— А каким я был мужем, Насть? Ммм..?

Вопрос Димки меня сбивает с заготовленной заранее речи. Мешкаю перед ответом.

— Если исключить последнее предательство, то самым лучшим. — Тихо, но искренне отвечаю я.

— И ты готова это всё перечеркнуть? — Впивается в меня своими жгучими глазами.

— Я не стану играть на твоих и детских чувствах. — Игнорирую его вопрос, продолжая свою сбитую мысль. — Надеюсь и ты во всём будешь продолжать поддерживать наших детей. Они в этой ситуации оказываются невинными жертвами. Нам обоим придётся приложить немало усилий, чтобы сгладить последствия… развода.

— Развод? — С кривой ухмылкой произносит муж. — Ты, видимо, плохо меня изучила за годы нашего знакомства, если думаешь, что я так просто соглашусь на развод. Я его тебе не дам, любимая. Я буду бороться за наше счастье. Любыми средствами. Если понадобится… даже с твоей совестью и принципиальностью. Я не позволю всё разрушить…

— Ты сам всё сломал!

— А я и не спорю. Но я же всё и исправлю.

— Разбитую чашку не склеишь.

— Склеишь, если знать методы. Есть такая техника реставрации — искусство «золотого шва». Тебе, как ювелиру, она должна быть известна.

Боже, зачем он тянет? От этого лишь больнее…

Мне хочется скорее отрубить, чтобы отболело.

— Да, кинцуги. — Выдыхаю я. — Но это не наш случай.

— Я сделаю всё возможное и невозможное, чтобы он стал нашим.

Такой решимости на лице своего мужа я ещё ни разу не видела. И сейчас я понимаю, как именно он стал успешным банкиром.

Бескомпромиссность. Дерзость. Уверенность в себе. Безжалостность. Расчёт на несколько шагов вперёд.

Его напор я имела честь ощутить на себе лишь однажды в начале нашего знакомства, когда он пытался завоевать студентку-отличницу, помешанную на учёбе и послушную дочку своих родителей. У меня не было шансов. И тогда это оказалось легко. Я была наивной доверчивой девочкой.

А сейчас он стал матёрым, опытным дельцом. В нём столько всего намешано… Опасный коктейль…

Димыч, если задастся целью, добивается своего всегда. Для него преград не существует.

И частично я понимаю ту женщину с фото, если инициатива шла от него… Но лишь частично…

— Я не уйду, Настюш. Вы моя семья. Я не хочу вас потерять.

Всматриваюсь в родные черты. Я знаю каждую его родинку, каждую мимическую морщинку… И сдерживаюсь изо всех сил, чтобы не прикоснуться. Порыв настолько сильный, что кончики пальцев покалывает. Как это вытравить из своего сердца?

Он больше не мой! Слышишь, предательский орган? Не мой!!!

— Я постелю тебе в гостевой. — Вслух спокойно отвечаю я.

Ну не метлой же его гнать?

Сдалась ли я? Нет. Но совершенно точно согласилась на отсрочку…

Следующее утро проходит, как предыдущее.

Дожидаюсь домработницу и няню. Сцеживаюсь. Привожу себя в порядок: крашусь, одеваю обновки. Вот теперь я выгляжу презентабельной деловой леди.

Не хуже той, что на фото с мужем. Не такая, конечно, прожжённая, но и «мышью» меня уже не назовёшь.

Чёрт! Зачем я себя сравниваю с любовницей Димки? Вот что за дурь в голову лезет? От самой себя противно.

Потискав и поцеловав малыша перед выходом, отправляюсь на встречу.

На душе тревожно. Нелегко так сразу себя перестроить и оставить маленького ребёнка с посторонним человеком.

Из глубокого троекратного декрета выплываю, как из омута…

В голове сумятица, на сердце сомнения, в руках дрожь. Как с похмелья…

Страх, что ничего не получится, что я себя переоцениваю прокрадывается под кожу, грозя сбить с толку и отправить в глухую депрессию.

Но я не хочу пассивно ждать, что будет завтра. Как сложится, если муж в один прекрасный день передумает и уйдёт к другой? Хочу уверенно стоять на ногах, потому что каменной стены за плечами я больше не чувствую. Я теперь на перепутье, обдуваемая всеми сквозняками.

От моих решений зависит наше будущее с детьми.

И сейчас я нащупываю возможные точки опоры…

Офис владельца ювелирных магазинов впечатляет своей строгостью и дороговизной.

Как и сам руководитель — Соболевский Никита Андреевич.*

Меня провожают в небольшой зал переговоров. Предлагают кофе с дорогим сладким допингом в виде конфет Michel Cluizel и пироженых макаронс Pierre Herme.

Сладости тают во рту, доставляя неповторимое наслаждение. И я уже заочно положительно настроена к человеку, который может сыграть решающую роль в моей будущей карьере. Этот мужчина явно знает, как расположить к себе женщину. Даже если она просто пришла поговорить с ним о деле.

— Анастасия Аркадьевна, добрый день. — Врывается привлекательный мужчина с потрясающе обаятельной улыбкой в кабинет, как вихрь. И если бы моё сердце уже не было отдано другому, то точно бы ёкнуло. — Простите за небольшую заминку. Меня отвлёк важный телефонный звонок. Но теперь моё внимание полностью ваше.

— Добрый день. Рада знакомству, Никита Андреевич.

— А я-то как рад. — Слепну от его харизмы. — Ваш муж не раз выручал меня срочными займами и кредитами. Такого справедливого и уважаемого банкира днём с огнём не сыщешь. Поэтому мне вдвойне приятно познакомиться с его красавицей женой.

Боже, мне даже в голову не приходило, что возможно пересекусь с кем-то, кто хорошо знает моего супруга. Начинаю нервничать ещё сильнее.

— Я сейчас пришла не как жена банкира Громова Дмитрия, а сама по себе. Всего лишь начинающий неопытный ювелир. Мне бы не хотелось, чтобы ваше знакомство как-то повлияло на решение. Пожалуй, если бы я знала заранее, что вы сотрудничали с моим мужем и хорошо с ним знакомы, вряд ли бы пришла.

— Но раз уж вы здесь… Я обещаю, что моё решение будет объективным. К тому же, если помните моя компания уже присылала вам приглашение работать у нас. И оно никак не было связано с тем, чьей женой вы являетесь. Так с чем вы пришли?

Вбираю в себя кислорода на полный объём лёгких, и выпаливаю автоматной очередью всё то, о чём мечтаю уже давно.

— Я хочу попроситься к вам внештатным мастером.

— Мгм… Это как?

— Я не смогу работать полный день в вашем Ювелирном доме. У меня трое детей. Но у нас в квартире оборудована отличная мастерская, в которой я могу создавать авторские ювелирные украшения. Вот, я принесла уже готовые примеры, а также эскизы будущих работ. — Достаю и любовно на специальную подкладку раскладываю между нами на столе свои детища. — И если вас мои творения заинтересуют, то я бы хотела продавать их через ваши магазины. Цену мы будем согласовывать вместе. Вы будете получать процент от продаж. Я понимаю, что я — ювелир без имени. И для вас — кот в мешке. Но у меня есть уже готовые работы. Вы можете пригласить оценщиков, проверить класс камня, качество огранки, пробу. В общем, всё, что полагается.

Соболевский удивлённо рассматривает меня во все глаза. Даже не моргая. И не произносит ни звука.

Такого эффекта я не ожидала. Думала, в лучшем случае — станет хвалить, в худшем — рассмеётся от моей самонадеянности и наглости. Но чтобы ступор… Надеюсь, он не собирается вызвать санитаров?

— Очень смело. — Наконец выдавливает из себя мужчина. — И очень неожиданно.

— Пожалуйста, не жалейте меня. Скажите всё так, как вы думаете на самом деле.

— Ну что же, Анастасия Аркадьевна…

— Можно просто по имени. — Тихо замечаю я, вытирая незаметно вспотевшие ладони о юбку.

— Чудесно. — Шумно вздыхает Соболевский. — Анастасия, раз уж вы сами напрашиваетесь, скажу, как есть.

Нервно киваю, ожидая худшего…

— Я был бы полным идиотом, если бы упустил такое дарование, как вы. Тем более пришедшую ко мне по собственной воле. Ведь ваши работы побеждали в конкурсах, ещё когда вы были студенткой. Вас даже за границу приглашали. Но Громов, чертяка, перехватил вас, выцарапав у всех из-под носа. Заделал ребёнка и спрятал в своём замке, заставив варить щи и борщи.

По мере пересказа его вольной трактовки моей сознательной жизни щёки вспыхивают всё ярче и ярче. А в кабинете становится невыносимо душно.