Заметив взгляд парня, Нифонт бросил небрежно:

– Кольцо перемещений. Красивая вещица, не правда ли? – ангел полюбовался перстнем, осторожно сколупнул ногтём с камня прилипшую к нему соринку.

– Знаешь, Глеб, – напряжённым голосом произнёс Хитник, – не нравится мне этот Нифонт, ой не нравится, – мастер-хак подчеркнул интонацией слово «этот». – Словно колдовской подменыш, а не мой старинный приятель. Может, у него с головой что-то медицински опасное стряслось? От курения всякой мозголомной дряни… хотя, вообще-то, для Нифонта конопля совершенно безвредна, ангел ведь! Разве что начудит чего глупого с перекуру или уснёт где придётся. Да и не носит Нифонт подобные костюмчики, он их терпеть не может! И к драгоценностям равнодушен… Ты, Глеб, вот чего – помалкивай и смотри в оба. А там разберёмся, что к чему; действовать будем по обстановке. – Хитник умолк, оставив Глеба в полном недоумении: и всё таки, кто же нынче сидит перед ним с сигаретой в руке – ангел Нифонт или некто, принявший его облик? С них, с колдунов, станется…

– Что, с Хитником беседовал? – Нифонт аккуратно, чтобы не запачкать брюки, стряхнул пепел на пол. – У тебя взгляд стеклянный был, в себя направленный – знаю я подобные взгляды! Ну-с, и как там поживает наш безголовый мастер-хак? – Глеб промычал в ответ нечто невнятное. К счастью, от дальнейшего общения со странным Нифонтом его отвлекли вернувшиеся с деловой прогулки гном и бабай.

– Нифонт, – всё ещё возясь с ширинкой, с порога начал гном, – так какого хрена ты здесь, э? И видок у тебя ещё тот, ага, с чего вдруг? – гном принюхался, непонимающе уставился на ангела. – Опять же, не травку куришь, а говоришь как по писанному… – Федул подошёл к сидящему на табурете ангелу, упёр руки в бока и окинул Нифонта настороженным взглядом с головы до пят: – Эвона! Да Нифонт ли ты вообще? Может, ты какой-нибудь вредственный для нас засланный казачок? Тогда не обессудь, сильно побьём. – При этих словах бабай молча встал у дверного проёма, блокируя выход, и, будто для собственного развлечения, принялся разминать пальцы: похоже, у Модеста тоже имелись некоторые подозрения насчёт раннего визитёра.

– Очень мне, Федул, твои слова обидны, – выпустив струйку дыма, грустно сказал Нифонт. – Какие-то намёки, затаённая враждебность… Это, я думаю, у тебя с перепоя, – ангел постучал пальцем по ближней фляге. – Выпей, если осталось чего выпить, похмелись и успокойся. Итак, по порядку. Насчёт костюма, – Нифонт мельком глянул на рукав чёрного пиджака, – я сейчас одет как государственный имперский адвокат, всего лишь. В этих местах к адвокатам относятся более-менее нормально – не прокурор ведь, ха-ха! – и потому идут на сотрудничество. То есть могут поговорить по человечески, ответить на некоторые вопросы, а не дать для начала в ухо или по голове… Иначе как бы я узнал, где вы вчера были, чего там натворили и куда направились? Да никто со мной на Перекрёстке и разговаривать не стал бы, мало ли кто я такой и зачем вас ищу! А так – подсказали. Спасибо.

– Допустим, – кивнул гном. – Давай, колись дальше!

– По поводу табака, – ангел затянулся дымом, бросил на пол окурок и в раздражении растёр его лаковой туфлёй. – Я, когда занят важным делом, травку не курю. И контролирую свою речь – хорош, однако, имперский адвокат, разговаривающий с заключёнными или пятистопным ямбом, или рэпом, – Нифонт закинул ногу на ногу, достал из пачки очередную сигарету, неспешно закурил и, прищурясь, посмотрел на Федула сквозь дым. Глеба и Модеста ангел проигнорировал.

– Чёрт, звучит убедительно, – Федул, всё ещё сомневаясь, задумчиво поскрёб в затылке. – Ну, ладно, брателло, извини за глупые подозрения. Сам знаешь, бдительность в нашем деле – превыше всего! А особенно в этих опасных местах, – гном повёл рукой вокруг себя, словно гостевая избушка и была тем самым опасным местом.

– Спроси Нифонта, какое у него к нам важное дело, – потребовал Хитник, – и про кольцо не забудь поинтересоваться! Откуда оно у него? – Глеб угукнул и, с независимым видом сложив руки на груди, поинтересовался у ангела:

– Тут товарищ Хитник спрашивает, по какому такому важному делу вы нас искали и просил уточнить про буржуйское колечко. Которое перемещений. Откуда оно у вас и для чего? – Нифонт в ответ развёл руками и натужно рассмеялся.

– Допрос, воистину допрос! Разумеется скажу, только не надо вновь о бдительности и опасных местах, хватит с меня! Кольцо перемещений я взял на своём складе, у меня там много чего любопытного имеется; естественно, колечко ворованное. Но некоторые вещи я всё же держу для себя, хотя – если предложат достойную цену – отчего бы и не продать? Для чего нужно кольцо: мне кажется, оно понятно из его названия. Иначе как бы я попал в Ничейные Земли и столь быстро вас догнал? А важное дело – это… – ангел неторопливо затушил сигарету, встал, с ленцой сунул руку в холщовую сумку: – Вот оно! – и жестом таможенника, нашедшего контрабанду, вынул оттуда отрубленную собачью голову – бесшерстную, уродливую. Вынул и поставил на стол.

– Оба-на, – отшатываясь, проскрипел от неожиданности гном; Хитник взвыл, будто ему с размаху наступили на ногу. Одни лишь Модест с Глебом остались спокойными: бабай – потому что был таким от природы, а Глеб – потому как ничего, собственно, и не понял. Ну, отрубленная голова какого-то мутанта, то ли собаки, то ли волка, нашли чем пугать! Мало ли их после Чернобыля на свет народилось…

– Где? Где он взял мою голову?! – завопил Хитник так, что у Глеба от того вопля ёкнуло в животе и на миг непреодолимо захотелось побежать в лесок по срочному – как сказал бы бабай – делу.

Голова Хитника отливала знакомым Глебу стеклянным отблеском защитного магополя; лицо… нет, всё же морда – отдалённо напоминала виденный невесть когда, в краеведческом музее, портрет страхолюдного питекантропа реконструкции М. М. Герасимова: точно такой же низкий покатый лоб и налитые кровью маленькие глазки под массивными надбровными дугами. Однако челюсти у головы были гораздо мощнее, чем на музейном портрете, отчего она и напоминала волчью – длинные верхние клыки, далеко вылезающие за нижнюю губу, красоты Хитнику не прибавляли. Правда, впечатление несколько улучшал пирсинг из многих золотых колечек на заострённых, как у киношного эльфа, ушах. Но всё ж Глеб ни за что не хотел бы повстречаться с подобным городским модником в тёмном переулке – тогда уж точно ни до какого лесочка не добежишь, потому как «срочное дело» решится само собой, на месте встречи. Причём мгновенно.

– Эге, так вот ты какой, олень северный, – не зная, что и сказать по поводу увиденного, пробормотал Глеб. – Мда-а…

– Какой нафиг олень! – фыркнул гном, подходя поближе к голове и внимательно её рассматривая, – олени, они мордой лица вовсе другие. Ты что, никогда драконоида в процессе метаморфоза не видел? Ах да, действительно, извини за дурацкий вопрос. – Федул осторожно потрогал пальчиком острые клыки, поцокал языком и, отступив на шаг, молвил важно: – Воистину это – башка нашего мастера-хака! Ну вот, наконец-то сбылась мечта патриота: ты, Хитник, снова при голове. Надо же… А я думал, придётся Музейную Тюрьму штурмом брать, ан не вышло. Жаль, не удалось нам поразвлечься по нашему, по боевому! Ну и хрен с ним, с тем развлечением.

– Драко… чего? – не понял Глеб.

– Оборотень я! – с досадой воскликнул Хитник. – Обычный дракон-оборотень, кто ж ещё? Если мне грозит смертельная опасность, я волей-неволей превращаюсь из человека в дракона, хочу я того или нет. Вот и стал рефлекторно изменяться, когда меня запаковывающий демон отловил – чего ж тут удивительного? Только процесс на полпути остановился… Как исчезла ментальная связь духа с телом, так и остановился.

– Ага, теперь понятненько, – ошарашено сказал Глеб. – Значит, ко всем колдовским проблемам у меня в голове ещё и драконозавр обосновался?! Он же мастер-хак, он же… – Глеб обречённо махнул рукой, цапнул со стола флягу с остатками вина и, стараясь не смотреть на клыкастую образину, выдул те остатки прямо из горлышка.