Но иногда, Полина ловила себя на мысли, что дети с удовольствием играют с ней, озорничают, но если падают, то с синяками и ссадинами, рыдая, они бегут к взрослой и надежной Грете.

« Удивительно, что у меня даже нет ревности к ней. Она умеет, знает, как нужно правильно о них заботиться. Что для них хорошо, а что нельзя. Из нас двоих, пожалуй, она больше мама. А я что-то среднее между старшей сестрой и Мэри Поппинс», – размышляла она. – «Везет мне на терпеливых и надежных женщин».

Полина вспоминала маму и свои шумные подростковые выкрутасы, когда в пятнадцать лет вдруг заявила, что станет готом, бросит школу и уйдет из дома. Перед глазами всплывало побелевшее мамино лицо и виделись сдержанные долгие беседы, которые, в конечном счете, сводились к тому, что можно придерживаться какой-либо субкультуры, но необязательно при этом ломать себе жизнь.

Нечасто, в свободные дни, Вадим забирал Полину с детьми, и они уезжали на машине путешествовать по дальним окрестностями, и иногда, не успевая вернуться засветло, останавливались переночевать в небольших отелях. В одной из таких поездок Полина впервые попробовала сесть за руль. Вадим, похвалив ее за старание и азарт, настоял, чтобы она пошла на курсы вождения и получила права. На следующий день после окончания обучения перед домом ее ждал новенький автомобиль. Расцеловав Вадима, она с восторгом уселась за руль и, поездив некоторое время самостоятельно, без сопровождения и пассажиров, окончательно почувствовала вкус к вождению и уверенность в собственных силах. Вскоре она уже выезжала с детьми навстречу Вадиму, когда он возвращался домой или мчалась в аэропорт, чтобы забрать его из очередной деловой поездки. Дети восторженно встречали любимого папочку, повисая у него на руках, а Полина, целуя, шептала ему на ухо: – Люблю тебя.

Грета, иногда, сетовала, что Полина слишком балует детей и потакает им. Сама она всегда была спокойна, рассудительна и крайне терпелива к детским шалостям. Если дети баловались чрезмерно, она, улыбаясь, тихим голосом добивалась от них послушания и достойного поведения. Дети любили ее, слушались, и порой шумным играм с Полиной они предпочитали домашние спокойные посиделки с Гретой на мягком диване, за чтением волшебных сказок.

И однажды, именно в один из таких моментов Полина, взглянув на Грету, сидящую на фоне большого настенного календаря с изображением старинного замка, вдруг отчетливо поняла, почему ее лицо все время казалось таким знакомым. Она тихонько вышла за дверь и поднялась наверх, в комнату, где когда-то видела на стене фотографии в рамках. Стена давно уже была пуста, но Полина отчетливо помнила миловидное лицо девушки со слегка прищуренными глазами и нескончаемой тоской во взгляде.

– Грета… – обреченно подумала она.

За окном послышался шорох шин подъезжающей машины, открылась дверь, и Полина услышала, как дети и Грета встречают Вадима.

– А где Полинка? – спросил он и тут же громко позвал ее.

– Я наверху, сейчас спущусь, – отозвалась она.

Ее била мелкая дрожь, и она не знала, как себя вести. Внизу Грета, словно почувствовав неладное, забрала детей и повела их спать. Полина услышала шаги Вадима, он быстро поднимался к ней.

–« Что делать? Что делать?» – в панике думала она. – «Говорить ему? Нет, не буду. Пусть все будет, как есть…»

Вадим почти вбежал в комнату и застыл на пороге, глядя на Полину. Она постаралась улыбнуться, но улыбка получилась натянутая, жалкая, с непрошенными слезами в широко распахнутых глазах.

– Что с тобой, родная? Тебе плохо? – он кинулся к ней, подхватил на руки. – Врача?

–Нет, нет, Вадюша, подожди. Отпусти, мне надо поговорить… Я узнать хочу…

Полина выскользнула из его рук и, глядя ему в глаза, спросила:

– Твоя жена, она кто? Она где сейчас? – и видя, как побледнело его лицо, и он машинально посмотрел на стену, где раньше висели фотографии, она тихо произнесла:

– Грета – твоя жена.

Вадим молчал. Полина отпустила его руку и сделала несколько шагов к двери. На нее опять навалилась страшная слабость и, побоявшись упасть, она опустилась в глубокое кресло у стены.

– Кто тебе сказал? – хрипло спросил Вадим.

– Я видела фотографию. Давно, когда еще не знала… Когда ты еще не сказал…– она запнулась, подбирая слова. – Я про нее забыла совсем, а сегодня посмотрела на Грету и… Как-то все само сложилось. Глаза, улыбка…

Вадим медленно подошел к ней, опустился на колени и, зажав ее пальцы в своих, негромко произнес:

– Я боялся говорить с тобой об этом… Меня мучила двусмысленность сложившейся ситуации, но… Ты так страшно заболела тогда, я думал, что потеряю тебя. Видя мое отчаяние, Грета… Она, как опытная сиделка, предложила свои услуги, а когда ты выздоровела, хотела уйти, настаивала, но тебе очень нравилось, что она занимается детьми… Помнишь? И я попросил ее остаться, уговорил…

Полина машинально повторила:

– Занимается детьми… – и вдруг, словно очнувшись, схватила его за плечи и перепугано зашептала:

– Вадечка, она здесь живет только из-за детей? Она всегда рядом с нами, рядом с тобой… Ты все еще выбираешь между нами? Ты ее любишь?

Вадим прижал ладонь к ее губам.

– Только ты, только тебя! Когда мы с тобой познакомились, начали видеться… Я сразу все рассказал ей про нас. Про то, что ты еще почти ребенок, и я сошел с ума, влюбившись в тебя. Она все знала. Наши с ней отношения давно перешли в дружеские, но вычеркнуть их полностью у меня не получалось … Мне казалось, что она не выдержит, не вынесет одиночества. Я не мог тогда ее бросить.

– А сейчас? Почему ты сейчас не можешь закончить эту историю? Бывают случайные встречи, неудачные союзы… Почему ты так держишься за прошлое?

Полина немного пришла в себя. Дрожь утихла, сердце билось ровнее. Она страшно жалела, что не смогла вовремя успокоиться и создала эту ситуацию, тяжелую для них обоих.

– Прошлое? Да, прошлое давит на меня, не отпускает, нависает своей необратимостью. Хорошо, я расскажу тебе о своем прошлом, о себе.

– Ты точно этого хочешь? Ты уверен, что мне нужно все знать … – Полина встала с кресла и опустилась на пол, рядом с Вадимом. Он обнял ее и поцеловал в макушку, как обычно целовал детей.

– Наверное, я буду потом жалеть об этом. Может быть, ты будешь смотреть на меня иначе, но я устал постоянно думать, бояться проговориться, бояться, что ты откуда-то все узнаешь сама, догадаешься. Я не хочу потерять тебя, но эта бесконечная ложь ведет меня именно к этому кошмарному финалу. Короче, когда я был молодым…

– Ой, Вадечка, не пугай меня… – Полина слегка улыбнулась.

– Ладно – юным, я, что называется, попал в плохую компанию… Ну, в общем, не вдаваясь в подробности, я начал колоться.

– Ты был наркоманом?! – Полина была искренне потрясена.

– Да. Может быть не совсем конченым, но если бы не Грета, мы бы вряд ли сейчас с тобой разговаривали. Она наткнулась на меня в тридцатиградусный мороз на улице. Я спал на скамейке, и она с трудом растолкала меня, дотащила до своей парадной… Она спасла мне жизнь.

Полина не удержалась от саркастической ухмылки.

– Ага, я поняла. Она стала для тебя путеводной звездой, увлекла личным примером, и ты из благодарности, женился на ней.

Вадим поморщился и, не глядя на Полину, провел рукой в воздухе, словно отодвигая что-то.

– Полинка, мне и так противно это вспоминать. Все не так однозначно. Скорее даже наоборот. Пытаясь вытащить меня, она незаметно попалась и сама.

– То есть…?!

– Чтобы понять, как спасти меня, она попробовала проблему на себе и втянулась, – быстро проговорил Вадим.

– Боже мой. И как вы из этого кошмара вылезли? – с ужасом, чуть слышно прошептала Полина.

Вадим замолчал, глядя в одну точку перед собой. Костяшки сжатых пальцев побелели, по лицу забегали желваки.

– Через беду. Через огромную беду.

Он разжал кулаки, руки предательски дрожали.

– Вадюша, не надо, раз так тяжело, не вспоминай. Я тебя всякого люблю и любить буду,– Полина старательно пыталась поймать его взгляд.