Я буду испытывать всю эту боль заново, чего я допустить не могу: я с ней могу больше не справиться.

Я не знаю людей, которых тот или иной период жизни не навел бы на мысли о посещении психолога. Специалистов в этой области сейчас довольно много, ведь в нашу жизнь давно вмешались интернет-технологии и цифровизация всего вокруг. И практически любой из наспех получивших онлайн образование, может закреплять свой профессионализм методом упорных тренировок на живых людях, оказавшихся в трудной жизненной ситуации. По моему ощущению, порядка восьмидесяти процентов знакомых мне людей, обращавшихся за помощью к психологам, заплатив при этом кругленькую сумму, охотно хвастаются другим своим знакомым, что разоблачили очередного горе-специалиста. А сразу после этого доверяют свою судьбу в руки следующего и выводят на чистую воду уже его, не жалея сил и средств, либо же делают выбор в пользу самостоятельного разрешения накопившихся проблем, неожиданно приходя к выводу о силе собственного духа и твердости внутреннего стержня, при этом нередко отмечая успех изрядной порцией спиртного.

Примерно десять процентов знакомых мне людей слепы и восприимчивы к чужому мнению, считают специалиста сферы психологических услуг манной небесной, чье мнение непоколебимо и верно, и, как за великим Сенсеем, за ним надо идти во что бы то ни стало, пока хватает сил. И лишь оставшиеся десять воспринимают психологическую поддержку, как еще одно мнение, пусть и экспертное, но тем не менее человека, смотрящего на проблему снаружи, ведь даже самый лучший специалист знает ситуацию всего лишь с одной стороны, а вот вторая, как правило, остается в тени. Но знание именно ее может быть ключом к объективности в подходе к поиску истоков проблемы, а в дальнейшем и ее решению. Мы сами определяем, поможет нам терапия или нет, потому что только мы принимаем решение, насколько быть правдивыми.

Эффективность психологической помощи, увы, существенно снижается тем, что мы сами зачастую занимаемся очковтирательством и замыливаем внимательный взгляд специалиста неправдивой или неполной информацией, на подсознательном уровне желая даже в таком положении выглядеть лучше, чем есть на самом деле. А обращаемся мы не к известному экстрасенсу, а к обычному человеку, единственным источником информации для которого в большинстве случаев являемся мы сами.

Понятия бардак и мое прошлое уже давно стали синонимами, поэтому я ожидаемо являюсь постоянным искателем специалиста с волшебной палочкой. Попытки пройти сеансы психотерапии следовали одна за другой, за время которых я с завидной скоростью перемещалась из одной описанной выше группы во вторую, потом в третью, потом обратно, то «разоблачая» дилетантов, то пребывая в истерике, то слепо следуя сомнительным советам.

За время многолетних путешествий по разным уровням отчаяния, сменив сотни декораций уютных кабинетов с белыми креслами, я пришла к неутешительным выводам. Во-первых, ни один психолог или психотерапевт никогда не вытащит меня из депрессии, не решит моих проблем, не вернет мужа в семью, а деньги на счет в банке, не воскресит отца и никогда не сможет изменить прошлое. Все произошедшее в нашей жизни – это данность, и иногда эта данность приносит боль. И с этой болью нужно договориться так, чтобы можно было с ней сожительствовать и сосуществовать.

Еще в детском возрасте я часто задумывалась над значением такого слова, как «боль». Мне был не ясен до конца контекст его употребления: если мне нужно было получить таблетку для того, чтобы горло прошло, я должна была назвать маме именно это кодовое слово. И одновременно с этим мама могла сказать отцу: «Когда ты это сказал, ты сделал мне больно!», – хотя я никогда не видела, чтобы от произнесенных фраз у кого-то появился синяк или хотя бы горло саднило. Позднее это понятие приобретало все более ясные и конкретные очертания и форму, чему способствовали накапливающийся жизненный опыт и учеба в медицинском университете.

Пытаюсь вспомнить, как звучит определение боли с точки зрения традиционной медицины. Я уже не помню точное определение, но в общем смысле это отражение любой формы страдания, будь то физического или эмоционального. Чувство боли защищает нас от разных опасностей, потому что является верным показателем того, что что-то пошло не так. Если не обладать таким даром, как способность ее испытывать, при первой же неприятности легко погибнуть, ведь тяжелые травмы и увечья останутся не замеченными: можно получить пулю в ногу и попросту идти дальше, оставляя на асфальте кровавые следы.

Таким образом, испытывать боль, в том числе моральную и психологическую, нормально, – это характеристика во всех отношениях здорового человека. И одновременно это чувство – главный маркер того, что что-то идет не так.

Мы все испытываем боль.

Первое, что хочется сделать, чтобы избавиться от боли, найти хорошую таблетку, выпив которую через пятнадцать минут можно будет забыть о ней надолго, а лучше навсегда и никогда не вспоминать. Но, даже ведя речь о страданиях физических, головной боли, сломанном ногте, да о чем угодно, приняв таблетку, мы перестаем ее чувствовать, но будем помнить всегда ее вкус и запах, обращаясь к архивным полкам своей памяти, и она услужливо достанет оттуда целое досье, в котором уже залиты кофе и разъедены пылью детали, окружавшие в тот миг: какой был день, солнечный или нет, какое время года, цвет надетой одежды, – но в деталях будет описано, какие эмоции в этот момент сменяли друг друга, что точно ты чувствовал, насколько сильно, а также характерные оттенки той самой боли, которую ты узнаешь из тысячи, если она повторится, хоть больше вроде и не болит.

С душевной болью все обстоит сложнее. Наш мозг устроен так, что, подобно заезженной пластинке, может, смакуя, проигрывать и проигрывать снова все то, что вызвало жгучую нестерпимую боль в сердце. При этом, в отличие от боли физической, по умолчанию он не архивирует самые толстые и старые тома страданий на самые высокие и пыльные полки, а, подобно усердному библиотекарю, оставит их на видном месте, зная, что пытливый читатель в скором времени запросит их снова, а потом еще и еще, пока не решит, что выгоднее оформить подписку с доставкой книг на дом или попросту все их купить, а не ходить каждый день в библиотеку по нескольку раз, тем более, что ночью она не работает.

Вот на этом этапе любитель чтения попадает в ловушку, его любимые книги в круглосуточном доступе, и можно в любой момент открыть любую понравившуюся главу.

В моем представлении психолог – тот человек, который может дать пинка засидевшемуся на работе библиотекарю и помочь запинать зачитанные и ветхие книги на те же самые далекие стеллажи, где лежат давно затертые ощущения от разбитой в детстве коленки.

Но, если подписка оформлена или покупка свершилась, и книги уже доставили домой, то они теперь неразлучны с их автором, и, начиная с этого этапа, психолог или психотерапевт должен быть практически волшебником, чтобы, перечитывая вместе с ним главу за главой, хотя бы попытаться отказаться от покупки. Какова вероятность того, что, изливая в течение часа историю своей жизни малознакомому человеку, он оставит свои любимые затертые старенькие книжки у него? Или выбросит их в контейнер за углом? Я не знаю. Мне это не удалось.

Если сейчас эти строки видит кто-то, не понимающий о каких книгах идет речь, то это во всех отношениях счастливый человек. Скорее всего у него много веселых и задорных историй в загашнике, а самое плохое воспоминание – это когда родители в детстве ставили в угол за плохое поведение. Увы, я заочно завидую таким людям, в моей жизни и ближайшем окружении их нет. Я бы не стала верить тем, кто говорит, что искренне радуется чьим-то успехам, если у самих все с точностью до наоборот. Как правило, те, кто радуется искреннее остальных, скорее всего желают, чтобы эти радости незаметно (или заметно) перекочевали к ним, оставив предыдущего владельца у разбитого корыта, ну или не у разбитого, а хотя бы менее добротного и прочного.