— Если это твоя плата за молчание, — он, наконец, отнял руки от головы. — То завтра в это же время здесь.

— Договорились, — согласилась Гарцин. Купить ее молчание оказалось слишком просто.

Эмилия сладко потянулась, вытянув руки, и перевернулась на живот, обхватив подушку. Крепкие руки обняли ее и приподняли над кроватью; горячие губы коснулись ее спины и шеи.

— Доброе утро, Лия, — Далмат вдохнул запах ее волос и опустил на постель. — Ты сегодня долго.

— Я утомилась, — пробурчала Эмилия и приподнялась на локте. Она оглядела комнату; Далмат уже собрал книги, чтобы вернуть в библиотеку, начал складывать вещи. Часть вещей — мелочевка, безделушки, листы — лежали на уголке стола, чтобы остаться в наследство следующему старосте. — Во сколько уезжаешь?

— В четыре, — Далмат посмотрел на часы. Он сел на угол кровати и запустил пальцы в волосы Эмилии. Она сладко заурчала и положила голову ему на колени.

— Чем займешься, когда приедешь?

Далмат помолчал. Он подпер голову ладонью, не отводя глаз от ее лица. Эмилия нашла его взгляд.

— Устроюсь на работу. Пока в конвой, а там посмотрим.

— В конвое долго не проработаешь, — осторожно заметила Эмилия. Конвой все время оказывается в самых опасных местах, в том числе на разборках с террористами, и служащие сменяются чаще, чем в других сферах.

Далмат согласно кивнул и прикрыл глаза.

— Вообще я мечу в имперскую гвардию, — с гордостью проговорил Далмат, и Эмилия тихо фыркнула. — О, тоже думаешь, что служить империи — это смешно?

— Нет, — Эмилия поднялась с кровати и потянулась. — Я думаю, тебе очень пойдет имперская форма.

— Я, наконец, перестану выглядеть как плюшевый мишка?

Эмилия поймала его взгляд. Далмат облокотился на спинку кровати и осмотрел Эмилию с ног до головы. Она не стала прикрывать обнаженную округлую грудь и пухлые бедра. Она хорошо кушала и гордилась этим. А Далмат за несколько дней уже привык, что она гоняет по его комнате голая. Во всей этой ситуации оставалась только одна досадная мелочь, которая не давала ему покоя.

Далмат похлопал по коленке.

— Иди сюда, — позвал он Эмилию, и она послушно вернулась и грациозно опустилась ему на колено. Далмат приобнял ее и чуть подкинул на коленке. Тяжесть ее теплого тела приятно легла ему на грудь. Эмилия поцеловала его в щеку, и он коснулся губами ее лба. — Ну так когда ты там поговоришь с Кортезом?

Эмилия стушевалась; она сползла с коленей Далмата и скрестила ноги.

— Да как сказать… — пробурчала Эмилия и поджала губы. Прямо — она и не собиралась. Она слишком переживала, что с Далматом ничего не получится из-за его, так сказать, маленькой особенности. Она планировала посмотреть, что будет дальше… И если Далмат действительно дорвется до гвардии, то там уже можно и что-то думать. А Маркэлю сто процентов пророчат карьеру в высших чинах, и меньшее, что он может получить — это место чиновника в каком-нибудь отдаленном неблагополучном районе, а это уже кое-что…

Кажется, Эмилия слишком долго молчала; Далмат тронул ее за плечо.

— Я знаю, что ты и не собиралась с ним разговаривать, — успокоил он ее, но она разволновалась только еще больше. Эмилия закрыла лицо ладонями и едва не захныкала. Вот уж точно, за двумя зайцами погонишься — ни одного не поймаешь. Сейчас могло произойти все, что угодно, и она могла только сидеть и молча ждать. Все, что она могла сделать, она уже сделала.

Далмат потянул ее к себе и уложил на плечо. Грудь ее сдавил спазм; она обманула и предала его, а он даже не может отвергнуть ее. Ей казалось, она была бы рада, если бы он накричал на нее, выставил за дверь, окончательно закончил их мертворожденные отношения, сказал бы, что больше не любит ее.

Но он обнял ее с такой нежностью и с такой любовью, будто она не обманывала его все это время, и ей стало за него так горько и так больно; она тихо всхлипнула и поджала губы. Далмат поцеловал ее в лоб и погладил по волосам, убирая пряди с ее лица.

— Ну-ну, — стал успокаивать он ее, отчего реветь захотелось еще больше. Эмилия скуксилась и отвернулась, чтобы он не видел ее обезображенного лица. — Не надо плакать. Ты же говорила, что не готова закончить отношения с Кортезом, и… я, вроде как, даже слова тебе не сказал.

Эмилия промолчала; в горле у нее стал ком, и она не смогла бы выдавить из себя ни слова, даже если бы попыталась. Далмат изнеженно вздохнул, и это только сильнее мучило Эмилию. Она уже не знала, за кого ей больнее — за себя или за него.

— Я ведь согласился на твои условия, — сказал Далмат. — Тогда почему ты плачешь?

— Потому что расстаться с тобой… — она сглотнула подступивший ком, — …я тоже не готова.

— Ну вот, опять не слава богу, — на его лице отразилась болезненная улыбка. — И что же теперь делать?

Эмилия покачала головой, и тело ее сотрясли рыдания. Она не смогла сдержать всхлип, согнулась от боли и разревелась. Ее грудь снова и снова сжимал спазм, руки задрожали, и в конце концов она просто повалилась на подушку, уже не в силах бороться с истерикой.

Далмат провел горячей ладонью по ее ноге, погладил ее талию и спину. Он до сих пор прикасался к ней с такой любовью…

— Приедешь ко мне летом? — шепнул он ей на ухо и оставил на виске влажный след от поцелуя. Эмилия тихо запищала и одним глазом нашла его взгляд. В нем не было ни капли жалости, но Эмилия не могла перестать жалеть их обоих. Может быть, пора уже и прекратить лелеять отношения, которые родились мертвыми… — Я буду скучать, — добавил он, и ее это добило. Она спрятала лицо в подушке. — Лия, если ты думаешь, что мне больше не интересно уводить девчонку у Маркэля Кортеза, ты ошибаешься.

Эмилия шмыгнула носом и глубоко вздохнула.

— Боюсь, девчонке Маркэля Кортеза больше не интересно, чтобы ее уводили, — осторожно заметила Эмилия, и Далмат фыркнул. Он улегся рядом с ней и заправил прядь ее волос за ухо.

— Не может быть, — на его лице отразилась самодовольная улыбка, и Эмилия невольно улыбнулась тоже. — Я могу дать ей намного больше, чем Маркэль Кортез. И она это знает. И, наверное, поэтому не хочет меня отпускать, да?

Эмилия смущенно отвела взгляд, и Далмат поцеловал ее шею. По телу Эмилии пробежали мурашки, и Далмат собрал их все: на плечах, спине и бедрах. Он проследил за ними горячими пальцами, а затем проложил по ее телу дорожку поцелуев; он поцеловал изгиб ее талии, бедра, поцеловал тонкую кожу под коленями и мягко перевернул Эмилию на спину. Он навис над ней и заглянул в ее глаза — янтарные, блестящие от слез и любви к нему.

— Бросай нахрен своего Маркэля Кортеза, и поехали ко мне на все лето, — предложил он, и глаза Эмилии засияли еще ярче. Она отвела взгляд, и Далмат перехватил ее лицо, снова поворачивая к себе ее глаза. — Соглашайся, лапочка.

Она млела, когда он звал ее лапочкой. Она млела, когда он приглашал ее к себе.

Но она не могла. Она встречалась с другим.

Хотя, кажется, уже все общежитие знает, что она спит с Далматом. Спит с одним, встречается с другим… Ну и пусть думают, что она шлюха, зато она знает про себя правду.

— Я не знаю, Далмат, правда, — пробубнила Эмилия. — Я же встречаюсь с Маркэлем…

Далмат тяжело вздохнул, сел рядом и скрестил ноги. Эта поза значила, что он хочет поговорить, и Эмилия села так же, прижав к обнаженной груди подушку. Он, конечно, уже перестал кидаться на нее, когда она ходила голой, но хотелось прикрыться. Разговор намечался серьезный.

— Скажи мне честно, — начал он. — Что такого может дать тебе Кортез, чего не могу дать я?

Эмилия даже себе не могла ответить на этот вопрос. Вернее могла, и правильный ответ — ничего. Она поджала губы.

— Уверенность в завтрашнем дне? — тихо спросила она.

— А со мной ты не уверена в завтрашнем дне?

Он спросил это без обиды, и Эмилия была рада. Он вообще не говорил с ней с позиции обиды. В отличие от Маркэля.

— А вдруг тебя посадят?

Далмат на это только фыркнул и покачал головой.