Таковы были результаты неудачного похода Игоря в степи. Все тяготы войны легли прежде всего на плечи смердов и горожан. Земля Северская была опустошена, обезлюдела, села и города выжжены. Но прежде чем подойти к итогам похода Игоря Святославича, следует остановиться на некоторых отдельных эпизодах, описываемых в «Слове о полку Игореве».

В «Слове» обращают на себя внимание два момента: песнь готских дев у берега моря, радующихся разгрому Игоря, и указание на то, что северские князья этим походом стремились снова овладеть Доном и «поискать», а следовательно и найти, т. е. захватить, «град Тмутаракань». В свое время мы уже останавливались на древнейших речных и сухопутных торговых путях, путях социально-культурных и политических влияний, которые связывали Северскую землю с Доном, Кавказом, Азовским морем и Крымом. В этом отношении особую роль играла Тмутаракань, издавна тяготевшая к среднему Приднепровью — к Киеву и Чернигову. Географическая близость к Северской земле и удобные речные пути сообщения наряду с древними сухопутными дорогами предопределили тяготение Тмутаракани к Северской земле и едва ли не большее обратное тяготение. Для чернигово-северских городов Тмутаракань была тем торговым центром, где северские купцы встречались с византийскими, крымскими, кавказскими и среднеазиатскими торговцами. Древние социально-культурные связи с богатым городом Северного Кавказа усиливали тяготение северской княжеско-боярской и купеческой верхушки к этому утраченному ею со времен Олега Святославича краю. В летописи последний раз Тмутаракань упоминается под 1094 годом, когда Олег Святославич в сопровождении половцев покидает ее и идет к Днепру отвоевывать свою «отчину». Затем Тмутаракань упоминается в «Слове о полку Игореве», и далее русские источники о ней молчат; в «Слове» она выступает как далекий, манящий, привлекающий к себе своим богатством, навеки утраченный для северских князей, город. Понятно стремление Ольговичей вернуть себе Тмутаракань. Темна и загадочна ее история. Тем не менее, если молчат древнерусские письменные источники, то судьбы Тмутаракани раскрывают перед нами иноземные свидетельства и археологический материал. Когда Олег Святославич покидает Тмутаракань, она действительно оказывается потерянной для русских княжеств Приднепровья, но на этом не кончается политическая история Тмутаракани именно как русского княжества. Русский этнический элемент еще долгое время сохраняется на Кавказе, хотя, несомненно, все более и более ассимилируется с населением северокавказского этнического района, растворяется в местном тюрко-яфетическо-иранском, более мощном, этническом элементе и теряет свое русское, славянское этно-культурное начало вплоть до полного его исчезновения. Сохраняется также и княжеско-дружинная русская верхушка со своим политическим образованием.[963]

Эдризи (1153 г.) упоминает о поселении «Russia» в 20 милях к западу от Матархи-Тмутаракани и о «устье русской реки», находящемся между Судаком и Матархой. По мнению Ю. А. Кулаковского, «русская река» Эдризи не что иное, как Дон, a «Russia» — Керчь. На это же еще в свое время указывал Брун, тогда как Васильевский искал «Russia» в устье Дона, отождествляя ее с «Русским перевозом», упоминаемым де Рубруком. По мнению А. И. Соболевского, «Russia» — город где-то у впадения в море Кубани; «Russia» Эдризи соответствут «Ρώσσια» договора византийского императора Мануила с генуэзцами 1169 г., по которому Византия разрешает генуэзским купцам торговать повсеместно за исключением «Матархи» или «Матрахи» и «Ρώσσια».[964]

В это время Тмутаракань-Матраха и «Ρώσσια», очевидно, находятся в известной зависимости от Византии, но формы ее установить трудно, тем более, что запрещение генуэзцам торговать в упомянутых городах можно рассматривать как стремление Византии оградить себя от купцов-конкурентов. В виде компенсации за открытие византийских портов Причерноморья генуэзские купцы должны были отказаться от торговли с городами, не принадлежащими Византии. Вопрос, следовательно, остается открытым, Эдризи упоминает о князьях «Russia» и Тмутаракани, сильных и воинственных, опасных для соседей. Князей этих считали и русскими и абхазами. По-видимому, были и те и другие, и Эдризи даже упоминает о постоянной вражде «Russia» и Тмутаракани. Позднейшее свидетельство подтверждает наличие на территории Тмутараканского, некогда единого, княжества ряда мелких политических образований русских, абхазских и черкесских князей, которые, естественно, могли воевать между собой. Дробление Тмутаракани на княжества, по-видимому, было не чем иным, как заменой примитивного государственного объединения при русских князьях конца X–XI вв. строем феодальной раздробленности, когда возникали крохотные «полугосударства», а кое-где, несомненно, и просто реставрировались старые родовые и племенные территории, механически объединявшиеся русскими князьями до Олега Святославича включительно. Когда связи с Приднепровской Русью прекратились, наспех сколоченное феодальное полугосударственное образование рассыпалось, и на его месте возникла плеяда русских, абхазских и черкесских «княжеств» самого различного характера, начиная от княжений родоплеменных князьков и кончая образованиями феодального типа, продолжавшими тот исторический процесс, который начался со времен Святослава и Мстислава.

К Кавказу по-прежнему тяготеют русские князья, но теперь это тяготение сказывается главным образом в заключении брачных союзов. В 1153 г. Изяслав Мстиславич женится на дочери «обезского» (абхазского) «царя»; Юрий Андреевич, сын Боголюбского, женат на грузинской царице Тамаре; Всеволод Суздальский и Мстислав Изяславич Черниговский женаты на двух сестрах — «ясынях» — осетинках; Ярополк Владимирович взял в жены «ясского князя дщерь».[965]

Не прекращаются «торговые связи». Ибн-Аль-Асир указывает, что торговые караваны из Руси направляются в Крым, а оттуда в Синоп, к туркам, и торговые операции не прекращаются в течение всего XII и половины XIII в. вплоть до появления татаро-монголов. Торговые караваны русских купцов попадали, очевидно, и в Тмутаракань. Позже, после битвы на р. Калке, «многие из знатнейших купцов и богачей русских, унося с собой то, что у них было ценного, двинулись в путь, чтобы на нескольких кораблях переправиться через море в страны мусульманские».[966] Беглецы эти были, несомненно, русские богачи и купцы из Крыма и Северного Кавказа, т. е. из Тмутаракани. Действительно, кого могли встревожить татары, действовавшие у Калки? Какие русские купцы и богачи (Ибн-Аль-Асир говорит, кстати сказать, не только о купцах, временно проживающих на юге, но и о местных русских богачах) были обеспокоены разбойничаньем татар в приазовских степях? Конечно, не приднепровские, а русские из Приазовья и Причерноморья, т. е. Тмутаракани. Свидетельство Хакани указывает на участие русского флота в войнах за Каспийское побережье в 1175 г., когда русские совершили поход на судах и дошли по р. Куре до Лемберана и острова Руинас у Сари.[967] Указание Хакани свидетельствует о наличии русских дружин где-то у Каспия; по-видимому, ими были русские из Тмутаракани, проникавшие в Каспий через Дон и Волгу.[968] Ибн-Аль-Асир указывает также, что в 1223 г. владетель Тебриза, города в Азербайджане, посылает русских купцов и пленных хорезмийцев с подарками к татарам.[969] Русские купцы проникали и далее вглубь Средней Азии, в столицу Хорезма Орну (Ургенч), где их встретил в 1246 г. вместе с аланами и хазарами Иоанн де-Плано Карпини.[970] Транзитным пунктом торговых караванов, шедших из Средней Азии в Булгары и Русь, был город Саксин.[971] Вильгельм де Рубрук (1253 г.) указывает на подобную же роль Судака, куда привозили русские купцы меха.[972] По свидетельству Ибн-Абу-Аз-Захыра, подтверждаемому указаниями Эль-Муфадцаля и Эль-Омари, в Судаке живут половцы, аланы и русские;[973] ими же заселен Солхат (Старый Крым). Все эти источники относятся ко времени посольства Бейобарса к хану Берке, а именно к 1263 г. Тот же Вильгельм де Рубрук упоминает о «Русском селе» на Дону и «Русском перевозе» где-то на Волге у «Нового села»; о русских, исповедывавших христианство по греческому обряду, которых он встретил у берегов Азовского моря; о каких-то русских, венграх и аланах, разбойничавших в степях.[974] В данном случае мы, очевидно, сталкиваемся и с позднейшими поселениями русских, которых татары переводили в степи, заставляя их, уже в качестве поселенных пленников, выполнять те или иные повинности[975] (как, например, перевозчики у Волги из «Нового села», куда татары согнали русских и «сарацин»), и с остатками древнейшей русской колонизации на нижнем Дону, в черноморских степях у Азовского побережья и на Северном Кавказе. Все приведенные свидетельства указывают на присутствие русского этнического элемента в Приазовье, кое-где, очевидно, сохранившего и некоторую государственность. Чрезвычайно интересное свидетельство Ибн-Аль-Биби о походе турок на Судак, половцев и русских, датируемом 1221–1222 гг., приводит А. Ю. Якубовский. Турецкие купцы, прослышав о выгоде торговли с половцами и русскими у Хазарской переправы (т. е. Керченского пролива), завязывают сношения с ними. Несколько турецких купцов было ограблено. Султан Ала-ад-дин-Кей-Кобад высылает войско, чтобы покарать виновных и, по-видимому, в случае удачи, обосноваться в Крыму. Во главе войска был поставлен Хусам-ад-дин-Чупан. Жители Судака высылают посла, который запросил Хусам-ад-дин-Чупана о причинах похода, предлагая деньги, а в случае, если поход предпринят против русских, то и помощь. В то же время из Судака скачет гонец в степи, к половецкому хану, с просьбой о помощи. Хан ставит в известность о приближении турок русского князя. Формируется русско-половецкое десятитысячное войско, которое ждет, какой ответ принесет посол Судака от Хусам-ад-дин-Чупана. Посол вернулся ни с чем, так как последний отказался от денег. Турки высадились и готовили удар, не ожидая того момента, когда к Судаку подойдут подкрепления из Саксина и от русского князя. На утро был дан бой. Половцев поддерживали русские, причем, по-видимому, основная масса русских дружинников заняла выжидательную позицию и выслала лишь отдельные отряды. Половцы на следующий день были разгромлены. Русский князь, сознавая свою слабость, шлет посла к Хусам-ад-дин-Чупану с просьбой принять подарки — лошадей, русский лен и 20 000 динаров — и считать его отныне верным подданным султана. Условия и подарки русского князя были приняты, посол торжественно встречен и одарен, а князю отправлена дружественная грамота. Благодаря заключению мира с русским князем туркам удалось сосредоточить все силы на осаде Судака. Город был взят, христианский храм уничтожен и выстроена мечеть. Утвердилась турецкая администрация.[976]