В лурде Гвирна было достаточно места для одиннадцати человек: девяти пришедших Кангов, Гвирна и Корта. Собираться в Зале Кутх не стали, — это не Утегатол. Кангам надо было переговорить с глазу на глаз.

Корт был знаком лишь с одним из них — Кернадом, Кангом Арагата. Им с Ютой пришлось зайти туда за помощью после бегства из Лиатраса. Кернад тогда принял их радушно. Корт с Кернадом поприветстовали друг друга довольно тепло. Но вот большинство остальных Кангов смотрели на Корта с подозрением или даже неприязнью. После долгих дежурных расшаркиваний и представлений все наконец разместились и смогли перейти к делу.

Корт не удивился, когда старик со сморщенным и пятнистым, словно кожа запечённой ящерицы, лицом начал разговор со слов:

— Что здесь делает чужак?

Он разглядывал Корта, как диковинное животное. Что было вообщем-то не самым худшим: некоторые смотрели на него, как на прокажённого или урода.

Корт понимал это, — никто из них за всю жизнь не видел жителя Города-за-Стеной. Нет, у Корта не было хвоста или третьей руки. Но даже такая незначительная вещь, как иной цвет глаз и оттенок кожи, воспринимался консервативными атлургами, как нечто необычайное.

За Корта неожиданно ответил Гвирн:

— Этого человека зовут Корт. И… он атлург. Не торопитесь. Вскоре вы узнаете, по какой причине он находится здесь.

Корт немало удивился заступничеству Гвирна и счёл за лучшее промолчать. Гвирн представит его, когда сочтёт нужным. В конце концов, в делах дипломатии ему нет равных. Корт не раз убеждался в этом, и теперь решил предоставить Гвирну вести беседу.

— Итак, к делу, — заговорил другой старик, обращаясь к Гвирну. У него были выцветшие почти до белизны глаза и длинный уродливый шрам на скуле. Это был Канг Тергата — большого поселения к юго-востоку от Утегата. — В письме ты говорил, что всё происходящее сейчас — неурожай, голод, затмение, — предсказано. Я бы хотел увидеть свиток.

Корт почувствовал, как Гвирн напрягся. Ему не понравился повелительный тон мужчины. Но Гвирн был самым молодым из собравшихся Кангов, так что он не должен был ожидать ничего иного. Молодой правитель Утегата вежливо улыбнулся:

— Конечно.

Гвирн достал пергамент и развернул его. Канги нахмурились при виде символов наури. Корт сообразил, что, должно быть, никто из них не умеет читать на древнем языке, а их гурнасы не были допущены на собрание.

Улыбка Гвирна стала шире.

— Если вы не против, я зачитаю. — И Гвирн принялся «читать» Кангам пророчество.

Конечно, Гвирн не умел читать на наури. Однако всё, что ему надо было сделать — это заучить предоставленный Кортом перевод, и теперь зачитать его наизусть, с многозначительным видом водя глазами по строкам. Корт не понимал, зачем нужен этот цирк. Впрочем, Гвирн любил пафос. А мнимое знание наури могло добавить ему авторитета в глазах других Кангов.

К тому моменту, как Гвирн закончил, все хмурились, а многие выглядели поражёнными. Один из Кангов озвучил мысль, словно пыль, витавшую в воздухе:

— Этого не может быть. Город Богов… это лишь старая сказка.

— Я верю, — неожиданно для всех сказал Салгаир, старик со шрамом и белёсой радужкой глаз. — Наш гурнас тоже нашёл часть этого пророчества.

— Да, и у нас, — отозвался молодой Канг Нуралгата, Лурн. Хоть он и был самым молодым из пришедших Кангов, но казался старше Гвирна лет на десять. — Но только начало. Мы не смогли найти окончание.

Гвирн снисходительно улыбнулся. Инициатива снова была в его руках, и Корт отчётливо видел, как он наслаждается этим.

— Это потому, — ответил правитель Утегата, — что последняя часть пророчества находилась в Городе-за-Стеной. Она хранилась жрицами Амальрис, богини Ночи и Тьмы.

Закончить Гвирну не дали. Канги подняли гвалт и гомон, подобно стае ворон. Вопросы и восклицания посыпались без всякого порядка.

Гвирн повысил голос и поднял руки, так же, как делал во время Утегатолов для усмирения атлургов:

— Прошу, дослушайте до конца. — А когда мужчины немного утихли, обратился к Корту: — Корт, ты не мог бы рассказать нашим гостям подробнее о жрицах Амальрис?

Корт вкратце изложил историю гонений на жриц и их бегства. Рассказал о том, как нашёл последнюю из них. А также о том, что только она знает, как найти Город Богов и имеет ключ, чтобы открыть его. По мере того, как его рассказ продвигался, в комнате становилось всё тише и тише. Казалось, даже дыхание атлургов перестало колебать воздух.

Невероятная история, приправленная, однако, большим количеством деталей и подробностей, поразила и смутила многих. Те, кто были потомками Детей Канора, правителями народа, и должны были помнить и хранить его историю, сами впервые слышали её. Причём, от чужака, изгоя, пришедшего из Города-за-Стеной. Вероятно, они могли бы назвать его лжецом и не поверить, если бы многие слова Корта не подтверждались тем, что они видели собственными глазами. И если бы у них был выбор. Но в таком случае, их всех не было бы здесь.

Корт слышал, что рассказывали некоторые из них. Песчаные города вымирали. Ситуация во многих была гораздо хуже, чем в Утегате. Утегат был расположен возле гор, и у них было хранилище воды. Поэтому он был одним из самых больших и сильных городов, если не самым. В других гатах голод и нехватка воды начались гораздо раньше и ощущались сильнее. Атлурги умирали десятками, а может, уже и сотнями.

Поэтому они пришли. Потому что альтернативой была — смерть.

После рассказа Корта повисла тишина. Канги обдумывали его слова и свои дальнейшие действия. Первым заговорил старик со сморщенным лицом, его звали Улгерном:

— Почему мы должны верить чужаку? Он не один из нас, — ворчливым голосом произнёс Канг. У него не было причин не верить рассказу Корта. Но и верить он не хотел.

Гвирн раскрыл рот, чтобы сказать что-то в защиту Корта. Корт поднялся со своего места и обвёл глазами собравшихся.

— Если кого-то подводит зрение, я помогу вам рассмотреть.

Он до локтя закатал рукав на правой руке и повернул её внутренней стороной к атлургам. Кроваво-красные знаки змеились по предплечью так же, как у любого другого атлурга. В большинстве народ не умел читать на наури, но значение татуировок каждый знал наизусть. Знак атлурга, знак принадлежности своему гату, знак воина, свадебный знак и знак, говорящий о рождении сына. Среди них выделялся один из сакральных знаков. Символ, который получили лишь немногие за всю историю народа, — знак ругата.

— Руг выбрал меня. Так что это не вам решать, — отчеканил Корт, когда все смогли как следует рассмотреть его татуировки. И, вскинув голову, закончил: — Я — тот, кто проведёт вас через пустыню.

Речь Корта произвела впечатление. Реакция была сильной и неоднозначной. Некоторые Канги, включая знакомого Корту Кернада и молодого Лурна, сделали агнури — ритуальный жест преклонения перед волей богов. Несколько человек продолжали выказывать неодобрение, хоть Корт и не мог расслышать конкретных возражений.

— Кто угодно может нарисовать себе знак. Это ещё ничего не значит, — проворчал себе под нос Улгерн. Однако сделал это довольно громко, так что все в лурде услышали.

— И кто угодно может быть изганан из Города-за-Стеной и не умереть в песках? Блуждать месяцами по пустыне и выжить? Найти один из гатов и стать своим среди атлургов? — парировал Корт, прямо глядя на старого Канга.

Улгерн снова проворчал что-то, но на этот раз настолько тихо, что никто не расслышал. Воцарилось молчание.

— Положим, ты приведёшь нас в Город Богов, — убедившись, что стычка окончена, заговорил Салгаир. Они с Улгерном были самыми пожилыми из Кангов, собравшихся здесь. Но Салгаир с возрастом приобрёл выдержку и мудрость. Улгерн же — лишь скептицизм и стариковское брюзжание. — Но ты говорил, что только жрица Амальрис может открыть врата в город. Где мы…

— Она здесь, — перебил его Гвирн.

— То есть?

— Последняя жрица Амальрис в городе, с нами. Некоторые из вас, вероятно, могли видеть её в пустыне или на улицах Утегата.