Окончательный переход сбора дани в руки московского князя имел политическое значение для Руси, так как собиравшие дань откупщики и баскаки, грабившие народ, вызывали своими действиями народные восстания, стихийные и неорганизованные, подавляемые татарами с большой жестокостью. Эта же мера способствовала и укреплению великокняжеской власти.

Говоря о «щелкановщине», К. Маркс отмечает: «С этого времени ни Узбек, ни его преемники не посылали больше полководцев в княжества [напуганные тверской резней], но ограничивались данью, которую должны были им привозить русские князья»[64].

Право (и обязанность) сбора дани со всей Руси, возложенное ханом на Ивана Калиту, в известной мере способствовало его обогащению, так как «…богатство, собранное ханским именем, заставлявшим всех трепетать, он употреблял затем на подкуп тех же татар»[65].

В этой связи стоит вопрос о взаимоотношениях Ивана Калиты и золотоордынского хана Узбека. Времена Узбека — расцвет Золотой Орды. Могущественный Узбек подчинил себе огромную территорию и правил властной рукой. Союзник Узбека, пока он находился в пределах Золотой Орды, мог быть спокоен за свою участь. Какую же позицию занял Иван Калита?

Нельзя забывать того, что Калита был обязан Узбеку получением ярлыка на великое княжение. Это возлагало на него большие обязательства по отношению к хану. Правда, своим доносом на Тверь Калита предотвратил разгром всей Руси, и в частности своего княжения, но тем не менее именно этот донос сделал его великим князем и правой рукой Узбека на Руси. Но прежде чем охарактеризовать политику Калиты в Орде, нужно остановиться на методах управления хана. Маркс по этому поводу, как мы уже видели, говорит следующее: «Татаро-монголы установили режим систематического террора, причем разорения и массовые убийства стали его постоянными институтами. Будучи непропорционально малочисленными по отношению к размаху своих завоеваний, они хотели создать вокруг себя ореол величия и путем массовых кровопролитий обессилить ту часть населения, которая могла бы поднять восстание у них в тылу»[66].

В такой обстановке Калита должен был собирать земли русские. Нужно было обмануть хана, подозрительно следившего за русскими князьями и старавшегося сохранить раздробленность, всячески поддерживавшего межкняжеские усобицы, ослаблявшие Русь и утверждавшие власть завоевателей. Естественно, Калита должен был «играть роль послушного орудия в руках хана» (Маркс), использовать его власть для покорения себе удельных князей. У Москвы в те времена еще не хватало сил на открытую борьбу с захватчиками-татарами, а отдельные выступления против ханской власти, разобщенные, стихийные и недостаточно подготовленные, свидетельствовали только о том, что русский народ ненавидел татаро-монгольское иго, «иссушавшее и оскорблявшее самую душу народа» (Маркс), и находил в себе силы для выступления против ханской власти.

Победить же эти восстания не могли, так как Русь была еще раздроблена, и основной задачей было объединение Руси в единое, сплоченное, централизованное государство. Только при таких условиях борьба русского народа против завоевателей и угнетателей могла увенчаться успехом.

Подчиняясь хану, наушничая на своих соперников, подкупая и обманывая, Калита не забывает своей основной задачи — укрепления Московского княжества и собирания русских земель. Играя роль союзника и слуги хана, он в то же время постепенно «…превращает хана в послушное орудие в своих руках…» и «…незаметным образом поворачивает власть татар-завоевателей на служение исключительно его собственным интересам»[67]. Прекрасно понимая, что Русь еще слаба для борьбы с узурпаторами-ханами и что отдельные стихийные восстания пока могут привести лишь к разорению земли Русской и повторению времен Батыя, Калита ставит своей целью предотвратить набеги и разгромы татарами русских земель, городов и сел, обеспечить покой и «тишину велику», что ему и удается. Почти за все время его княжения на Русскую землю не было ни одного татарского набега.

Древние источники хвалят Калиту за установление «тишины»: «Престаша поганыи воевати Русскую землю и закалати христиан, и отдохнуша и упочиноша христиане от великиа истомы и многиа тягости и насилиа татарского, и бысть оттоле тишина велика на всей земли». Калита собирал силы для грядущего боя с татарами, который выпал на долю его внука.

А пока росло население Московского княжества, росли и богатели города, распахивались новые земли, «целины», расширялись волости московские, развивались ремесла и промыслы. Русь оправлялась от татарских нашествий и крепла.

Хан не обращал внимания на усиление московского князя, считая его своим союзником. Хану и в голову не могла придти тогда мысль, что внук его «слуги» Ивана Даниловича Московского, князь Дмитрий Иванович, нанесет первое и решительное поражение ордам завоевателей и угнетателей — татарским феодалам. А пока дед будущего победителя Мамая, Иван Калита, ездил в Орду, привозил подарки хану, его женам, золотоордынским вельможам, старался добиться мирных отношений с ханом и, казалось, даже не думал о борьбе с захватчиками.

«Тишина велика» объяснялась и тем, что при Калите не было межкняжеских усобиц в пределах великого княжения. Калита держал в твердых руках князей суздальских, рязанских, тверских, ростовских. В этих княжествах идет дальнейший процесс дробления. В Твери одно за другим появляются княжества Дорогобужское, Кашинское, Холмское, Старицкое, Телятевское, Микулинское и др. Распадается на уделы Ростовское княжество, выделяя из своего состава княжества Ростовское, Ярославское, Угличское, Белозерское и другие, в которых хозяйничают московские бояре, наместники Калиты. Князья галицкие, стародубские, юрьевские, белозерские, дмитровские со своими все более и более дробящимися уделами подпадают под власть Калиты и превращаются в «подручных» великого князя московского. В их землях московский князь скупает волости и села, передаваемые по наследству, собирает налоги, вербует рати.

К. Маркс отмечает: «Иван московский смог захватить много княжеств и получить верховную власть над остальными»[68]. При этом необходимо учесть, что речь идет не о прямом захвате отдельных княжеств, а об их включении в политическую систему Московского княжества.

К. Маркс в другой работе уточняет свою мысль о взаимоотношении московского князя Ивана Даниловича с другими князьями и о росте его влияния. Он пишет про Калиту: «Он не захватывает уделов, но незаметным образом поворачивает власть татар-завоевателей на служение исключительно его собственным интересам»[69].

Калита подкупает бояр своими обещаниями земель и доходов, и они, привлеченные силой и богатством московского князя, съезжаются в Москву отовсюду: из Смоленска, Чернигова, Киева, Волыни, Твери, Ростова, Суздаля и т. д. С ними вместе приходят их многочисленные слуги и дружинники. Прослышав о богатой Москве, «выезжают» служить московскому князю феодалы из-за «рубежа» — из Литвы, Орды, «Фрязей» (Италии).

Калита скупал земли у князей, вносил за них дань хану и этим превращал их в «служебных» князей, зависимых от московского князя.

Таким путем он распространил свою власть на Углич, Галич и Белоозеро, названные им «куплями» (т. е. «присовокуплениями»); их князья оставались на своих местах, но подпадали под власть Москвы. Калита не только «присовокуплял», но и скупал села и «волости» во Владимирском, Юрьевском, Костромском, Ростовском княжествах. Калита скупал земли повсеместно, а не только в пределах своего Московского княжения, будучи уверен в том, что великое княжение достанется его сыновьям. Земли московского князя были расположены чересполосно, между ними лежали пока еще «чужие» земли. Приобретения Москвы тянулись цепочкой к северу, как бы обозначая стремление захватить богатый ценной пушниной север. Сюда же, на север, шла колонизация из Московского княжества.