так. Понятно. Четверо врат. Коротко. Что и зачем?

— Врата недалеко от южного гарнизона. Там храм светлого бога. Или еще кого-то? Я один раз там была для работы. Убить настоятеля. Мы с ним пообщались. Милый старик без капли могущества внутри. Своей или чужой силы. Убила. Взяла награду и вернулась назад. Так как следов не оставила, то и при открытом возвращении никто ничего не заподозрил. Сделала щедрое пожертвование из моей награды и золото, что было с собой. Мне выделили отдельную комнату и позволили остаться. Три приятных тихих дня. А после — ночной штурм безумных фанатиков. Бой шел сутки. Несмотря на все старания и самопожертвование стражами, потеряли двор. Главный зал храма. Стали отступать к вратам. Ко второму рассвету от начала боя защитников было чуть меньше сотни, нападающих пару сотен. Последний бой в зале перед вратами оставил в живых меньше десяти защитников.

— За что ты сражалась?

— Не за что. За кого. За место убитого мною старика. Когда я убила последнего живого безумца, я сама мало чем от них отличалась. Мне не требовалось даже произносить долгое заклинание, одного мимолётного желания хватало, чтоб открыть врата. А перед глазами была невероятная иллюзия. Я на невероятном огненном драконе. А передо мной стояли готовые к бою армии, что бросали мне вызов. Но ещё до того, как я осознала, что сейчас у меня в руках, что именно я должна выбрать, где-то в глубине моей души засияли рисунки. Они были хаотичны, разорванные и ужасные. Рисунки из шрамов. Рисунки на моей плоти и костях, что служили основой воли. Чистая воля восстала и смыла все чувства. Смыла сладострастные мечты. Смыла желания слабой плоти. Я посмотрела на врата и уверенно помыслила о их закрытии. На рисунках врат промелькнул новый ряд рун, и все погасло. Восемь живых стояли в темноте, обессиленные, на телах убитых.

— А как же дальше? Фанатики?

— Многие были мертвы. Еще около сотни раненых пришлось добивать. И там внизу перед вратами ходить по телам убитых и искать самые малейшие признаки жизни. В коридорах храма. Во дворе. Под стенами храма. Было так же добито около полсотни местных служителей. Из семерых, что выжили, трое пожертвовали собой в темном ритуале, где я взывала к Богине.

— То, что мы делали?

— Да. По большей части. За три светлых души мне на сутки вручили три темных твари под полный контроль.

— А? Зачем?

— Это был единственный быстрый способ убрать такое количество смерти и мяса без следа. Что тела, что энергия, что память о них.

— А четверо выживших?

— Собрали несколько тел наиболее важных, по их мнению, и спрятали. Дальше молились за упокой душ своих товарищей под непрекращающийся звук хруста костей в пасти призванных тварей.

— А призвать можно кого?

— Кого угодно. Можно из другого мира разумного. Вроде тебя. Но нужно очень много условий выполнить. Ключевые — это знать о другом мире и о разумном существе, которое хочешь призывать. Проще с не разумным. То же самое, только нужен аркан, чтоб схватить кого-то и утащить. Дальше идут Божественные реальности. Миры. Планы. Измерения. Сколько разумных, столько и названий. Тут все проще. Принести правильную жертву Богу и ждать его ответа. Светлые Боги самопожертвование принимают и в ответ могут прислать помощь. Видела, как один рыцарь смог призвать себе коня. Существо из воды и камня, что сутки сражалась с ним, и ни воины, ни маги, ни ловушки не могли его остановить. После суток боя конь унесся прочь, унося с собой всадника. Темные Боги предпочитают жертвоприношения. Чем сильнее существо, чем оно "чище", если оно изначально не принадлежит злу… Награда может быть велика. Мне, Дроу-отступнице, всего лишь за жертву трех благородных воинов в полное подчинение выслали три мерзкие хищные твари. Последние — это самопровозглашённые реальности. Такие… Места… Которые не могут зваться полноценными мирами из-за абсурдности их внутренних законов, но достаточно стабильные для долгого существования. Здесь никто не сможет сказать хоть что-то точно. Угадываешь ритуал, который может состоять из совершенно нелогичных обстоятельств. И что-то получаешь. Вроде все, если коротко.

— Врата? Расскажешь?

— В каждом мире есть четверо врат. Меня так учили. Врата войны. Врата голода. Врата чумы. Врата смерти. Врата войны, рядом с которыми я билась, воплощают ярость. Желания сражаться. Ломать. Крушить и убивать. Желание остаться одному на горе трупов среди руин. Я была ближе, чем в шаге, чтоб открыть их во всю ширь в тот день. Но фанатики не могли вызвать у меня гнев, жажду сражения или желания победить. Только скука и усталость от очень долгого боя, хотя и так я зашла слишком… Но поставить перед вратами разумного, что будет их воплощать это один из способов открыть их. Есть ритуалы попроще для их открытия. Врата голода находятся на другом конце мира, на землях за океаном. Голод воплощает нашу жажду. Будь то еда. Богатство. Власть. Похоть. Врата чумы — это разложение, разрушения чего-либо изнутри. Когда что-то или кто-то умирает долго. В мучениях. Маленькими частями. Врата смерти — это пустота. Полное ничто. Самое жестокое. Все врата до этого вели к эмоциям, и их можно было понять. Здесь лишь пустота уничтожения без какой-либо цели. Без эмоций. Без желания уничтожать. Без желания остановится. Без удовольствия от процесса. Без радости от покоя. Желания оставить после себя лишь пустоту.

— Неплохо. Хорошие места где-то там… Оттуда к нам только через врата прорываются?

— Прорываются? Нет. Никто не ломает врата с той стороны. Все те создания пропитаны жаждой разрушения этого мира, тем или иным способом. Противники порядка. Но они сюда приходят только на зов. Будь то кровавая резня у врат, что привлечёт к себе внимание, или отдельные безумцы, открывающие окна для тварей.

— Их можно вызвать по одному?

— Не совсем точно. Маг создает своеобразный прокол между слоями реальности. Может сразу вызывать, кого хочет, а порой попадаются твари страшнее тех, кого зовут.

— Есть опыт?

— Не мой. Семьи Джандарка. Около трех тысяч лет назад были открыты врата голода.

— Оу… Голод? Вам разве не ближе Война?

— Ближе. Но не все Джандарка одинаковы.

— Голод? Власть или Богатства? Джандарка пожелали править миром и восстать против Богов?

— Похоть. Эшамин Джандарка желала удовольствий…

— В нашем мире были истории. Вымысел не совсем нормальных людей про очень способные тентакли. А здесь их можно увидеть?

— Можно. Я один раз помогала в одном из монастырей найти в подземелье монстра-насильника. Похищал жертв. Через насилие и умопомрачение жертв от наркотических выделений выпивал из них всю душу. Оставались только пустые высушенные оболочки в не совсем естественных позах.

— И каким образом тебя в эту историю занесло?

— Гарамат обладал несколько специфическими навыками, полученными и отточенными в борделях разных стран. Сумел заманить и соблазнить пару молоденьких девушек, те что-то не то сказали, и его обвинили в одержимости демонами похоти. Я успела вмешаться. Выяснилось, что помимо похотливого самца, поблизости еще кто-то есть. А дальше случилось выбирать, помогать едва державшим в руках меч юнцам-монахам, искать монстра или перебить достаточное количество людей, чтоб остальные в страхе отпустили Гарамата.

— Отчего же не резня?

— Среди них были те, кто угрожая мне, не с первого раза меч из ножен достать мог. Некоторые умудрялись доспех задом наперед одеть. А некоторые еще и десяти лет не прожили. Даже для бессердечного воина, слуги самой смерти, воевать с подобным перебор.