– Как ты? Жив? Жива? Пострадавшие есть?

Сидя в зале ожидания и лихорадочно думая, что теперь делать и сколько времени уйдет на восстановление паспорта, Игорек ничего этого не видел и об аварии не догадывался. Он заметил лишь усилившееся передвижение людей, но в это время по громкой связи назвали его фамилию и предложили подойти к окну «Справочная». Парень обрадованно ругнулся и, поспешив забрать неожиданно нашедшийся паспорт, сразу же переоформил просроченный билет на следующий рейс, на завтра. Девушка, занимавшаяся перерегистрацией, как-то странно посматривала на него и, отдавая ему новый билет и желая хорошего полета, все-таки не удержалась и сказала:

– Вы прямо в рубашке родились, не иначе.

– Не понял… – удивленно отозвался Игорек.

– Вечером новости посмотрите. Раз без жертв обошлось, сегодня все расскажут, – ответила девушка и еще раз пожелала ему удачи.

Недоумевая по поводу услышанного, Игорек сначала хотел из аэропорта поехать сразу к Полине, но новый рейс у него был на два часа ночи, и он решил не ломать удовольствие одним коротким визитом и отложить все на после командировочное время, когда можно будет встретиться спокойно, обстоятельно и не однажды.

Холодный пот выступил у него на лбу, когда вечером, посмотрев новости, он узнал, что с самолетом, на который он не попал, произошла авария. И на десятисекундном видеофрагменте он увидел пробитое насквозь кресло, а комментатор за кадром объяснил, что это единственное свободное место в салоне, и тот, кто опоздал на этот рейс, необыкновенный везунчик и родился второй раз.

– … твою мать! – громко выругался Игорек. А вспомнив витиеватую фразу в записке, Полинины уговоры и просьбы поменять билет, он окончательно перепугался. Но потом, налив себе коньяка и выпив его залпом, произнес с напускной бравадой, убеждая себя:

– Все фигня! Не может этого быть!

Полина, уставшая и эмоционально вымотанная, приехав домой, сварила себе крепчайшего кофе, потом долго сидела на диване, стараясь ни о чем не думать. Она редко смотрела телевизор, но сейчас почти неосознанно включила его, и то, что она услышала и увидела в новостной ленте, окончательно убедило ее и расставило все по своим местам.

– Значит все-таки миссия, значит, все-таки не случайные совпадения и все не просто так. И что теперь делать, как с этим жить? А если такое повторится? Пусть это будет единожды!

Паника и отчаяние сдавили ее сердце кромешной безысходностью, окончательно лишая сил. Неожиданно в прихожей раздался звонок. Полина замерла и со страхом подумала:

– Игорек?!

Она подождала в надежде, что, может быть, он уйдет, но в дверь опять позвонили, настойчиво, несколько раз, и Полина обреченно пошла открывать.

На пороге стоял Вадим. Мрачное лицо, руки в карманах и мерное покачивание с пятки на носок.

– Отвлек? – спросил он сдержано.

– Вадюша… – Полина не знала плакать или смеяться. Радость захлестнула ее, но от Вадима веяло холодом и гневом.

– Позволишь войти или не вовремя?

Его агрессия обескураживала Полину. Таким она его не видела еще ни разу. Отступив в сторону, она спросила:

– Что-то случилось?

– Три месяца – от тебя ни звука. Не скучаешь тут?

« Три месяца и пять дней», – подумала Полина, а вслух сказала:

– А! Ты с ревизией. Контроль и учет! – у нее предательски заныло сердце.

– Чего злой такой? – опять спросила она, стараясь унять нарастающую дрожь.

– Прикидываю, сколько гостей здесь побывало, – гневно прорычал Вадим.

– Ой, и не пытайся даже! Я так со счета сбилась, – старательно съязвила Полина.

– Тогда, может, мне лучше уйти? – жестко спросил он, развернувшись в сторону двери.

Больше не в силах сдерживаться, Полина молча подошла к нему и, уткнувшись лицом в его спину, тихо заплакала. Вадим на мгновение замер, потом резко повернулся, схватил ее в охапку и, неистово целуя, лицо, волосы, шею забормотал:

– Прости, прости, родная. Я скучаю, ревную. Я без тебя как в вакууме живу. Я без тебя не живу, а медленно умираю.

Он подхватил ее на руки и плавно закружил по комнате.

– Ты мое благословение, ты мое проклятие, ты моя любовь…

Вдруг остановился и осторожно спросил:

– Я зануда?

– Немножко, – всхлипывая, ответила Полина и, коснувшись губами его щеки, добавила: – Но для любовной прелюдии – самое оно…

Вадим засмеялся и понес ее в спальню.

Полина выбежала из ванной, оставляя на полу отпечатки мокрых ступней и, с разбегу нырнув под одеяло, прижалась к Вадиму. Он охнул и крепко обнял ее. Она поерзала, уютно устраиваясь около него, и осторожно сказала:

– Знаешь, пожалуй, надо покаяться: я старалась забыть тебя… Но у меня ничего не получилось. Я пыталась увлечься, чтоб не думать о тебе, и даже, кажется, один раз чуть-чуть удалось…

– Я знаю, – тихо сказал он, – я почувствовал.

Полина удивилась.

– Правда?! Но знаешь, когда даже за руку берет кто-то другой, а не ты, мое либидо говорит «нет» и скоропостижно умирает. Пришлось закончить эксперимент.

Вадим засмеялся, потом слегка прищурился и загадочным голосом спросил:

– А как у нас сейчас с либидо?

Полина приподнялась на локте и сурово заглянула ему в глаза.

– На что это вы намекаете, молодой человек? И эта сладострастная улыбочка … У-у-у, чеширский котик!

Вадим хохотал, уворачиваясь от маленьких озорных кулачков. Наконец, перехватив ее руки, завел их вверх над головой и, склонившись над Полиной, радостно заявил:

– Я победил!

Потом, внимательно вглядываясь в ее глаза, тихо спросил:

– Я победил?

– Навсегда! – шепотом ответила Полина.

Утром Вадим уехал.

Перечеркнув все иллюзии, она больше не пыталась строить свои планы на жизнь без него. Она звонила, писала, пространно отвечая на его месседжи. Жутко не любила видео звонки с их плавающим звуком и мельканиями; Вадим знал это, и мерцающие изображения на экране телефона почти всегда заканчивались трезвоном в дверь. Он то приезжал часто, чуть ли не через день, то пропадал на недели, и тогда Полина не находила себе места. Она тоже ездила к нему в Германию. Они останавливались в отеле, а в дом Полина приходила только в гости. Грета всегда очень радовалась ей, и Полина, чувствуя искренность ее радушия, отвечала тем же. Они единодушно, без слов понимая друг друга, даже не пытались обсуждать и конкретизировать сложившуюся ситуацию. Грета в основном рассказывала о детях, об их шалостях и успехах, привычках и достижениях. Дети их обеих называли по именам. Уже привыкшие к нечастым приездам Полины и преодолевая настороженность в первые минуты встречи, они с удовольствием прилипали к ней, ластились, как потерявшиеся котята, а потом, наобнимавшись вволю, тащили ее за собой играть и хвалиться своими богатствами: рисунками, поделками и новыми игрушками. Иногда Вадим сажал их всех в машину, и они уезжали на несколько дней, на ходу придумывая цель своего путешествия. Грета, всякий раз, категорически отказывалась от поездки и оставалась дома, находя веские причины, а Вадим и Полина не настаивали и были бесконечно благодарны ей за эту мягкую деликатность.

Выстроив свой бермудский треугольник отношений, они пропали в нем, невидимые для посторонних глаз и живущие каждый своей жизнью, хотя, в конечном счете, жизни их были неотрывно связанны и переплетены друг с другом.

Узнав, что Полина устроилась на работу, Вадим сначала удивился и сказал, что если надо, он будет давать ей больше денег. Но выслушав ее доводы, согласился, что, пожалуй, в этом есть свой резон.

Первое время Полина жила от приезда до приезда Вадима: дурея от счастья, когда он был рядом, и, погружаясь в бездну пустоты и грусти, когда он уезжал.

«Ну живут же как-то жены дальнобойщиков, моряков, космонавтов, наконец», – уговаривала она себя.