– А что, сразу-то, не сказали? Нам катер топить удобнее, и у них переход займет где-то около получаса – часа, если это не глиссер какой-нибудь.

– Товарищ Судоплатов! Предусмотрите подачу сигнала сразу, как немцы сядут на катер. В этом случае ми будем атаковать законную военную цель, и не будем бить по территории нейтрального государства. Предусмотрите два сигнала для атаки: в первом случае – катер, во-втором – усадьба. – подал голос Сталин.

– А если катеров будет несколько? – задал вопрос Петр. Сталин на несколько секунд задумался.

– Нас интересует только катер, идущий к месту встречи. Если будет несколько катеров, идущих к этому месту, то топить всех. Принимайте командование, товарищ Судоплатов. Кто у вас заместитель, генерал? – спросил он у Петра.

– Полковник Жданов.

– Передайте ему, что он поступает в распоряжение товарища Судоплатова. На этом все, товарищ старший майор, Вы свободны. Работайте.

Продолжил он тогда, когда Судоплатов удалился.

– Где товарищ Поликарпов? Почему его не видно?

– Он в Саках, в грязелечебнице, товарищ Сталин. Будет к десяти часам, у нас вылет назначен на 11 часов.

– Принято решение показать самолет в Тегеране, Лондоне и в Соединенных Штатах, в воздухе и на земле, с тем, чтобы у англичан и американцев не возникло ощущения, что их действия останутся безнаказанными. Замеры расхода топлива Вами произведены? Какую дальность может показать этот самолет?

– 18–20 тысяч километров в зависимости от нагрузки. Но, мне бы не хотелось…

– Что Вам хочется – никакого значения не имеет, генерал. Не волнуйтесь, ракеты мы им не покажем. А вот полную загрузку бомб необходимо сфотографировать. И мы, втроем, нет, вчетвером, охотно попозируем рядом с этим «монстром».

– Бомбы мы еще не бросали…

– Идеальным вариантом было бы то обстоятельство, если бы их и бросать не пришлось. Дайте команду подвести к машине полную загрузку, точнее, все пять вариантов ее загрузки. Разделите их белыми лентами. От самых тяжелых до самых мелких. Видели, наверное, как бомбардировщики показывают на выставках. А затем грузите тридцать тонн самых мелких, для фотографии. И подходите на СКП, а то мы уже продрогли.

Их компания двинулась греться, ну, а Петр попал туда только через полчаса. Я все это время злобно матерился, хотя и понимал, что у Сталина больше не осталось козырей. Встреча немцев и англо-американцев пройдет до встречи глав Правительств, если мы ее сорвем и вывалим на всеобщее обозрение сверхдальний реактивный бомбер, к тому же с грузоподъемностью большей, чем вес «толстяка» или «малыша», и со скоростью, которую дать даже истребители не могут, это будет сильный ход, чтобы отсрочить переход союзников в другой лагерь. На СКП Петра проинструктировали что и как делать, предоставили план перелета. Садиться они должны были через полчаса после приземления «основной» группы самолетов делегации. Там два «Си-47» и восемь «ГГ-3срв». Команду на взлет им передадут, как только будет принято решение на перелет. Сталин и члены его делегации, в компании с Петром, снялись возле трех машин, попозировали у загруженного бомболюка. Сделали общую фотографию с членами экипажей и летчиками сопровождения. После этого уселись в автомобили и выехали к своему поезду.

Через полтора суток «01» борт выпустил одну ракету, а через час после этого пришел сигнал, что встреча не состоялась, немецкая делегация на встречу не прибыла. Цель поражена буквально в нескольких метрах от границы по середине озера. Хорошо попали, так как в том месте – самые большие глубины, около 300 метров. Никому ничего не досталось. Официальная версия: взрыв неустановленного взрывного устройства. Взрыватель стоял мгновенного действия, фугасный, 250 килограммов разнесли катер в щепки. Жаль, конечно, что Даллес остался жив, да и черт с ним! Заговор против Гитлера сорвался, Штатам было нечего предъявить, а Черчилля жадность погубила: он настоял на том, что высадка будет произведена в Средиземноморье, плюс настаивал на том, чтобы мы повлияли на Турцию, чтобы она объявила войну Германии. Сталин, на словах, обещал похлопотать, но турки так и остались нейтральными.

Наш прилет был большим шоком для всех присутствующих. Петр догнал нашу делегацию еще у Манджиля. В отличии от них, наш перелет был высотным, а высоту для «ГС-5» Петр подобрал оптимальную, по дальности им не было нужно цеплять подвесные баки. Петр обнаружил самолеты делегации и их прикрытие, как только они вышли из-за хребта, когда группа находилась еще над Арменией. Связался с ведущим, им оказался, судя по позывному, сам Голованов. Тот приказал истребителям близко не подходить, держать дистанцию в два километра. Петру разрешил подойти ближе, но держаться выше на 1000 метров. Такой этажеркой, уже удерживая скорость по «Си-47», подошли к Тегерану, пока они садились, успели дать круг над городом, сразу обратив на себя внимание. Затем сели в новеньком аэропорту Мехрабат. Заходили от речки, с запада-северо-запада. Слева-спереди – высочайший вулкан Азии, покрытый вечными снегами: Девовенд. Выглядит красиво, если не взлетать на восток и не разворачиваться на север. Город большой, но с очень узкими улочками. В первый же день произошла попытка покушения на Президента США. Если говорить более точно, то не на самого него, а на «подставную машину», которая направлялась в сторону посольства. Неизвестные люди блокировали дорогу гужевой повозкой и попытались приблизиться к охраняемой машине. Инцидент закончился перестрелкой. Дело заключалось в том, что советское и английское посольства в Тегеране находились рядом, через улицу, точнее, переулок. Забор в забор. А американское располагалось в 1,5 километрах от обоих площадок. Именно площадок! «Восток – дело тонкое, Петруха»! Наше посольство занимало, и занимает, целый квартал, огорожено со всех сторон и охраняется днем и ночью со времен гибели Грибоедова. По занимаемой территории оно самое большое в Тегеране: 108 тысяч квадратных метров. Страна у нас большая, и граничим мы с Персией давно, и на большом протяжении. Еще в царские времена, это место было выкуплено у местного шаха. Англичане появились тут позднее, они через Индию сюда добирались, у них участок в четыре-пять раз меньше. Они, вообще, прижимистые. Здания так же окружены сплошной стеной и вышками с пулеметами. В отличие от англичан, наше посольство оказалось менее забитым людьми, и Президенту США были выделены хорошие апартаменты, своя кухня и тому подобное. Для того, чтобы покушение, которое очень легко было организовать на этих узких улочках, не состоялось, Рузвельт принял приглашение Сталина разместиться у нас в Посольстве. К большому неудовольствию англичан! Дескать, нарушил единство западных Объединенных наций.

Но все это было позже! В момент «покушения» Президент и Премьер-министр находились в воздухе! Сталин сказал, что на этой машине он уже летал, и даже показал свою фотографию в правом кресле (фотомонтаж! в воздух он не поднимался, но сделано было два снимка с камеры, закрепленной в одном месте, одна в воздухе с пустым креслом, а вторая на земле. Кое-что в рекламе Сталин хорошо понимал!). Вопрос о том, как разместить Рузвельта рассматривался еще в Крыму. У нас в бомболюк вел люк из переходного герметического перехода. Сделан он специально, чтобы иметь возможность обслуживать подвешенные ракеты. Сам бомболюк был, по моему настоянию, герметизирован, вообще-то для перевозки атомных бомб, которых у нас еще не было, но зачем терять время и переделывать потом самолет, если и так ясно, что не любая техника любит морозы в минус 50–70 градусов за бортом. Тем более такая привередливая, как ракеты и бомбы с «умной начинкой». После того, как Сталин показал себя в кабине, оба лидера загорелись посидеть в «супер-самолете русских». Для вида замерили кресло-каталку Президента (хотя ее размер наши «специалисты» откуда-то знали до того). Петр раскрыл бомболюк, а бортинженер Кудрявцев поднял гермолюк. Два дюжих морских пехотинца достали из машины охраны специальные веревки, которые у них, заметьте, были! Сверху у нас стояла электролебедка, с помощью которой Президента подняли в переходной отсек, и прикатили в пилотскую кабину. Черчиллю пришлось забираться туда как всем, по трапу. Рузвельта один из моряков перенес руками в правую «чашку», кресло осталось за кабиной. Черчилль занял место бортинженера. Попросили запустить двигатели, а потом пристали, как «банные листы» или дети: «Дяденька! Прокати!».