«ДЕТСКИЕ ШАЛОСТИ»

Аполлинария Викторовна Туманова – девушка молодая и интересная во всех смыслах. Она работала в институтской библиотеке, общалась с вечно юной студенческой аудиторией и, не сильно отличаясь от нее по возрасту, всегда была весела и общительна. Знакомые и друзья звали ее Полиной и безоговорочно сходились на том, что она энергичная, озорная неисправимая оптимистка с легким характером. А она не спешила ни в чем их разубеждать и посвящать в тайны и проблемы своей жизни.

Было утро выходного дня. На дворе уже стояла глубокая осень. Светало медленно и нехотя. Студеный воздух тоненькой струйкой проникал в комнату сквозь неплотно закрытое окно, нежно поколыхивая ажурные занавески.

Проснувшись, Полина еще несколько минут полежала неподвижно, потом потянулась, сильно, гибко и, весело рассмеявшись, открыла глаза.

– Доброе утро! – крикнула она в тишину квартиры.

Откуда-то из кухни донеслось раскатистое "р-р-р-мяу", и через мгновение Эсми уже шла по одеялу, осторожно перешагивая ноги хозяйки.

– Молниеносная кошечка… – ласково проводя ладонью по трехцветной шерстке, сказала Полина.

– Ничего особенного, – мурлыкнула в ответ Эсми. – Телепортация. Спроси у Аппалинарии.

– Где Аппа и где я?! – хохотнула в ответ Полина.

Она спрыгнула с постели и босиком побежала в ванную, но вдруг замерла, остановившись посреди комнаты. Стены квартиры растворились в оголенных зарослях осеннего парка. Впереди, сквозь частые стволы и яркие пятна желтых запоздалых листьев, еще цепляющихся за темные ветви, мерцала чуть колеблющаяся гладь лесного озера.

Вскинутые взмахом руки медленно поплыли по воздуху, отводя от лица колючие ветки прозрачного кустарника. Широко распахнутые глаза, устремленные на зеркальную заводь, сияли счастьем и красотой.

По спокойной воде вдруг побежала сильная рябь, почему-то испугавшая Полину. Она ахнула и, очнувшись, некоторое время еще стояла, медленно опустив руки и склонив голову набок, словно прислушиваясь к чему-то и продолжая рассматривать растревоженный осенний пейзаж. Потом задумчиво обратилась к кошке:

– Мои видения… Эсми, ты это тоже увидела? Волшебная тишина, осенняя дремота, пусть глубокая осень, но умиротворяющая, навевающая сон и спокойствие. И вдруг – тревога, опасностью повеяло… Но чисел никаких не было. И почему-то очень захотелось загород, на природу, к озеру.

– Спроси у Аппы… – меланхолично повторила кошка.

– Ну, ты заладила… – нетерпеливо перебила ее Полина и побежала в ванную.

– Эсмеральда, а ты со мной загород поедешь? – донеслось из-за плохо закрытой двери.

– Нет, конечно. Вам и без меня там будет, чем заняться, – ответила Эсми, уютно устраиваясь на еще неубранной постели.

Выглянувшее с утра солнце во второй половине дня спряталось за тяжелыми холодными облаками, и народу в парке было немного. Посетители в основном толпились возле небольшого павильона с горячим кофе и свежей выпечкой, да несколько смельчаков, не страшащихся пронзительных порывов холодного ветра, весело галдели на двух-трех аттракционах, еще не закрытых после летнего ажиотажа. В центре, и особенно в укромных уголках парка было пусто.

Две женщины неторопливо шли навстречу друг другу по широкой песчаной дорожке.

Одна – молодая, стройная, лучащаяся обаянием и красотой. Легкое, почти незаметное постороннему взгляду серебристое облако переливалось за ее правым плечом. На его мерцающем фоне походка девушки казалась необычной, плавной, летящей.

Другая женщина была очень пожилая, невысокая, щупленькая, с абсолютно седой головой и большими детскими глазами. Она ласково улыбалась – то ли своим мыслям, то ли всему мирозданию.

Поравнявшись, обе женщины на мгновение замерли, глядя в глаза друг другу, и Полина, неожиданно для самой себя, вдруг спросила:

– А вы собак любите?

Старушка удивленно вскинула брови, но, продолжая улыбатьcя, быстро ответила:

– Я кошечек люблю. Их у меня две. Бусинка и Муся.

Полина, смутившись от своего внезапного вопроса, виновато улыбнулась и, пожелав старушке доброго дня, торопливо пошла дальше.

« Аппалинария, вечно ты ставишь меня в неловкое положение со своими инициативами. Напугала, по твоей милости, пожилую даму. К чему был этот вопрос про собак?» – мысленно выговаривала Полина незримой спутнице.

Легкий ветерок, налетев на большой куст у дороги и запутавшись в его ветвях, нежно выдохнул шелестом немногочисленных багряных листьев.

– Не торопись. Все еще будет.

Облако за правым плечом Полины слегка качнулось, отстранилось и стало чуть заметнее.

Дорожка неожиданно разделилась надвое, и Полина, задумавшись на секунду в какую сторону пойти, вдруг услышала тоненький перепуганный крик старушки:

– Что вы делаете, изуверы, она же утонет!

– Это то самое? – тревожно спросила Полина и, резко повернувшись, побежала обратно к тому месту, где разминулась с пожилой незнакомкой.

Анжела Львовна шла, никуда не торопясь, прогуливалась по знакомым с далекого детства местам и предавалась своим многочисленным воспоминаниям, которые уже и ей самой казались больше вымыслом, чем случившейся когда-то реальностью.

Повстречавшись с незнакомой красивой девушкой, задавшей ей этот странный вопрос, Анжела Львовна сначала немного растерялась, но потом успокоилась и, вернувшись в привычное благодушное состояние, продолжила свою прогулку.

« И собачек я тоже люблю», – размышляла Анжела Львовна. – «Но дома меня ждут Бусинка и Муся, а они с собачками не очень дружат».

Пройдя еще немного по песчаной дорожке, она свернула на хорошо умятую лесную тропинку и по ней вышла к небольшому озерцу, заросшему по берегу пожухлыми камышами и осокой. Редкие солнечные блики искрились и переливались на чуть колеблющейся водной глади.

Неожиданно раздался странный ноющий звук, затем всплеск, и по спокойной воде вдруг побежала сильная рябь.

Аккуратным движением, отведя от лица раскидистую ветку густого кустарника, Анжела Львовна посмотрела вдоль берега. Недалеко от нее трое подростков с хохотом кидали что-то в тихую стоячую воду. Детская забава развеселила и раззадорила Анжелу Львовну.

«А я когда-то лучше всех умела «блинчики» пускать», – подумала она и не торопясь пошла в сторону шумных ребят. Сначала ей пришло в голову продемонстрировать им свое мастерство, но, подойдя ближе, она решила просто понаблюдать за ними.

Мальчишки бегали и, толкаясь, орали у самой кромки воды. Наконец один из них, извернувшись, отскочил в сторону и с криком: « Моя. Я швыряю!» – бросил в воду большой черный камень, который, мелькнув в воздухе, со странным визгом упал в озерную гладь, но почему-то не утонул, а снова показался на поверхности и с тем же жалобным подвыванием развернулся и поплыл обратно.

Усиленно щурясь, Анжела Львовна вглядывалась в странный предмет, хотя уже поняла, что это маленькая черная собачонка, которая из последних сил плывет к берегу, отчаянно фыркая и захлебываясь.

Подростки прыгали, гоготали и, улюлюкая, нетерпеливо отталкивали друг друга, чтобы выхватить бедолагу из воды. Намерения их были очевидны, и было понятно, что еще одного «заплыва» собачка не выдержит.

Анжела Львовна замахала руками и закричала тоненьким перепуганным голосом:

– Что вы делаете, изуверы?! Она же утонет!

– Так мы и хотим ее утопить!– радостно взвизгнул один из подростков. – Мы поспорили, кто утопит, тому…

– Ты что, Став, придурок? Перед каждой старухой отчитываться будешь? – перебил его другой парень. Он был старше и крупнее остальных ребят.

От его резких слов веяло неподдельной злобой и властностью. Став, на которого он прикрикнул, как-то весь сжался и забормотал:

– Да ладно, чего ты…

В это время третий мальчишка, зайдя в воду чуть ли не по колено, выхватил полуживую собачонку и восторженно заорал: