Но разглядывать стишки было некогда. Я задумался над ответом. От его грамотного составления зависело, пройду я дальше цепного пса Вортексских, или нет.

   Мне нужно было вызвать как минимум два чувства - доверие к себе и доверие к своим словам.

   Поэтому я решил быть честным и говорить только правду.

   Но для начала мне следовало успокоиться. Я сделал пару глубоких вдохов, унял предательскую дрожь мускулов. Знакомые ощущения - они всегда возникали перед тем, как я шел на крупное дело. Спокойное сердце, значит, холодная голова и твердые руки.

   Снова вдохнул, сосчитал до трех. Выдохнул - порядок.

   - Я заключенный из тюрьмы, что в часе езды отсюда. Мне стало известно о готовящемся нападении на сиятельную Вортексскую. Я смог договориться о трехчасовой отлучке и прискакал сюда, чтобы за вознаграждение сообщить вам детали готовящегося нападения.

   Бах! Сидящий за столом человек быстро вскочил со стула и замер, сверля меня испытующим взглядом.

   Теперь я имел возможность увидеть дел Армака в полный рост. Рыцарь был высок и хорошо сложен. На лицо аристократически белая кожа. Лицо с крупными, резковатыми чертами могло бы украсить не одну обложку женских романчиков. Молод, красив, статен, отчаянно блондинист и сероглаз. Теперь я понимал, почему в любовники сиятельной был выбран именно он. Такой "бриллиант" под стать дорогой оправе. И его движения были подобны облику: мягкие и грациозные снаружи, и с хищной сосредоточенностью внутри. Так ходит хищник на охоте - легко и неслышно, но эта легкость не сулит его жертве ничего хорошего.

   - Что-ты-сказал? - вкрадчиво, по слогам переспросил он, презрительно скривив губы.

   "Не поверил", - решил я. Тогда расскажем поподробнее.

   - Меня зовут Лайм. Я заключенный из тюрьмы, что лежит к югу отсюда. В простонародье еще она называется "бублик".

   Пауза. Даю осмыслить. За это время подвергаюсь мгновенному осмотру. Затем кивок, Ага, далее. Ну что ж.

   - К нам подселили заключенного. От него мне стало известно, что на днях его сообщники планируют напасть на сиятельную Вортексскую.

   Снова пауза. Кристелл сосредоточенно обдумывает услышанное. Подселили заключенного? Бывает. Тот рассказал о готовящемся покушении? Вполне возможно. И?

   - И поскольку лично я против нее ничего не имею и, тем более, всем сердцем не желаю убийства высокородной особы, я нашел способ на время покинуть стены тюрьмы, чтобы за вознаграждение сообщить вам детали этого дела.

   А теперь о себе. Слишком много "я". Но это и понятно. Гонцу нужно верить. Точнее, можно верить, даже такому, как я, если его намерения понятны и чисты. Жуликов не любят ни на одной стороне. И вот я честен. Я против убийства кого бы то ни было вообще, благородных в частности, а за вознаграждения я всем живущим друг, товарищ и брат. Точнее, доносчик.

   Это понятно. Это обычно. Это жизненно. И это допустимо. Верно, в этом у меня нет фальши.

   - У меня есть всего три часа. Час на дорогу сюда, час для вас и час обратно.

   Эпилог. Я задал время. Время для обдумывания и время для решений. Все, как на базаре. Увидел свою жертву, есть пара мгновений на обдумывание и пара на дело. Слишком долго обдумываешь, чего больше, риска или выгоды, - и жертва уйдет. Слишком много времени тратишь на дело, - и есть риск, что тебя заметят. Я выдал время на обдумывание - час. Расспрашивайте меня и рвите на части, как хотите. А потом - либо кошель на стол, либо до свиданья, рыжий балабол.

   Вот так вот.

   А рыцарь, видимо, в ступоре.

   Хм... Конечно, сложно поверить словам ворвавшегося в усадьбу незнакомого юнца в рубахе с чужого плеча. Не тому, что его место в ближайшей темнице, а его наглому заявлению о покушении. Поэтому я решил закончить своей излюбленной фразой, вынуждающей призвать юного влюбленного к действию:

   - Я прекрасно понимаю, что ни я, ни мои слова пока не вызывают у вас доверия. Но сейчас вопрос стоит не в том, можете ли вы мне верить. А в том, можете ли вы позволить себе не верить мне, когда на кону не только ваша работа, а и, э ... ваша женщина, - добавил я, давая понять, что мне все известно о его неофициальном роде занятий.

   Люди не любят чувствовать, что их обманывают. Наоборот, чтобы снискать доверие, все должно быть чисто и прозрачно. Пусть это и несколько обескураживает. Да, я узник. Да, я низший слой общества. Да, за меня некому поручиться. Но пусть за меня говорят мои слова и мои дела. А они просты и правдивы. Вот моя история, вот мой мотив, вот мои поступки.

   Но мой собеседник не из доверчивых. Кристелл дел Армак не был бы начальником охраны, если бы славился своей легковерностью. Появление паренька неопределенного вида, одетого явно в чужую одежду и вымогающего деньги самым наглым способом, вмиг взбесило его. Его мысли были видны, как на ладони.

   "Подумать только, - гневно рассуждал блондин, - эта деревенщина, рассчитывал на то, что он, Кристелл, поведет себя как распоследний идиот и купится на уловку, на которою не повелся бы и самый безголовый крестьянин!"

   Рыцарь был готов ответить на такое оскорбление, и его приговор не заставил себя долго ждать.

   - Я прикажу выпороть тебя, маленький наглый крысеныш, - в гневе выпалил блондин. - А потом уж мы посмотрим, как ты запоешь.

   Выпороть? Меня? Да за что же это?

   - Эй, подождите, - мгновенно ощетинился я. - Не нужно меня пороть. Я не за этим сюда пришел.

   - Да? - Рыцарь явно не шутил по поводу наказания. - А зачем же ты пришел? Чтобы насмехаться над благородными, так?

   - Нет, совсем нет. - Я с ужасом подумал о том, что гордость этого болвана в доспехах может расстроить все. От одного взгляда этого блондина хотелось бежать. Но мой возможный побег вряд ли бы удастся. Двое стражников дежурили у выхода, а доступ к единственному окну перегораживал сам дел Армак.