Сомнения вызвал у И. И. Яковкина и вывод о «зачатках поместной системы для младшей дружины в XII–XIII веках». Оппонент сделал вывод о том, что «проблема феодализма в Киевской Руси нуждается в дальнейшей углубленной разработке и пересмотре всех тех ее положений, которые пытаются утверждать существование крупного землевладения у славянской родоплеменной знати чуть ли не в IX веке».[1213]
Высокую оценку диссертации дал и Б. Д. Греков, подчеркнувший, что в свете «новой марксистско-ленинской периодизации истории нашей страны», требующей не только «пересмотра» старого наследия, но и постановки новых проблем, работы, подобные этой, «совершенно необходимы». В отличие от И. И. Яковкина, Греков не стал определять своего отношения к затронутым в диссертации проблемам, ограничившись общим замечанием, что «автор не боится трудностей, хотя и не всегда их успешно преодолевает».[1214]
В. И. Равдоникас, естественно, подошел к оценке диссертации со своей «колокольни». Он посчитал слабым местом работы использование и характер интерпретации автором археологических источников. В работе, заявил он, практически отсутствует «анализ вещевого материала, который мог бы дать немало интересных выводов». Оспорил В. И. Равдоникас и некоторые выводы автора, в частности, о существовании в VII–IX вв. славянских поселений на нижнем Доне и на побережье Азовского и Черного морей, что не подтверждается имеющимся у исследователей археологическим материалом.[1215] В целом, однако, все оппоненты были единодушны в высокой оценке представленного сочинения.
После защиты докторской диссертации В. В. Мавродин возглавил кафедру истории СССР, а затем и исторический факультет.
Новый этап изучения истории Киевской Руси — книга «Образование Древнерусского государства»[1216] вкупе с более мелкими работами второй половины 40-х — 50-х гг. В 1946 году был издан научно-популярный вариант данной работы.[1217] Надо иметь в виду, что он отличается от научной версии. Так, в качестве первой главы здесь яркий, красочный, мы бы даже сказали поэтический географический очерк «Земли Русской».[1218] Важно проследить, как менялись взгляды ученого в этот период.
В. В. Мавродин ясно видел свой особый путь в науке. В одном из писем военного саратовского периода своей деятельности он писал: «Я сейчас занялся историей Киевской Руси, но совершенно не в том аспекте, который характерен для работы Б. Д. Грекова и С. В. Юшкова. Я хочу попробовать изложить истории политическую, внешнюю, показать Русь в системе государств, ее связи с Востоком, западом, Византией».[1219]
Действительно, эти два вопроса — история образования русской народности и русской государственности (вопросов взаимосвязанных и переплетающихся) заняли в дальнейшем основное место в творчестве ученого. Добавим еще сюда и важнейшую проблему генезиса феодализма и мы получим круг проблем, которые волновали ученого в то время.
Такой подход отразился и в рецензиях того времени. Так Б. Д. Грекова ученый упрекает в том, что он уделил мало внимания проблемам этно- и глоттогенеза и не высказал свою точку зрения на вопрос об этногенезе русского народа…[1220] Н. С. Державину адресован упрек в том, что он не остановился на происхождении терминов «рус», «Русь», игнорировал вопрос о древних докиевских политических объединениях восточных славян.[1221]
В области изучения древнерусской народности Мавродину принадлежал заслуженный приоритет; об этих его исследованиях довольно подробно писал И. Я. Фроянов.[1222]
Отдельную главу в книге Мавродин посвящает «разложению первобытнообщинного строя и возникновению феодальных отношений в Древней Руси». Опорой в теоретическом плане служит для него работа И. В. Сталина «О диалектическом и историческом материализме», в которой историкам предлагалось изучать, прежде всего, производительные силы и производственные отношения.
Мавродин изучает соответственно земледелие, ремесло и торговлю и пишет о влиянии их на развитие феодальных отношений.
Рост ремесла, а вместе с ним обмена, торговли вызывает появление городов. Исследователь обращает внимание на очень интересное явление нашей истории — перенос городов, связывая его с новыми явлениями в жизни общества.
В обществе растет имущественная дифференциация; местная русская родоплеменная знать постепенно превращается в господствующий класс феодального общества.[1223] Войны и походы обогащали князей и дружинников. Другим источником обогащения дружинной знати было взимание дани. Но кроме дани, а также вир и продаж существовало еще и полюдье, которое В. В. Мавродин на этот раз отличает от дани.[1224]
Дани, виры, продажи, полюдье и прочие поборы подрывали устои общины, разоряли экономически слабых общинников, что в свою очередь ускоряло деление общества на классы. Первые классы — рабы и рабовладельцы, однако постепенно «патриархальное рабство перерастает в феодальные формы зависимости». В. В. Мавродин рассматривает категории зависимого населения на Руси — челядь, холопов. В. В. Мавродин не хочет специально останавливаться на положении и роли холопа, закупа, рядовича, изгоя и смерда, так как считает, что не сможет ничего прибавить к тому, что написал в своей работе Б. Д. Греков. Но те замечания, которые ученый все-таки позволил себе сделать, были очень интересны.[1225]
Исследователь старается уловить, когда появилось на Руси феодальное землевладение. Не соглашаясь с Б. Д. Грековым, ученый писал, что, корни вотчины XI в. лежат в IX–X вв. и даже более раннем периоде. Но вотчина «Правды» Ярославичей заключает в себе нечто принципиально новое, отражающее этап общественного развития, который может быть назван временем складывания и консолидации феодальных отношений.[1226]
Вслед за княжеским развивалось и боярское землевладение, затем — церковное. Другими словами, ученый по-прежнему не склонен искусственно удревнять появление феодального землевладения на Руси.
Историк предложил следующую периодизацию общественного развития на Руси IX–XII вв.: дофеодальный период IX–X вв. и период раннего древнерусского феодализма XI–XII вв. Дофеодальное общество — это варварское общество, внутри которого развивались новые, феодальные отношения.
В более ранней работе В. В. Мавродин относил к дофеодальному периоду и начало XI века и определял его как период, когда разлагаются родовые отношения, складывается территориальная община, несущая в себе элементы древнего большего семейного организма, выделение ремесла и отделение его от сельского хозяйства. В общине растет имущественная дифференциация; основная масса населения находится только под данью, зарождаются классы, причем рабство играет служебную роль в развитии феодализма.[1227]
Одной из важнейших его заслуг в изучении этого вопроса стала идея о дофеодальном периоде в истории древнерусского общества и об утверждении феодализма только в XI в.[1228] В. В. Мавродин в ту пору смело выступал против попыток модернизировать древнерусскую историю, покушаясь даже на авторитет Б. Д. Грекова. «Вообще следует отметить, что процесс исторического развития древней Руси в книге Б. Д. Грекова («Крестьяне на Руси». — А. Д.) получает более быстрые темпы, нежели имевшие место в действительности», — писал он в одной из рецензий.[1229] По мысли Мавродина, утверждение Грекова о появлении на северо-востоке признаков классового общества уже в первые века нашей эры не основаны на источниках.
