— Ээ….
Она ее родная сестра!
Сестра!
Фред и Майк просто охерели.
Ника была счастлива и ошеломлена одновременно!..
XXVIII. Пробуждение
Палата белая, словно это сон. Абсолютная тишина, изредка прорезается звуками медицинских приборов.
За окном светло, солнце сегодня очень яркое — ярче чем последние дни.
Вера лежит на кроватке. Свет падает на неё, и она как ангел. Всё прошло хорошо. Операция была успешная. Она по-прежнему спит. За стеклянной дверью, отделяющие палату от коридора, постоянно суетятся врачи ожидается что сегодня Веру можно будет выписать. Почему так скоро? Заканчивается оплаченный период лечения. Реабилитацию придётся проходить уже дома, вместе с Фредом.
Ника приехала раньше всех-она стоит вот уже час, и смотрит на Веру. Как так могло произойти? Кто они? как могло так получиться, что у неё есть сестра? и она об этом ничего не знает …
В руках у неё цветы. И это не просто цветы для выздоровевшие подруги, это цветы для родной сестры.
Она открыла глаза, медленно, словно в кино. посмотрела сначала на солнце, зажмурилась. отвернулась. потом увидела Нику и легонько помахала ей рукой. Медленно. но уверенно.
— Ника, привет.
— Привет, Фред.
— Врач сообщил, что все хорошо. еще часа три она полежит и можно везти домой.
— Отлично.
Они приняли коллективное решение не говорить ей о том, что у нее теперь есть сестра здесь, в больнице. Только потом — дома. В кругу близких людей.
Завтрак с кашей и яблоками намекал на то, что она действительно поправилась.
Врачи были довольны.
Майк заказал на вечер минивэн. Чтобы с комфортом отвезти Веру домой.
Процесс “погрузки” а автомобиль был непростой, все еще была остаточная мышечная слабость — но Вера сильная, она справится.
От больницы до квартиры в пути — 30 минут. Хорошо, что вечер — без пробок.
— Аккуратно!.
— Держу.
— Вот-вот…
Они держали ее за спину и плечи. Врачи рекомендовали использовать на время костыль.
Приоткрыли дверь — и вот она дома.
— Мне кажется, я заслужила бутылку вина.
— Вера, ну у тебя же антибиотики.
— Не “Вер-кай” мне…
— Все все все… Момент. Все будет.
Ника решила не спорить с сестрой, открыла винный холодильник и нашла там несколько хороших вариантов.
— Белое?
— Да. Я красное не очень.
Вера не стала принимать душ. Нынче это процесс сложный. Лучше посидеть за кухонным столом с теперь уже близкими, не только Фредом, но и Никой и Майком.
Фред заботливо усадил ее не на стул, а в кресло.
Свет был включен тусклый. За окном — уже родные огни ночного города. Пришло время поговорить, атмосфера, кажется, располагает.
— Вера, я рада, что с тобой все хорошо, идешь на поправку.
— Ника, спасибо. Ты мне как родная.
— Да… об этом. Слушай…
— Нет, ну правда.
Ника переглянулась с Фредом, у Майка же начала трястись рука с бокалом.
— Ну, за твое здоровье!
— Спасибо.
— Вера, как ты знаешь, я помогла тебе с операцией.
— Да, помню. Еще раз спасибо тебе, моя родная.
— Так, вот, что выяснилось…
— Что?
— У нас одинаковые все биологические показатели.
— И?
— Помнишь свой шрам на ноге?
— Ну да…
— Вот смотри…
Ника показала свой.
— Ты не помнишь обстоятельства?
— Нет, я… мало что знаю о своем прошлом.
— И я тоже.
Тишина. Фред проронил слезу. Это же надо такому случиться!..
— Вера, врачи сказали, что мы с тобой родные сестры!..
— Что?
Фред приобнял ее сильнее. Она ошеломленная пустила слезу.
— Как… я… не понимаю.
— Я тоже. Мы обязательно это выясним.
— Сестра моя…
— Да, мое солнце.
— С ума сойти…
Они выяснили. Потом. Спустя три года. Перекопав архивы с юристами. Вера и Ника две родные сестры, их родители, мать и отец были с ними в машине, ехали по дороге из Томска в Красноярск. Тогда они были совсем маленькие, поэтому не знают, что их удочерили, да еще и разные семьи. Времена были такие. Органы опеки не разрешили им быть в одной семье — не хватало дохода у кормильцев. И их новые родители договорились держать это в тайне, разъехаться кто куда, чтобы не теребить душу юных сестер. В тот вечер стоял жуткий снегопад. Эта трасса и сейчас не самая устроенная, а тогда, больше двадцати лет назад — там не было ничего. Кроме заброшенных деревень. И редких автозаправок.
Машина у них была простая, как у всех в те времена, отец не справился с управлением, в этих сложных погодных условиях, влетел в столб. Смерть на месте. Мать скончалась от большой потери крови. Сестры сидели на заднем сиденье. Они получили эти шрамы от покореженного корпуса. на ногах, ниже колен. Просидели на морозе минут сорок. Боялись выйти, плакали, кричали. Кругом — холод. Медведи могут прийти, или волки, на запах свежей крови. С ума сойти. Они могли не выжить тогда. Но мимо проезжал рейсовый автобус, обычный междугородний. У водителя посадка высоко — он разглядел сквозь снег место ДТП и пришел на помощь. Обошлось даже без обморожений, что вдвойне удивительно. Помощь нашла их, но жизнь изменилась до неузнаваемости. И спустя столько лет, они вновь встретились… Чудо…
XXIX. На первых полосах
Вера сегодня на первых полосах газет. Ну ничего себе! Местный список богатых и успешных женщин впервые с участием нашей бывшей соотечественницы! Через год после операции, через год после того, как она узнала о существовании сестры! Родной сестры. Думается, именно это ее так замотивировало. Заставило посмотреть на жизнь совершенно под другим углом. Она несколько раз могла умереть. И вот она здесь — на вершине успеха.
Ветер дул сильный. Даже на улицах, сплошь заставленных постройками разной этажности. Аня шла неспешно. Во многом из-за ветра. Они с Ван Чан Ли живут размеренной жизнью рантье, ничего особенного, просто размеренная жизнь. Он остался жив после того отравления, но здоровье до конца так и не восстановил.
Аня повернула за угол. Сегодня хотела проверить новую кофейню. Все так хвалят ее — там продают какие-то японские десерты. Ну — надо пробовать.
Это совсем рядом, через два перекрестка.
На первом же перекрестке долгий светофор. Глаза сами ищут за что же зацепиться. Все кругом смурные — ну вон газетный ларек.
Подождите…
Стоп…
Кто это там на обложке всех газет?
Замигал зеленый свет, можно переходить. Но мысли о японских десертах — в прошлом.
С этого мгновения.
С этой секунды.
Аня нервно ускорилась и мгновенно оказалась у палатки. Сколько лет она ее не видела? Уж думала, что сдохла, сволочь. Она же хотела убить ее мужчину! Но ничего не вышло!
Сколько лет? Ну шесть вроде.
В перчатках вспотели ладони. На лице, на лбу, несмотря на влажность, выступил пот.
Аня не стала снимать перчатку, ее рука не будет касаться Веры, даже если та — на обложке глянцевого журнала.
Продавщица что-то спросила. Наверное хочет сразу продать газетенку. Но нет… Нет… Аня не будет это еще и за деньги читать.
Полистает и поставит обратно.
Открыла центральный разворот.
“История успеха. Невероятная женщина из России, училась в Англии. Построила счастливую семью, успешный бизнес.”
Что?..
Тут еще про какую-то сестру. Бред какой. У нее точно не было, наверное врет.
Аня не верит — глаза налились кровью. Она вспомнила все, что так давно забыла.
Вспомнила все, что давно, как ей казалось, утопила в слезах.
Ван Чан Ли говорил, что он ее простил и не держит зла. Но Аня то знает все, вообще все!
Какая она к черту успешная!
Да что вы тут несете.
Вот, какой-то банкир упомянут, неразборчиво — Вел Ким кажется. Глаза налились яростью, она не может толком читать.
И эта продавщица жужжит — мол купи.
Вот сука. Нет, не продавщица газет — а Вера.
Она могла просто исчезнуть — и не отсвечивать. А что она сотворила? Прямо перед ее носом. На ее территории.
