— Только не говори, что ты опять хочешь сделать это.

Мэттью наклоняется ближе, пытаясь заглянуть ей в глаза, но терпит неудачу — Тина отворачивается в противоположную сторону и наблюдает за танцующей толпой. На самом деле приличный возраст нисколько не портит это заведение. «Рокет Холл» и по сей день остается весьма популярным, с регулярным наплывом посетителей разного ранга и природной принадлежности. Вот, например, танцпол заполняют не только люди, но и оборотни. Узнать их очень просто — они не скрываются, вспыхивая то желтым, то красным, то голубым цветом глаз. Тина может узнать их, даже без фонарей: от волков всегда исходит хищная волна, охотничий азарт, особый взгляд и металлическая сдержанность. Тину не провести, она узнает оборотня из тысячи. Альфу, бету или омегу — не важно. Она чует их за версту.

— Черт возьми, ты ведь знаешь, как это опасно, — Мэттью снова пытается до нее достучаться. — Моя мама не раз говорила тебе, что…

— Начнем с того, что твоя мама никогда не ощущала черную дыру в груди. Ей не понять меня, ясно? — Тина оборачивается и смотрит на друга в упор. Её голос наполнен гневом, потому что внутри больше попросту не осталось других эмоций. — Какого черта, Мэттью? Я позвала тебя не для промывания моих мозгов. Завязывай с этой хренью, окей?

— Прости, ты же знаешь, что я хочу как лучше, — Мэттью поглаживает её по спине. — Но только представь: ты собираешься прийти в «Амнезию» и попросить Глена Васкеса забрать у тебя воспоминания о его же племяннике. Думаешь, он согласится на это?

— У него не будет выбора, желание клиента — закон. К тому же, я оплачу ему полную стоимость процедуры, а Глен любит деньги и ненавидит меня. Очень ненавидит, и эта ненависть гораздо больше, чем любовь к Ноа, — Тина достает из кармана бумажник и выкладывает на барную стойку несколько купюр, намереваясь отправиться домой. — Сдается мне, что если это не сделает Глен — я поеду в Сан — Франциско. Какая разница, кто засунет мне в шею свои когти?

Она встает со стула и дожидается, пока друг допьет остатки алкоголя. Мэттью делает несколько больших глотков и отставляет в сторону пустой стакан из — под пива: на пенном стекле можно разглядеть синюю крошку от аконитовой пыли. Отрава, позволяющая ему опьянеть. Мэттью ведь оборотень — с рождения и по крови. А это значит, что врожденная регенерация не дает ему почувствовать алкогольный эффект. Поэтому в его напитке ядовитый цветок: он способен убить оборотня в больших дозах, но в малых — только лишь притупляет регенерацию. Этим знанием пользовались во всем мире, и Гарден Хиллс не исключение.

Подозвав бармена, Мэттью рассчитывается за свой заказ. Мобильный телефон в его руке сообщает о входящем сообщении, и Тина догадывается, кто может писать ему в такой поздний час. Кара. Красивая, идеальна Кара, которая всегда зачесывает волосы на один бок. Они встречаются уже больше двух лет, но до сих пор обмениваются сообщениями в то время суток, когда её отец их не поймает. Это либо поздняя ночь, либо ранее утро. Мистер Вуд, которого Кара любяще зовет папочкой, держит у себя дома дробовик, заряженный аконитовыми пулями и терпеть не может оборотней. Почему? История умалчивает. Но, хотя слухи, он даже состоит в нелегальном клубе охотников на оборотней, который, конечно же, запрещен законом.

Мэттью это не останавливает. Дай ему волю, и он будет с радостью петь Каре серенады под открытым окном, рискуя своей тощей задницей. Наверное, думает, что никто его больше не полюбит так искренне, с его веснушками и кучерявыми волосами.

Тина на такие мысли может только молча покачивать головой. Ей знакомо это чувство — несовершенности. И ей знакома ситуация, когда отец против. Джон тоже не сразу одобрил её союз с Ноа, хотя, работая офицером в полицейском участке, он в курсе, что люди, порой, гораздо опасней волков. Ему потребовалось время. А Ноа этим временем воспользовался в правильных целях — завоевал доверие. Правда, теперь этим доверием можно было вытереть зад.

Написав Каре сообщение, Мэттью лучезарно улыбается и кивает Тине на выход. Они пробираются сквозь танцующую толпу, и с каждым шагом у Тины обостряется чувство дискомфорта. Люди, кажется, сжимаются вокруг неё всё плотней и плотней.

— Слушай, я понимаю, что ты скорее всего мне не ответишь, — говорит Мэттью у нее за спиной, так громко, что его услышали сквозь фоновую музвку, — но всё же… Зачем ты делаешь это? Неужели нет ни единого шанса, что вы снова сойдетесь?

Тина резко останавливается, и Мэттью врезается в неё, словно все волчьи способности испарились у него вместе с мозгами. Нет, ну серьезно, Мэттью иногда так сильно бесит! Что за глупые вопросы он задает?

— Что ты хочешь услышать, Мэттью? — Тина поворачивается к нему лицом, не обращая внимания на то, что мешает танцевать одной из парочек на танцполе. — Что я приму его измену и прибегу обратно на задних лапах? Что позволю ему снова трахнуть эту бабу, лишь бы усмирить какие — то там волчьи инстинкты и заделать нам маленьких Васкесов? Нет, Мэттью, я его, конечно, пиздец как люблю, но при первой же встрече сделаю все возможное, чтобы выбить парочку зубов. Или они у вас тоже отрастают?

— Я не знаю, не проверял, — вопрос застает Мэттью врасплох, и он усердно пытается найти на него ответ в недрах своего сознания. — И ты, наверное, права, такое не прощают. Я бы Каре точно не простил.

— Кара никогда бы так не поступила, даже будь у нее член вместо вагины, — Тина иронично ведет бровями и замечает, что взгялд Мэттью направлен куда — то поверх её головы. — Ты чего?

Нахмурившись, Тина оборачивается, прослеживая его вгляд, и натыкается на…

— Ноа, — выдыхает она.

Васкес стоит за её спиной, скрестив руки на груди, и сверкает алой радужкой глаз — альфа внутри него трепещет от злости. На лице Ноа, как это часто бывает, нельзя рассмотреть ни единой эмоции, но Тина — то знает, что скрывается за этим каменным изваянием. Ревность. В данный момент Ноа борется с желанием свернуть Мэттью шею. Эта странная конкуренция между ними прослеживалась изначально, хотя Мэттью никогда на Тину не претендовал. Возможно, всё дело в одинаковом статусе альфы, сюда Тина совать свой нос не собиралась.

— Какого черта он здесь делает? — спрашивает Ноа, стиснув зубы и не отводя взгляда от Мэттью.

Внутри всё сжимается от негодования. Да как у него язык поворачивается задать такие вопросы.

— Ты охренел? — усмехается Тина. — Если это шутка такая, то я готова официально заявить: чувство юмора — не твой конек. Отойди с дороги.

— Я не уйду, пока мы не поговорим, — теперь Ноа смотрит на Тину, и от этих ярко — алых глаз внутри всё холодеет, — наедине.

Тем не менее, она не собирается поддаваться эмоциям.

— Ты тупой? — хмурится Тина, проваливая свой план. — Я этим утром сказала достаточно. Что из слов «между нами всё кончено» осталось тебе непонятным? Пришли мне ответ по почте, и я запишу тебя на курсы этимологии.

Тина пытается обойти Ноа, но тот, ухватив её за локоть, дергает на себя.

— Дай мне всего пять минут, прошу, — шипит он и крепче сжимает свою ладонь, однако, умело контролирует силу, чтобы не навредить, а лишь показать серьезность своих намерений. — Я хочу объясниться.

— А я хочу, чтобы ты отъебался, Ноа. Сделай одолжение — возвращайся к Дженнифер, — Тина выдергивает руку и пробирается сквозь толпу, единожды обернувшись.

Ноа не следует за ней по одной простой причине — Мэттью преграждает ему путь, позволяя Тине уйти.

Музыка громко бьет по барабанным перепонкам, сердце отбивает ритм ей в такт, а дыхание становится отрывочным и тяжелым. Тине кажется, что она не доберется до выхода живой, слишком остро накрывает приступ панической атаки. Еще немного, и легкие откажутся функционировать, взяв внеочередной отгул. Возможно, на этот раз постоянный.

Перед глазами мелькают фигуры, они мешают сосредоточиться, но Тина прищуривает глаза, находя заветную дверь. Шаги ускоряются, народ постепенно исчезает с поля зрения и, спустя бесконечное количество убийственно долгих секунд, Тина оказывается на воздухе, пропитанным летним теплом. Улицу освещают фонари и ближний свет фар от редко проезжающих машин, а перед глазами стремительно темнеет. Нужно идти. Обязательно нужно идти, иначе Ноа не отстанет. Неужели он не понимает, что от его присутствия боли становится еще больше? Неужели Тина заслуживает чувствовать эту боль без конца, без перерыва? Нет, не заслуживает. Поэтому, не останавливаясь, Тина пытается разложить дорогу на составляющие: вот парковка, вот узкий тротуар и пешеходный переход. Значит, четыре квартала пешком и она будет в отцовском доме.