Со злостью она справилась, а с мыслями о том политическом болоте, в которое нас постепенно засасывает — нет. В общем, в приемную Вяземского я вошел, скажем так, несколько раздраженным. А когда наткнулся взглядом на «искреннюю» улыбку Маришки и вспомнил, чем закончился ее визит в мой номер, почувствовал, что дошел до ручки. Нет, контролировать себя, конечно же, не перестал. Просто переключился в режим ледяного бешенства. Что, естественно, неслабо напрягло генерала. Тем не менее, обмен приветствиями, поздравление с подписанием контракта на бой с Буйволом, традиционное шоу с комплиментами девчонкам и демонстрацией гостеприимства он отыграл на пять с плюсом. Зато потом посерьезнел и уставился мне в глаза:

— Ты не в духе. Есть веские причины?

— Видимо, да… — утвердительно кивнул я. — Раз ваше доверенное лицо, за плечами которого учеба в военном училище, куча спецкурсов, годы работы в ССО и лично на вас, старательно изображает влюбленную дурочку! Всем известный Станиславский сказал бы сакраментальное «Не верю», а я вот уже который день перебираю варианты, оправдывающие постановку подобной «боевой задачи», и, мягко выражаясь, недоумеваю. Ведь мы, вроде как, обо всем договорились, вы убедились в том, что я выполняю данные обещания, и все такое.

Вяземский добродушно усмехнулся и попробовал пошутить:

— То есть, в проснувшиеся чувства к кумиру миллионов ты не веришь?

— Личности, способные потерять голову из-за проснувшихся чувств, в эту структуру не попадают.

— Так и есть… — согласился он, почувствовав, что отшучиваться я не расположен. И решил воспользоваться самым очевидным объяснением из всех возможных: — Но существование любой структуры, подобной нашей, завязано на принцип «Доверяй, но проверяй». Мы проверяем все и вся. Причем не по одному разу. Стараясь минимизировать вероятность появления всякого рода неприятных сюрпризов.

— В карточных играх есть такое понятие, как перебор. А в математике — тезис «Необходимо и достаточно». Я философски отношусь к проверкам на базе; практически не снимаю «Амик», позволяющий отслеживать мое местонахождение, писать все то, что происходит рядом, и контролировать реакции организма на любое действо; привык к постоянному присутствию рядом аж трех телохранителей и так далее. Но терпеть любые телодвижения, способные поставить под угрозу мои отношения с Татьяной и Валерией, не собираюсь. Равно, как не собираюсь закрывать глаза и на очередное появление «жучков» в моей квартире: если мы равноправные партнеры, то давайте друг друга уважать. В противном случае ни о каком сотрудничестве не может быть и речи.

Анатолий Евгеньевич демонстративно нахмурился, но знал, что в этих вопросах он обязательно «подвинется». Поэтому продолжал давить:

— Вы наверняка выучили аналитические записки психологов службы наизусть и знаете, что ломать меня через колено абсолютно бессмысленно — я в принципе не умею сдаваться и так или иначе возвращаю сторицей все, чем меня «радует» окружающий мир.

Фразу «так или иначе» я интонацией не выделял. Но генерал прекрасно понял этот намек и выставил перед собой ладони в знак капитуляции:

— Денис, меня вполне устраивает наше сотрудничество. Но психологи и аналитики Службы не в курсе достигнутых договоренностей, соответственно, первые продолжают придумывать тесты, способные пролить свет на ранее неизвестные черты характера рядового бойца подразделения, а вторые старательно перекрывают все гипотетически возможные уязвимости в твоем ближайшем окружении. Точнее, продолжали и перекрывали. Но с этого момента перестанут.

Обещание прозвучало слишком абстрактно, и я не постеснялся об этом заявить. Вяземский хмыкнул, но счел возможным конкретизировать. То есть, дал слово, что ни он, ни его подчиненные, больше не будут пытаться вбивать клинья между мною и моими девчонками, а в наших квартирах перестанут появляться «жучки». Я пожал протянутую руку, подтверждая заключение очередных договоренностей, допил чай, откинулся на спинку кресла и дал понять, что готов к тому разговору, ради которого нас и вызвали.

Генерал последовал моему примеру — в смысле, устроился поудобнее — затем оглядел девчонок, продолжавших изображать красивые, но безмолвные и безэмоциональные статуи, и ухмыльнулся:

— Как видите, в табели о рангах Дениса вы занимаете первое место, и для того, чтобы вас защитить, он готов пойти войной на всю Вселенную!

— Мы в этом и не сомневались… — без тени улыбки заявила Голикова. А Рыжова равнодушно пожала плечами:

— Сами такие же.

— Уважаю… — после коротенькой паузы сказал Вяземский, а затем все-таки перешел к делу. Что интересно, обратившись не ко мне, а к Татьяне: — Пресс-конференцию видели?

— Вас интересуют выводы или решения? — вопросом на вопрос ответила она.

— Само собой, и то, и другое.

Блоггерша на пару секунд поплыла взглядом, потом закинула одну точеную ножку на другую и усмехнулась:

— Вашей фракцией, вне всякого сомнения, рулят прагматики. Поэтому щедро делятся дивидендами, зарабатываемыми на войне с криминалом, коррупцией и международным терроризмом, с союзниками. В том числе и с потенциальными. Результат виден невооруженным глазом: правительство и силовые структуры с каждым днем демонстрируют все большее единство; их политическое усиление полностью деморализовало оппозицию, потерявшую какие-либо шансы победить на ближайших выборах; экономическое поставило на уши Большой Бизнес и вынудило многих его представителей спешно искать новых покровителей; «силовое» заставило задергаться даже забронзовевших олигархов. Ведь в условиях диктатуры проснувшегося Закона они из небожителей вдруг превратились в обычных и достаточно уязвимых людей. Заметны подвижки и на внешнеполитической арене — западные социологи, заметившие стремительный рост симпатий к россиянам и России, предсказывают всякие ужасы вроде очередного выхода из спячки злобного и абсолютно непредсказуемого северного медведя. А руководство стран Большой Семерки в панике переигрывает долговременные планы, исходя из новых перспектив. В сложившихся условиях ваши аналитики даже не просят, а требуют любой ценой поддерживать набранный темп. В том числе и за счет сброса мешающегося под ногами балласта. Ну и, конечно же, уговаривают продолжать использование, скажем так, не самых стандартных, но показавших высокую эффективность, способов достижения цели.

— А ведь вы наверняка озвучиваете от силы процентов десять того, до чего додумались… — дождавшись паузы в ее монологе, пробормотал генерал. — И делаете это предельно аккуратно, дабы ненароком не вызвать чего-либо неудовольствия.

— «Во многой мудрости много печали. И кто умножает познания, тот умножает скорбь…» — в унисон ему выдала Рыжова.

— Что ж, тогда давайте решения… — согласившись с ее объяснениями, сказал он. И снова уставился на Татьяну. А зря — она скрестила руки под грудью и отказалась отвечать:

— С решениями — к Денису: мы можем описать создавшуюся проблему, а все остальное всегда определяет он.

— Забавно…

— Что забавного в том, что он по-настоящему доверяет нам, а мы точно так же доверяем ему?

— Дамы, остыньте и поверьте, что я вам не враг! — хохотнул Вяземский, но пролетел, как фанера над Парижем:

— На данный момент мы с Татьяной верим только Денису. А действия всех остальных постоянно анализируем и сравниваем с эталоном. Кроме того, «не враг» и «друг» далеко не одно и то же. Делайте выводы.

— Всегда готовы и к миру, и к войне? Что ж, достойная позиция… — после недолгой паузы заключил генерал, затем посмотрел на часы, подобрался и, наконец, изволил повернуться ко мне: — Ладно, шутки в стороны. К чему вы в итоге пришли?

— Ломать вам игру мы, естественно, не собираемся, поэтому изобразим управляемых сотрудников, четко осознающих важность поставленных целей и, при необходимости, подтвердим легенду, озвученную с большого экрана. Но если новая стратегия борьбы с криминалом, коррупцией и международным терроризмом превратится в профанацию, то мы тихонечко уйдем в тину. В общем, вам имеет смысл заранее озаботиться поиском других блоггеров или раскруткой новых. Дабы, в случае чего, можно было переключить внимание народа на новые «рупоры». И последнее: помогать с поиском или раскруткой «сменщиков» мы не будем — нам просто некогда этим заниматься.