Многочисленные мелкие и средние шахты, где было мало техники и добыча велась в основном вручную, стали закрываться. На крупных шахтах также началось увольнение шахтеров, так как новая техника позволяла использовать меньше людей.

Что же должны были делать те, кто неожиданно оказался «свободным»? Идти за ворота. Это — непосредственный для рабочего результат капиталистической рационализации. Новая техника влечет за собой более высокие нормы выработки. Общая добыча угля на шахтах, где проводилась «рационализация», повышалась, а то, что число шахтеров на них становилось меньше, позволяло монополистам перевести эти шахты в разряд второстепенных. Ну, а это в свою очередь было поводом для снижения заработной платы — ведь на второстепенных шахтах всегда платили меньше. Разрешение одной из сложных проблем экономики легло тяжелым грузом на плечи шахтера.

Защищая интересы угольных монополистов, проводивших «рационализацию», правительство не могло предложить никакого другого выхода из кризиса, кроме подобных мер массового увольнения рабочих-угольщиков, усиления интенсификации труда и снижения заработной платы.

Вот как выглядело осуществление так называемого плана приведения в порядок предприятий различных компаний. Крупнейшая компания «Мицуи Косан» объявила об «упорядочении штатов». С этого дня ни один шахтер, работающий на шахтах компании, не мог чувствовать себя спокойным. Комиссия, «упорядочивающая» работу шахт, рассматривала в отдельности кандидатуру каждого рабочего. Сегодня он еще спускался в забой, долгие часы проводя во влажном воздухе глубоких штреков, сегодня он имел трудную, но все же кормящую его семью работу, завтра по воле корректных людей с белоснежными воротничками он, годами гнувший спину ради прибылей компании, мог оказаться на улице. На улице. Без всякой перспективы получить работу.

Вслед за «Мицуи Косан» начали вывешивать списки уволенных компании Мицубиси, Сумитомо, Фурукава, Обэцу, Убэ и другие. Угольные монополисты старались предотвратить всякое сопротивление. «Карающий меч» компаний обрушился прежде всего на тех, кто мог бы сплотить шахтеров, организовать их отпор натиску капитала, — на руководство Танро — Японской федерации профсоюзов угольной промышленности. Эта организация горняков занимает видное место в боевом профсоюзом объединении — Сохё. Сражаясь с Танро, монополисты выступали против всего профсоюзного движения Японии. Горняки, которых поддержали рабочие и служащие других отраслей промышленности, оказали упорное сопротивление попыткам монополий провести «рационализацию». Танро приняла решение всемерно расширять борьбу, отстаивая интересы шахтера, и действительно, в ряде случаев шахтерам удалось добиться победы.

Когда в декабре 1958 года компания «Убэ Косан» по примеру «Мицуи Косан» приступила к «упорядочению штатов», шесть тысяч шахтеров начали многодневную битву с хозяевами шахт. Этот отряд горняков был лишь небольшой частью армии шахтеров, но они добились не только отмены предполагавшегося проекта «рационализации», но и повышения заработной платы. Число участвовавших в движении все возрастало, весной 1959 года уже 200 тысяч бастовавших требовали прекращения «рационализации» и повышения заработной платы. Однако с каждым месяцем горнякам все труднее и труднее становилось отстаивать свои позиции. В одном из шахтерских поселков близ Миикэ мы поинтересовались, каков месячный заработок шахтеров. Выяснилось, что средняя шахтерская семья (с тремя детьми) в Миикэ имеет месячный доход 10 тысяч иен. Составление бюджета такой семьи кажется мне непостижимой эквилибристикой. При наших весьма скромных потребностях мы тратили в Японии ежедневно на еду около тысячи иен. Как может свести концы с концами семья из пяти человек, пусть даже при самом экономном ведении хозяйства, на 10 тысяч иен?

В декабре 1959 года компания «Мицуи Косан», несмотря на сопротивление профсоюза угольщиков Миикэ, объявила о проведении нового этапа ее плана «рационализации». В черный список, вывешенный в шахтоуправлении, были включены самые активные рабочие, деятели профсоюза угольщиков и Всеяпонской федерации профсоюзов угольной промышленности. Всего увольнялось 1297 человек. Осуществить «рационализацию» подобным же методом предполагалось и на других шахтах.

В ответ на действия компании профсоюз Миикэ объявил всеобщую забастовку. Десять месяцев длилась тяжелая борьба. Правительство оказывало всевозможную поддержку компании Мицуи. На помощь ей были брошены огромные силы — свыше 15 тысяч полицейских, вооруженных бомбами со слезоточивыми газами, были стянуты морские части «сил самообороны». Однако запугать шахтеров не удалось. В конце марта 1960 года в Миикэ произошло настоящее сражение — ультраправые громили демократические организации, устроили налет на рабочие пикеты, в результате свыше двадцати человек были тяжело ранены. Наемные бандиты убили шахтера Киёси Кубо.

Страницы японских газет пестрели сообщениями о трагедии в Миикэ. «Поющие голоса»^[9], откликающиеся на любое событие в жизни своего народа, исполняли перед тысячами слушателей песню о шахтере Кубо. Песня-марш, посвященная шахтерам Миикэ, звучала во всех уголках Японии:

Мы славные шахтеры Миикэ!

Мы не боимся репрессий!

Мы ведем борьбу,

Чтобы сломить врагов,

Чтобы укрепить мир на земле!

Со всех концов в Миикэ приезжали шахтеры, рабочие, крестьяне, служащие. Приезжали для того, чтобы выразить борющимся свою поддержку, сочувствие, встать хотя бы на короткое время с ними в один строй. Свыше 500 тысяч человек с такой миссией солидарности побывали за это время в Миикэ.

В Миикэ шли письма, телеграммы со всех концов Японии, из многих стран мира. Был объявлен сбор средств для бастующих. В фонд помощи Миикэ было внесено 600 миллионов иен от Сохё, около 70 миллионов от крестьян и рыбаков Японии, 27 миллионов иен прислали трудящиеся других стран. Большую помощь оказали советские профсоюзы.

Немалую роль в борьбе шахтеров сыграла Тамбукё — организация жен шахтеров. Извечные пролетарские традиции, родившиеся еще во времена первых революций в европейских странах, традиции героических жен коммунаров, нашли отклик и в Миикэ. Шахтерские жены в одном ряду с мужчинами отбивали налеты бандитов, стояли в пикетах, готовили еду для бастующих.

В мае — июне, когда обстановка в стране все более накалялась в связи с обсуждением «договора безопасности» в парламенте, обострилось положение и в Миикэ. Шахтеры были вместе со всей Японией, требующей запрещения соглашения, ведущего к милитаризации. Два лозунга плыли рядом, качаясь над шахтерскими касками: «Поддержку борьбе Миикэ!», «Не допустим ратификации договора безопасности!».

В июле компания Мицуи, стремящаяся любым путем добиться возобновления работы на шахтах, обратилась к правительству за помощью.

В город Омута, центр угольного района на Кюсю, были стянуты полицейские силы. Одновременно на помощь бастующим прибыли делегаты различных демократических организаций страны — всего к середине июля в Миикэ приехало сто тысяч рабочих. У шахт проходил оборонительный рубеж — по одну сторону были нагромождены броневики, машины с боеприпасами, ящики со слезоточивыми бомбами, огромные белые полицейские мотоциклы — «отобаи» шеренгами перегораживали узкие улочки, по другую сторону стояли темные шеренги безоружных шахтеров. Над позициями противников с жужжанием и стрекотом фланировали вертолеты.

Правительство приложило все усилия, чтобы сорвать забастовку на шахтах Мицуи. И хотя шахтеры не сумели добиться полной победы, десять месяцев упорной борьбы не прошли даром для профсоюза шахтеров, для трудящихся всей Японии, они явились хорошей школой воспитания боевого классового духа, школой подготовки к новым боям.

В тех сражениях, которые сегодня ведут японские шахтеры, широко используются методы борьбы, найденные и проверенные во время длительной забастовки в Миикэ. Нам неоднократно случалось видеть, как в один и тот же день и час останавливались в городах разные предприятия и тысячи людей выходили на улицу. Не волны тайфуна, а «волны единых действий» — так назывались эти одновременные забастовки — захлестывали всю страну.