Я нахмурился и поскреб щеку. Становилось все жарче, азарт допроса захлестывал и мешал мыслить здраво. Конспирация и тайны были неотъемлемыми частями общества Смиренных Прислужников, но для этого меня и наняли, разве нет? Крутанув колечко, я решил попробовать иначе.

— Ты устроишь мне встречу с фер Пришом, Мокки. Сегодня же.

Чу-ха сфокусировал сонный взгляд на бледном овале моего лица. И разом разрушил весь триумф от возвращения таланта, который я чуть было не посчитал утраченным.

— Нет, — пропищал он и скривил морду, будто хотел в туалет. — Это невозможно.

Я обмер. Похолодел и облился п о том одновременно. В красках вспомнил разговор с Шири-Кегаретой, его снисходительный тон и умение противостоять. Придвинулся к Скроту еще ближе в попытке уловить малейшие мимические реакции.

Это было невозможно! Отказать мне под «низким писком»⁈

— Слушай меня внимательно, Скрот, — играя голосом, приказал я, стараясь не заводиться, — и пойми просьбу правильно: ты устроишь эту встречу. Мне нужно увидеть твоего партнера и понять, куда ушли отданные вам деньги Галло.

— Ты не сможешь, — уже не сдерживая гримасы, выдавил из себя слибу, будто бы пережевывая невероятно кислое. — Деньги в работе… мы их запустили, отдать не сможем.

Он морщился, кривил нос и дергал усами. Он был под действием дайзу, и это облегчало мою работу. Он был тупым, и это ее усложняло. Я мысленно выругался, проклиная небрежный подход к составлению опросника…

— Фер Приш покинул Юдайна-Сити? — осенило меня.

Ответ заставил нахмуриться еще сильнее:

— Технически, он еще здесь…

Скрот едва не словил яростную пощечину.

Бред, которым он потчевал меня вопреки давлению «писка», начинал раздражать. Но бить его я, конечно, не стал. Вместо этого задумался и параллельно прикинул, каким временем располагаю. Буду честен, такого количества отказов и туманных увиливаний я никак не ожидал, даже от профессионального слибу.

— Мокки, а вы вообще собирались отдавать Ш’Икитари его деньги? — спросил я в лоб, надеясь хоть таким вопросом проверить крепость ментального силка.

Но узнать не довелось.

Едва Скрот открыл пасть, чтобы снова процедить нечто жалостливое и писклявое, как штора кабинета отдернулась резким рывком, а на пороге нарисовались двое приятелей будущего чемпиона по тайчо.

Несмотря на общее сходство с Мокки, его собутыльники неуловимо отличались возрастом, статью и одеждой, что безошибочно выдавали в них молодых отпрысков обеспеченных торговых семейств. Тех самых, что в какой-то момент решают, что заработанное богатым папашкой можно легко спустить на ставках и рисковых сделках со скользкими порождениями Бонжура.

Справа стоял элегантный франт с широким галстуком-бантом. Слева в кабину заглядывал рыхлый толстяк с драгоценными камнями в ушах и веках. И если пузан молча уставился на допрос приятеля, его напарник оказался удивительно догадлив.

Тяжелая блестящая штора еще колыхалась, а тот уже разглядел затянутые поволокой глаза Скрота и рявкнул развязно громко, как это умеют делать те, кто живет исключительно под покровительством всесильных родителей:

— Какого *уя тут вообще происходит⁈ — Бант скривился, повел носом и уставился на меня так, будто увидел гадкое насекомое. — Ты еще что за ублюдок⁈

Увы, слибу сразу вздрогнул. Всем телом до кончика хвоста; когти его скрежетнули по столу, едва не опрокинув миску с подтаявшим льдом. Через секунду Мокки закрыл глаза и схватился за виски.

Ох, до чего же я не люблю, когда мне прерывают сеанс… Но еще хуже, врать не буду, в такие моменты приходится моим «подопечным» — всем, кто вывалился из «писка» без предварительной подготовки или мягкого пробуждения гарантируется тяжелейшее похмелье и многодневные головные боли…

— Что случилось?.. — роняя слюни на зеленые лацканы, прохрипел Скрот, лихорадочно осматривая кабинет и всех присутствующих. Капилляры в его глазах полопались, на шее вздулись вены. — Байши… ай, голова… Ты кто?

Повторно отвечать на этот вечный вопрос я был не готов. Подхватив рюкзак, ловко покинул кресло и попытался мягко выскользнуть по другую сторону алой шторы.

— Пора мне, парни… — как можно непринужденнее сказал я, улыбаясь Банту и Толстому. — А у вас турнир, скоро начало, желаю удачи!

Но Бант не был настроен так спешно прекращать разговор. Сдвинувшись в сторону, он фактически перекрыл мне выход, оскалился и прошипел толстому приятелю, будто тот вообще о чем-то спрашивал:

— Ты чего, слепой⁈ Эта змея что-то подсыпала Мокки! Тварь! Тебя Свишшу послал⁈ Ублюдок решил выиграть грязно и использует бесхвостого борфа! Стоять!

Надменный тон. Небрежные фразы чу-ха, уверенного во всезнании. Ах, до чего же я люблю богатых детишек! Кстати, последнее его слово, ясное дело, было брошено мне в лицо, когда я предпринял еще одну попытку выбраться из кабинета.

Глаза Банта сверкали, из пасти приторно несло дайзу. Примирительно подняв ладони, я быстро накинул рюкзак, а затем все же убрал его лапу со своего пути и решительно выбрался на балкон.

Тот охнул, но не от боли, а от наглости моего поступка. Зашипел. Выругался. И схватил меня за рукав. Сильно причем, и если бы не металлизированная подкладка, острые когти наверняка бы оставили в пальто новые дыры…

— Никуда ты не пойдешь, членосос ублюдочный, кишка сучарская, я тебе за Скрота лысую жопу твою борфовскую порву так, что Свишшу рыдать станет!

Я мог бы сказать, что знать не знаю никакого Свишшу, а моя задница имеет-таки определенный волосяной покров. И что все эти детские интриги вокруг любительского турнира по тайчо меня вообще не касаются. И что наш разговор с Мокки вообще был сугубо приватным, и если бы не вмешательство невоспитанных болванов…

Конечно, ничего этого сказано не было. Более того, я вырвался из захвата, причем грубо и быстро. Но клянусь, ничуть не желая случившегося дальше!

Правой ладонью я хлопнул Банта по уху. Метко и сильно, заставив разжать когти и отшатнуться. И едва успел улизнуть, как тут очнулся Толстяк. Оскалив зубы, он бросился на меня с раскинутыми лапами, как штормбольный нападающий, словно хотел врезаться и сбить с ног.

Я ухватил его за усы. Знаю-знаю, это очень грязный и болезненный прием, особенно если рвануть и выдрать. Но я не собирался никого калечить, поэтому просто вцепился в жесткий пучок, потянул вниз и в сторону, в это время правой рукой нащупав в кармане кастет.

Толстяку хватило одного точного удара в челюсть.

Убедившись, что чу-ха «поплыл» и уже не держит равновесия, я навалился на его плечо и затолкнул в кабинет. Запутавшись в алой шторе и сорвав ее с крючков, тот со стоном завалился внутрь, чуть не свернув стол.

Бант, однако же, от туши приятеля увернулся. Скользнул в сторону, набросился на меня, и с неожиданным для такого засранца умением провел несколько грамотных ударов верхними лапами.

От первого и второго я вовремя уклонился, на третий подставил кастет. Кулак Банта прямехонько встретился с легким сплавом, смачно хрустнули костяшки, чу-ха яростно заверещал, отскочил и прижал к груди больную руку.

— Сука! — завопил он так, что проходившая неподалеку официантка уронила поднос. — Ты труп, ублюдок, дерьма вонючего кусок! Конец тебе и твоему хозяину!

— Не шипи, пунчи, — снова раскрыв ладони, попросил я. — Зря вы вмешались. Тайчо тут ни при чем, как и некий Свишшу… За кулак, конечно, прости, но ты сам стукнулся.

Бант снова ринулся в атаку. С безрассудной яростью, которую подстегивали горячая кровь чу-ха, качественная «карамель» и привычная безнаказанность богатого горожанина. Но уже через мгновение его обхватили сзади, потянули в сторону, а между нами как из-под земли выросли двое вышибал в безупречных стильных костюмах и массивных очках.

— Вы, ребятки, неверно оценили ситуацию! — прокричал я Банту через плечо ближайшего охранника. Спешно и путано, но понимая, что именно это сейчас приходящий в себя слибу и запомнит. — Вы помешали очень серьезной сделке! Так что сами теперь перед господином Мокки и объясняйтесь!