– Вау! – воскликнула девушка. – И что же вы рисуете? Картины?

– Скорее, иллюстрации, – улыбнулся он.

– Ах, вы мультипликатор?

– Можно сказать и так. – ответил Стефан, не желающий продолжать этот разговор, а уж тем более столько рассказывать о себе. – А вы?

– А я певица.

Стефанос посмотрел на ее ротик с накрашенными красной помадой губами и с ужасом представил, как поет эта девушка с мерзким голосом.

– Извините, Элайза, мне нужно отойти, – сказал Стефанос и, улыбнувшись, покинул собеседницу.

Гостей становилось все больше. Стефанос ходил среди людей. Людей, большая часть которых была старше сорока и явно обладала огромными состояниями, гораздо большими, чем владел Стефанос. Он заметил и несколько звезд, некоторые из них были очень известными. В какой-то момент Стефаносу показалось, что там находились только известные люди.

– Вас тоже позвала на это мероприятие Моника? – спросила девушка в черном платье, обтягивающем ее пышную фигуру.

– Да, само собой, она лично позвала меня, – Григориадис в какой-то момент настолько вжился в роль одной из светских персон, что после пятого фужера шампанского сам начал верить в это.

Он уже успел представиться и мультипликатором из известнейшей мультипликационной компании, и художником, продающим картины в своих галереях в Нью-Йорке и Лондоне.

– Так вы знакомы с ней лично? – удивленно вздернула брови девушка.

– Да, но я бы не сказал, что близко. Просто знакомые, – Стефанос вдруг испугался, что сейчас его раскусят, учитывая, что он до сих пор не знал, о какой Монике идет речь и в честь кого была эта вечеринка.

– Жду не дождусь, чтобы поговорить с ней лично! Моника Брукс – моя любовь. – последнюю фразу девушка произнесла очень тихо. – Я даже не поверила, когда получила приглашение от ее агента на ее день рождения. Я отложила все дела и работу, лишь бы приехать на Миконос.

Стефан уже не слушал девушку в красном платье. Он не верил тому, что только что услышал. Моника Брукс? Та самая Моника? Актриса, фильмы с которой он смотрел с детства? Стефанос снова осмотрелся. Неужели все эти люди прямо или косвенно связаны с Моникой Брукс? А может, речь о другой женщине? О какой-то неизвестной ей однофамилице? Или все же речь шла о секс-иконе – женщине, о которой все мечтают? И Стефан, который еще вчера не знал, что окажется на острове Миконос, по чистой случайности попал на ее вечеринку?

Теперь Стефан не знал, как себя вести. С одной стороны, он хотел увидеть своего кумира вживую, рассказать об этом всем своим друзьям в Берлине (хотя вряд ли они бы поверили ему), а с другой – он хотел сбежать отсюда, лишь бы Моника не заметила его грязных белых кроссовок.

Атмосфера вечера поглощала. Стефанос получал колоссальное удовольствие от новых знакомств, с некоторыми из гостей он даже обменивался контактами. Но время шло, а виновницы торжества так и не было. Уже успело стемнеть, включились гирлянды на пальмах.

– Извините, мне нужно отойти, – сказал Стефанос уже пятнадцатому собеседнику и быстро направился искать уборную.

Он пошел к одному из домиков отеля, где должен был быть туалет. Когда Стефан вошел в здание, музыка, которую все это время приходилось перекрикивать, утихла, и даже показалось, что заложило уши. Стефанос осмотрелся. Это был небольшой двухэтажный домик на шесть номеров. В фойе отеля, который освещали лишь торшеры, пахло дороговизной. Таблички светились в полутьме, и Стефанос быстрым шагом направился к нужной двери. Мягкие ковры заглушали звук шагов. Стефанос помыл руки, пригладил торчащие в разные стороны кудри и вышел из уборной.

– Рита! – раздался женский голос со второго этажа.

Был слышен стук каблуков, а это означало, что на втором этаже ковров не было.

– Я повторяю в сотый раз: мне эта вечеринка и даром не нужна! Более того, все эти люди мне и перед смертью не понадобятся!

Стефанос не спешил выходить из домика, он хотел подслушать разговор. Женщина явно разговаривала по телефону, потому что ответы на ее реплики слышно не было. Как только раздались шаги тех же каблуков, Стефанос поспешил к выходу: он хотел остаться незамеченным.

– Эй, ты! – рявкнула ему женщина. – А ну иди сюда!

Стефанос обернулся. По ступенькам спускалась сама Моника Брукс. Та самая Моника, на которой в пятнадцать лет Григориадис хотел жениться, чьи плакаты он вешал на стену. Она была в черном полупрозрачном платье, а идеально прямые волосы, как шелк, падали на плечи. Григориадис растерялся. Он не знал, как себя вести. С позором убежать? Попросить сфотографироваться и сказать, что он ее фанат? Или сделать вид, что ничего необычного не происходит?

– Добрый вечер, Моника, – улыбнулся Стефанос, который не слышал, что говорил.

– Ты кто такой? Я же сказала, чтобы никто из персонала не заходил сюда.

– Ох, извиняюсь, я вовсе не персонал. Я ваш гость, Стефанос Григориадис. Получил приглашение от вашего агента пару дней назад… – Стефанос сам не понимал, как он так успел сочинить легенду, но Моника, слушающая это все с презрением, прервала его на середине предложения.

– Стефанос Григодис?

– Григориадис, – поправил он женщину и тут же пожалел об этом, так как та недовольно поджала губы.

– Ты грек? – ее тон изменился после того, как она узнала, что Стефан не работает тут.

– Да, грек, – коротко ответил Стефан, решив, что нет смысла рассказывать ей всю свою историю.

– Так странно, не помню, чтобы Стив отправлял приглашение какому-то греку, – она говорила спокойно, с придыханием.

– Да, но я грек лишь по отцу, по матери я немец. Я мультипликатор и художник, – Стефанос был в таком стрессе, что казалось, что он вот-вот упадет в обморок, но в то же время у него отлично получалось не выдавать свои эмоции.

– Поняла, – она закрыла глаза и замолчала.

Во время разговора Стефанос заметил, что актриса была то ли в состоянии опьянения, то ли еще чего похуже…. Это можно было заметить по тому, как она дергалась и смотрела сквозь Стефаноса своими стеклянными глазами.

– Моника, все в порядке? – спросил Стефанос, глядя на женщину, которая уже пять минут стояла, словно остолбенев, с закрытыми глазами.

– Да! Пошли! – закричала она и, подхватив его под руку, вышла на улицу.

Они вместе шли по темной тропинке между пальм к площади у бассейна, где играла музыка и развлекались гости.

– Веди себя спокойно и ничего никому не говори, – шепотом сказала Моника.

Стефанос был в ступоре: он в любом случае ничего бы не говорил. Его язык словно прилип к небу, а губы склеились, и все, что он мог делать, – это улыбаться. Все гости разом обернулись и начали хлопать, поздравляя звезду с днем рождения. Моника всех поблагодарила поцелуями в щеку. Все это время она держала руку Стефаноса, впиваясь в локоть своими длинными красными ногтями.

– А это мой хороший друг Стефан. – говорила она, представляя своего напарника. – Мы отдыхаем на острове вместе.

Стефанос выпил еще пару фужеров шампанского и уже сам начал радостно приветствовать поцелуями гостей, повторяя за Моникой.

– Мне вы сказали, что не знакомы с ней близко, – прошептала девушка, которой еще час назад Стефан рассказывал абсолютно другую легенду.

В ответ он лишь пожал плечами. Ему нравилось внимание, оно опьяняло еще больше, чем вино и шампанское. Григориадис был уверен, что все происходящее с ним сон, который когда-нибудь закончится. “Лишь бы не проснуться раньше времени”, – думал он.

Он знал, что Моника им пользуется для своих целей, но пока она обнимала его за талию, об этом не было желания даже думать. Стефан был готов даже на оскорбления с ее стороны, лишь бы провести с ней хоть немного времени.

Казалось, что безумный карнавал событий никогда не закончится. Все больше и больше новых людей, желающих поздравить Брукс с пятидесятилетием. Женщина, которая не выглядела на свой возраст благодаря косметологам и хирургам, пила фужер за фужером. В какой-то момент она начала держать равновесие только благодаря рядом стоящему Стефану.