Процесс феодального дробления еще в дотатарские времена зашел очень далеко, следствием чего и было превращение Северской земли в конгломерат большого количества феодальных полугосударств. Дальнейший распад и дробление продолжались и во время пребывания Северской земли в составе Золотой Орды. Но еще до нашествия Бату феодальное дробление Северской земли было настолько значительным, что сделало страну совершенно неспособной к сопротивлению такому врагу, как татары. Раздираемая борьбой отдельных князей между собой за отдельные волости и города, борьбой, сопровождавшейся разорительными войнами, Северская земля не могла устоять против хорошо организованных кочевников-варваров, подчиненных единому командованию. Несмотря на встречаемое в некоторых местах упорное, героическое сопротивление, татары огнем и мечом опустошали удел за уделом, княжество за княжеством, город за городом, село за селом. Ослабленные данями и поборами, опустошенные и обезлюдевшие в результате феодальных усобиц области Северской земли не могли сопротивляться. Сравнительная легкость завоевания объясняется именно отсутствием единства действий со стороны русских князей.
О захвате уделов Северской земли к 1240–1241 гг. свидетельствует хотя бы указание Никоновской летописи об убийстве в 1241 г. князя Мстислава Рыльского. По-видимому, князь Мстислав был казнен татарами, а не погиб в бою. Факт его казни свидетельствует о захвате Рыльска татарами до 1241 г.[1091]
Несмотря на страшное бедствие, князья продолжали борьбу за Киев. Явиться в Киев Михаил не решился «за страх татарский». В 1240 г. Киев, был взят ханом Бату и разрушен. Татары двинулись дальше на запад. Михаил снова эмигрировал в Польшу к Конраду, а оттуда в Братиславу — к Генриху Набожному. Здесь, у Середы, на него напали силезские немцы, ограбили и убили «внуку».
Даниил Галицкий после захвата его княжества татарами ушел в Венгрию. Татары опустошили Венгрию, разбив у Солоной венгерского короля. Орды монголов прошли Польшу, Силезию, рассеяв войска польских князей. Остановленные в Лузицкой земле чешскими полками, они, опустошив по пути Силезию и Моравию, повернули опять в Венгрию. Под Оломунцом Ярослав, воевода чешского короля Вацлава I, разбил татар. Последние, потерпев поражение, направились в Австрию, но и здесь натолкнулись на энергичное сопротивление чешского короля Вацлава и герцогов австрийского и каринтийского. Тогда татары повернули снова на восток, на Волгу, где в 1243 г. Бату основал Золотую Орду.
Воспользовавшись уходом татар с Поднепровья, Михаил и Ростислав возвратились через Пинск к Киеву, причем Михаил вновь не решился войти в город, а остался на острове, сына же отправил в Чернигов.[1092]
Разгромленный Чернигов не прельщал Ростислава. Думать о «земяном строении» он не собирался, его отвлекали княжеско-боярские интриги далекого и не совсем еще разоренного Галича. Боярская олигархия Галича, воспользовавшись отсутствием Даниила и общим смятением, царившим во времена нашествия татаро-монголов, самовольно распоряжалась Галицкой землей. Крупные бояре вроде Доброслава Судьича и Григория Васильевича превратились фактически во владетельных князей, раздававших землю, творивших суд и расправу и т. д. Так, например, Доброслав отдал Коломыю Ивору Молибожичу и Лазарю Домажирицу, тогда как эту землю Даниил предназначал для раздачи своим «оружьником».
Столкнулись две силы. С одной стороны — крепнущая княжеская власть, стремившаяся к централизации и опиравшаяся на 1) «молодшую дружину» (получавшую земли за службу и в какой-то мере приближавшуюся к будущему дворянству), 2) на города (что подтверждается усиленной градостроительской деятельностью Даниила, основавшего Холм и созывавшего в города Галичины купцов и ремесленников) и 3) на часть средних бояр, т. е. на все элементы, заинтересованные в ликвидации своевластия бояр-магнатов, своей политикой и стремлениями приводивших страну в состояние феодальной раздробленности, к ослаблению самого государственного организма, с другой стороны — боярская олигархия магнатов-землевладельцев, стремившихся к превращению своих вотчин в самостоятельные полугосударства, а самих себя — в их владетельных князей. Симпатии населения, естественно, были на стороне князя, тем более, что недолговременное свое «правлением бояре ознаменовали таким грабежом населения, что поднялось восстание, и печатник Даниила Курил (Кирилл) был послан в Бакоту, чтобы собрать сведения о грабеже бояр и «утишить землю»».[1093]
Оба боярина, Доброслав и Григорий Васильевич, как и следовало ожидать, скоро перессорились и были схвачены Даниилом. Ростислав решил воспользоваться борьбой Даниила с боярами. Он встал на сторону последних, так как их планы вполне совпадали с его стремлениями, сложившимися в политической обстановке Северской земли, где господствовала феодальная раздробленность, и были для него более близки, чем централизаторская политика Даниила.
Вместе с болоховскими князьями, пытавшимися отстоять самостоятельность своих крошечных владений от притязаний Даниила, и с остатками галицких бояр, враждебных своему князю, в 1241 г. Ростислав осадил в Бакоте Курила, но был им отбит. Потерпев здесь неудачу, Ростислав вместе с Володиславом (Владиславом) — боярином, изменившим Даниилу, — и беглецом из Рязани, князем Константином Владимировичем, пошел к Галичу и на короткий срок овладел им, но вскоре, в 1242 г., был выбит оттуда Даниилом и бежал. Одновременно дворецкий Даниила, Андрей, разгромил Константина, взял в плен бояр и слуг перемышльского владыки, также враждебного Даниилу, и галицкого «бояна», певца Митуся.
Ростислав ушел в Венгрию, где, наконец, женился на дочери венгерского короля. Получив поддержку от тестя, он в 1245 г. снова пошел войной на Даниила и снова неудачно. Не рассчитывая теперь на свои силы, Ростислав заключил союз с интервентами — поляками и венграми — и вместе с ними еще раз предпринял поход против Даниила, и снова победителем оказался Даниил. У города Ярослава ляхи и венгры Ростислава были разбиты наголову, и сам Ростислав едва спасся бегством в «Ляхы».[1094]
Событие это летописью приурочено к 1249 г., но, по замечанию С. М. Соловьева, оно должно было произойти до 1247 г., так как летопись указывает на помощь Конрада Мазовецкого Даниилу, а Конрад умер в 1247 г.[1095]
Дальнейшая деятельность Ростислава не связана с древней Русью. Ростислав, зять венгерского короля Белы IV и, следовательно, его вассал, получил от тестя в ленное владение Мачву (на р. Саве в Сербии) и стал одним из первых банов Босны. У него было два сына, Михаил и Бела, и две дочери — Кунгута и Агриппина. Первая была замужем за чешским королем Оттокаром II, а Агриппина, по свидетельству Длугоша, — за Лешком Черным.[1096]
Михаил Всеволодович, узнав, что венгерский король все же выдал свою дочь Анну за его сына Ростислава, поехал в Венгрию, но там, очевидно, был не особенно ласково принят устроившим кое-как свои дела сыном и далеко не симпатизировавшим ему сватом, венгерским королем. Михаил вернулся обратно в Чернигов и в 1246 г. поехал к Бату просить себе княжение. Здесь, отказавшись поклониться татарским божествам, несмотря на просьбы князя ростовского Бориса и его бояр, он был убит вместе с боярином Федором, за что и был причислен православной церковью к лику святых. Роль палача Михаила сыграл перешедший к татарам путивлянин («северянин») Доман.[1097]
Так рассказывает летопись о смерти Михаила, но, по-видимому, мы имеем здесь дело со сложной паутиной княжеских интриг, которая уже начала плестись в Орде. Можно полагать, что Михаил Всеволодович не все время после нашествия Бату был на черниговском столе. Мы застаем его в Киеве, затем на «острове» под Киевом. Романовичи, Даниил и Василько, обещают ему опять-таки Киев. Место из летописи, где указывается, что Михаил «возвратился Черниговоу, отоуда еха Батыеви прося волость своее от него», надо понимать как отказ его от Киева и попытку получить из рук Бату хотя бы черниговскую «волость».
