- Тубус, господин. – Генрик, задыхаясь, подёргал предметом в воздухе. – Тубус.
Марика шла по коридору. В последнее время её всё реже по нему тащили, остатки гордости в ней почти замолчали. Тем более что к комнате, которую заботливый корчмарь изнутри оббил войлоком и завесил коврами от шума, она уже привыкла. Того, с кем придётся провести ночь, она заметила ещё в общем зале. Слышала, что он говорил, и как на это реагировали другие люди, но от этого становилось только противнее: богатенький горожанин думает, что за свои деньги имеет право купить чью-то жизнь, пусть и не на долго. Хотя, происходящее сейчас - только подтверждение его правоты. Здоровяк вышибала шёл сзади, тяжело переваливаясь с ноги на ногу и то и дело хлюпая носом. Уже перед самой дверью она вдруг поняла, что тогда, в зале, не увидела лица нового постояльца.
Дверь, единственная на весь постоялый двор смазанная лучше, чем никак, открылась без скрипа. Свет из коридора выхватил силуэт гостя, которой, отвернувшись к окну, стоял на коленях. «Молится, что ли?» - удивлённо подумала Марика. Но развить эту мысль не успела.
- О, спасибо, что доставил её прямо сюда, любезнейший. – Сладости тона повёрнутого спиной человека могли позавидовать пчёлы. – А теперь, будь любезен, оставь нас наедине. А ну как она вразумлениям предаваться будет только через силу. Али вообще бесноватой окажется? Тогда и экзарцизмы придётся применять. Так что, лучше тебе к нам не заглядывать. Понятно?
- От шево ж не понятно? – Пробубнил громила, толкнул девушку в помещение и, закрыв дверь, был таков.
Зашелестели шторы. Он закрыл окна, так, что только свеча перед ним освещала комнату. Накинул капюшон на голову, покрывая пепельно-серые волосы, среди которых проглядывались отдельные каштановые штришки, и, встав с колен, повернулся к свету спиной, развалившись на стуле. Марика замерла.
- Ну что, ещё посидим, или ты уже начнёшь? – В голосе гостя зазвенела сталь.
Девушка испуганно вздохнула, но взяла себя в руки и шагнула вперёд. Он тут же вскинул руку в останавливающем жесте.
- Точно, совсем забыл о нашей ситуации. – Сказал Генрик устало. – Пожалуй начну я. Тринадцать дней назад, вы, госпожа, во время исповеди упомянули щекотливую ситуацию, связанную с вашим возлюбленным.
- Что? – Марика не поверила своим ушам.
- Тогда же отец Александр уверил вас в том, что поможет. И, как вы можете убедиться, не обманул. – Тень, образованная горящей свечой в помещении, лишённом другого света, надёжно скрывала лицо говорившего. – Итак, что вы можете мне сказать, дабы я мог подобрать более… действенное, - в голосе Генрика проскользнула задумчивость, - решение.
- Но… как я могу вам доверять? – Девушка была совершенно сбита с толку. – Кто вас послал, и зачем?
- Рим. – Расплывчиво ответил человек. – Римская курия послала меня помочь жителям этого поселения. В том числе и вам. – Человек не то злился, не то издевался, говорил пространно, не внося ни капли понимания.
- И что мне, просто в это поверить?
- Хватит болтовни. – Резко бросил Генрик, и девушка вжалась в стену. – У вас нет другого выбора, так же как у вашего многоуважаемого суженого. Либо ты говоришь, и завтра утром вы вместе умчитесь покорять свою мечту, либо ни один из вас вообще не доживет до завтра. – Закончил он холодным тоном.
- А… стойте… я не… - Марика испуганно подняла глаза на недвижимую фигуру, кажется, лишённую всякого сострадания, и вообще эмоций, и, сдавшись, заговорила, - три недели тому как с Гюри стали происходить странные вещи. – Она уже окончательно перестала что-либо понимать, ответы гостя вызывали только больше вопросов, а угроза совсем не казалась пустой. Сам же он расслабленно откинулся в кресле, всем своим видом показывая, что готов слушать. – Сначала он только приходить стал реже, думала, заболел что ли. Потом как-то совсем пропал. Я в поле иду евойное, где он работает… чу, а его там и нет. По всему селу бегу: ни у друзей, ни в корчмах – нигде родимого не найду. Уж чего только не думала, и что убёг, и, что, прости, Господи, помер. Только на третий день пришёл он ко мне, худой, побитый весь, и говорит: «Не ищи меня боле, потому как не человек я отныне, а оборотень в зверя лесного». – Она запнулась, опять взглянув на странного гостя. - Ну я за голову схватилась, да гляжу…
- Короче. – Резко прервал слушатель. – Говори по делу.
- По делу? Это можно – Марика призадумалась. – Поговорили мы с ним, простились, да так он в лес и ушёл, жизнью звериною жить. Да вот только не послушалась я, и нашла его по следам. – Он молчал. – Гляжу однажды, в кустах: зверь зверем, - девушка уже говорила как заведенная, - да вот только разговаривает человеческим голосом, бранится, да скулит. Верите, а? Господин. – Она никак не могла решить, как обращаться к загадочному собеседнику.
- Верю, Марика, верю. – Подбодрил он.
- Не надо его убивать, он… - она запнулась, - он все слышит, всё понимает. Он только с наружи зверь, а сам человек.
- Это уже другим не вам разбираться, госпожа. – Он помедлил, наблюдая за испугом девушки. - А не знаете ли вы, кто мог околдовать Гюри, ведь, известное дело, что люди сами по себе животными не обращаются. Или он сам это с собой сделал?
- Нет-нет, вы что. Он бы не когда. – Марика что-то вдруг осознала и на ее глаза навернулись слезы ужаса. – Живёт здесь одна, молва о ней худая ходит. Говорят, будто детей демонам предаёт, и на метле на шабаши летает. А ещё в том году у нас градобитие небывалое было, так тоже, если верить, её работа.
- Да, об этой ведьме я наслышан. – Голос гостя опять изменил интонацию. – А ни принимала ли ты её услуги, не звала ли в дом, не нанимала ли повивальной бабкой?
- Нет, господин, Господь хранит.
- Хорошо. – Он задумался. – Тогда слушай и запоминай, что я скажу. Иди на рассвете к своему жениху в дом, возьми его самую чистую рубаху и красными нитками вышей на ней «Иисус Назарянин Царь Иудейский». Сделай это так, чтобы надписи образовывали крест. Потом принеси эту рубашку ему, и, когда он её наденет, перекрести и произнеси: «Слово плоть бысть» три раза. – Коротко и внятно произнёс он. - Тогда чары спадут, и твой суженый станет человеком вновь.
Девушка заторможено покивала головой, потом обдумала сказанное, и взглянула на собеседника уже куда радостнее, но все еще растерянно.
- Спасибо. Спасибо вам…
- Тихо, - Генрик раздражённо отмахнулся рукой, - это ещё не всё. Таинство, которое я рассказал, только снимет внешнее проявление чар, а значит, если не довести дело до конца, то эффект повторится, и человек опять обратится зверем. – Он призадумался, и Марика сразу же попыталась задать наводящий вопрос, но собеседник не дал. – Пусть околдованный, приняв человеческий вид, первым же делом пойдёт в церковь, и очистится полной исповедью. Так же, согласуйте с отцом Александром продолжительность и строгость поста, который вашему жениху нужно будет блюсти. Работы на благо церкви так же назначаются святым отцом. Так и только так вы сможете его исцелить.
- Спасибо. – Куда более сдержанно поблагодарила Марика, переваривая всю полученную информацию.
- И ещё одно, - вдруг добавил гость, уже поворачиваясь к ней спиной, - после того, как всё закончится, не забудьте исповедоваться сами. Перескажите Александру наш разговор, и добавьте, что Хенкер сделал что должно.
- Хен-кер? Это такое имя? – Марика вдруг задумалась.
– Прошу вас, не забудьте ничего из того, что я вам сказал, и исполните в точности, как только проснётесь утром. – Проигнорировал он вопрос.
- Конечно я не забуду, это же мой жених. Вообще-то, услышав это, я не собиралась спа… - Она не успела договорить. Охотник резко развернулся, скользнул к ней, выходя в бок из поля зрения, и надавил пальцем на шею в середине фразы.
Пламя свечи танцевало на фитиле, отбрасывая отблески всех оттенков красного и золотого на стены. Света было мало, но глаза Охотника привыкли, и потому он работал быстро. Сначала свинтил крышку с тубуса, и вытащил всё, что лежало сверху: пару тряпок, скомканную бумажку, и обломок пера. Обычно дальше этого досмотр не заходил: деревенские работяги сторонились письменных принадлежностей как огня. Никому не хотелось пылать на кострах инквизиции за подозрение в ереси. Простые люди во все времена отличались редкостной практичностью. Следом из тубуса Охотник достал оружие, которым его снабдили перед заданием прямо у ворот Святой Ольги какие-то посыльные Рихтера. Повертел его в руках, внимательно вглядываясь, как отсветы танцуют на лезвии. Последняя разработка учёных церкви – невероятно удобный для такого вот скрытого ношения в тубусе, или чем-то подомном, меч. Главной его особенностью была гарда, которая сейчас плотно прилегала к лезвию с обеих сторон. Рейнальд вытянул, провернул, и снова сжал рукоять, раздвигая гарду до её обычного состояния. Достал со дна свёрнутые эластичные ножны из вываренной кожи, и пристегнул их за спину. До рассвета ещё есть несколько часов, нужно было кое-что успеть. Он затянул завязки на рукавах и корпусе, превращая рясу в удобную тканевую накидку. Последним штрихом Охотник снял капюшон, отстегнул с его внутренней стороны плотную матерчатую полумаску, и, накинув назад, пристегнул, скрыв лицо до носа.
