«Носорог” встретил еще более восторженный прием, когда пьеса пошла на сцене вместительного ”Стрэнд-тиэтр”. Джоан Плоурайт не приняла участия в этом спектакле (ее заменила Мэгги Смит), оставшись в ”Ройял Корте” ради возобновления ”Корней”; в это время было объявлено, что она и сэр Лоренс собираются пожениться, как только получат развод. Мисс Плоурайт была замужем за актером телевидения Роджером Гейджем, с которым познакомилась в 1952 году на гастролях ”Олд Вика” в Южной Африке. Мисс Ли играла на Бродвее в ”Битве ангелов”. 22 мая, в день рождения Оливье, когда ему исполнялось пятьдесят три года, она объявила, что муж попросил у нее развод и она не будет противиться его пожеланию. Через несколько дней американский комик Джордж Джессел сделал нелепую попытку соединить их вновь, бестактно предложив вместе сняться в главных ролях в фильме под рабочим названием ”Мэри Тодд, красавица из Кентукки”, посвященном непомерно честолюбивой жене Авраама Линкольна. Но время для примирения безвозвратно миновало. Процедура развода шла своим чередом и должна была завершиться к концу года.
Этим летом Оливье по-прежнему отклонял выгодные предложения кинематографистов ради работы в театре. Еще более удивительно, что так же поступил и один знаменитый киноактер, который не появлялся на сцене вот уже десять лет.
В ответ на предложение сыграть вместе с сэром Лоренсом в бродвейской постановке ”Беккета” Жана Ануя Энтони Куин высказался в том же духе, что и Хестон до него: ”Он — величайший! Я могу многому научиться, просто находясь с ним на одной сцене. Я счастлив, что, отказываясь ради этого спектакля от стольких фильмов, я плачу четверть миллиона долларов за один урок актерского мастерства у мистера Оливье. И уж за такие деньги он, черт побери, может мне его дать”.
Сэр Лоренс великодушно согласился играть Беккета, хотя ему, бесспорно, больше подходила эффектная роль Генриха II. Куин совсем не годился на Беккета, да и Генрих был для него странной авантюрой. В этих обстоятельствах он справился со своей ролью довольно неплохо, хотя и ценой невероятных усилий. На первой же неделе репетиций у него стал пропадать голос. Ларинголог посоветовал отказаться от участия в спектакле. Вместо этого он пошел к психиатру, который сказал: ”Вы играете с величайшим актером. Его голос — один из лучших в мире. Подсознательно вы стараетесь состязаться с ним. Поэтому вы и потеряли голос”. Куин вернулся на сцену, играл короля, и постепенно его голос полностью восстановился.
Сегодня киноактер вспоминает этот очищающий театральный опыт со смешанными чувствами. А м-р Куин — очень эмоциональный человек. «При совместной работе с Ларри ужаснее всего — слышать его громкий и чистый голос. Это становится наваждением, ибо на сцене он обладает такой фантастической властью, что если вы пытаетесь каким-то образом состязаться с ним голосом, он способен вас уничтожить. Вы замечаете, что стараетесь добиться звука, который вам недоступен, в первые две недели я отчаянно тянулся за ним и заработал ужасный ларингит. Я пережил адские муки и много раз хотел все бросить. Но Ларри удивительным образом умеет создать впечатление, будто остро нуждается в вашей помощи, хотя на самом деле это не так. Его манера обезоруживает и вызывает доверие. “Вытянешь меня сегодня, старина, я что-то ужасно нервничаю”, — скажет он. Но, конечно же, стоит выйти на сцену, как становится ясно, что вы взвалили себе на плечи непосильную ношу.
Я настолько сжился с чувствами, которые Генрих питал к Беккету, что перенес их на свои отношения с Лоренсом Оливье. Благодаря этому мне не грозила опасность впасть в благоговейный трепет перед своим партнером. Я работал не с великим Оливье. Я работал с Беккетом. Это весьма соответствовало привычному для меня субъективному (в противоположность объективному) подходу к роли. Но он отнюдь не совпадал с методом Оливье. Однажды он блестяще сформулировал разницу между американскими и английскими актерами: “Вы, американцы, напоминаете футболистов. Вы ждете, чтобы истина оказалась у вас в руках, а уже потом начинаете разбег. Мы, английские актеры, пускаемся бегом, как только поднимается занавес, в надежде, что истина нас догонит”».
Из-за явно неудачного распределения ролей "Беккет” Оливье — Куина не мог стать по-настоящему весомым достижением. Тем не менее, если судить по количеству восторженных рецензий, его следует считать триумфом Оливье. Вообще Оливье за неделю добился на Бродвее тройного триумфа — к восхвалениям “Беккета” прибавились бурные восторги по поводу его игры в “Спартаке” и особенно в фильме “Комедиант”. Более того, словно в счастливой развязке, достойной голливудского мьюзикла сороковых годов, его успех совпал с блестящим дебютом на Бродвее Джоан Плоурайт: образ, созданный ею в спектакле “Вкус меда”, принес награду и оставил о себе долгую память. В этот период им пришлось разделить только одно разочарование: “Комедиант”, несмотря на высочайшие похвалы, расточаемые в адрес Оливье (“жемчужина в очень плохой оправе”), не имел коммерческого успеха. В этом обвиняли главным образом режиссуру Тони Ричардсона, но коренная проблема состояла в том, что столь театральную по сути своей вещь в принципе невозможно перевести на язык кино.
“Беккет” шел на Бродвее почти шесть месяцев, обеспечив Оливье самое длительное в его практике пребывание на американской сцене; и за это время ему выпала редкая удача убедиться в том, что в жизни иногда все-таки бывает “третий акт”. Ибо теперь из полной неразберихи его профессиональных и личных обстоятельств вдруг начало вырисовываться нечто определенное и вполне удовлетворительное. Можно было надеяться на сдвиг в делах Национального театра. В феврале 1961 года ему предложили стать художественным руководителем Чичестерского фестивального театра, который открывался сравнительно недалеко от его нового дома в Брайтоне. А в следующем месяце, в день Святого Патрика, через десять дней после утверждения санкций на развод, он и Джоан Плоурайт поженились в маленьком городке Новой Англии под названием Уилтон, расположенном в штате Коннектикут, в пятидесяти милях к северу от Нью-Йорка.
Эдвард С. Раймер, начинающий мировой судья, сидел в ратуше, изучая земельные документы, когда кто-то обратился к нему с вопросом: “Можете через полчаса совершить бракосочетание?” Для него это была всего лишь третья церемония со дня вступления в должность. ”В этих краях не очень-то часто женятся, — объяснял он впоследствии. — Так или иначе, я хотел пополнить свой опыт работы. Когда они приехали, я подумал, что лицо жениха мне знакомо. Я попросил показать разрешение на брак и прочитал имя — Лоренс Оливье. Тогда я все понял. Они ни разу не перепутали свои слова, и в конце я поцеловал невесту и выразил надежду, что они будут очень счастливы”. В тот же вечер новобрачные должны были играть на разных сценах. В двенадцать часов ночи после спектаклей они отпраздновали событие ужином с шампанским у Ричарда и Сибил Бартон, на котором, кроме них, присутствовали только Лорен Баколл и Джейсон Робардс.
В следующем месяце на Бродвее состоялось ежегодное распределение премий ”Тони”. Джоан Плоурайт была признана лучшей актрисой, ”Беккет” — выдающейся пьесой. Приз за лучшее исполнение мужской роли достался Зеро Мостелю — Жану в ”Носороге”. Но добрым чарам все продолжавшегося ”третьего акта” не суждено было рассеяться, и, вернувшись с “Беккетом” после шестинедельных гастролей, Оливье отбросил и архиепископские одеяния, и муки его самоанализа; теперь он мог дать волю своим эмоциям в роли буйного Плантагенета. Куин оставил спектакль в связи с новой работой в кино, и с Артуром Кеннеди в сдержанной роли Беккета постановка зазвучала по-другому. Тайнен увидел в новом исполнении Генриха II “принципиальную новизну трактовки… актер намекает на то, о чем сам персонаж и не подозревает, а именно на гомосексуальный характер его привязанности к Беккету”. Это настолько импонировало нью-йоркским критикам, что они единодушно признали сэра Лоренса (а Джоан Плоурайт, соответственно, среди женщин) лучшим исполнителем главной роли в драматическом спектакле этого бродвейского сезона. Чета Оливье добилась полного успеха.
