Когда Реддл хвастался, как у него круто идут дела, к которым планирует допустить — для обучения командовать людьми, — своих приближённых из Тёмного братства, то мне страстно хотелось вновь вернуться и окунуться в позабытые будни простых магловских бандитских разборок, а не ковыряться в аристократических заморочках собственного рода.

Вникать в политику партии, удерживая контроль над обстановкой вокруг, было не лучшим времяпровождением. А без этого было никак, ибо бурю Гриндевальд поднял такую, что затопило вообще всех. Как причастных, так и невиновных.

Зато смог продемонстрировать Тому мою схватку «не на жизнь, а на смерть», которая произвела на него огромное впечатление. Внимательно изучив это воспоминание, он серьёзно задумался и выдал:

— Мне придётся пересмотреть свои окклюментные сражения.

— А теперь дополни, что хочешь понизить им сложность, — усмехнулся я, добавляя в обстановку капельку юмора. Увы, без него, последние дни, было сложно даже мне. Лишь самоирония и Хоукинс поддерживали у меня настрой, заставляя сжимать зубы и заниматься не слишком приятными задачами, вместо того, чтобы просто запереться в лаборатории. А ведь хотелось! Действительно хотелось!

Реддл засмеялся.

— Если бы я так сказал, то это бы тебя зацепило, не так ли? — выгнул он бровь, откровенно усмехнувшись. — Но нет, увы — нет. Я… — он задумчиво нахмурился, — не предполагал подобного. Как-то резко и очень быстро.

— Я прошёл на грани, — тяжело вздохнул и качнул головой. — А ведь против меня вышел далеко не самый опасный соперник. К тому же уже раненый и с частично сбитыми зарядами защитного артефакта.

— Лишь это тебя и спасло, — скрестил парень руки на груди. — Мордред… как же это внезапно! У нас пока что никаких новостей о вашем инциденте.

Этот разговор проходил на следующий день после происшествия. Том, между прочим, несмотря на все свои ехидства, очень переживал, когда я не вышел на связь. Но что поделать, та ночь у меня была крайне занятой.

— Есть намёки, что и вообще не сообщат, — поморщился я, — Гриндевальд вполне может попытаться замять ситуацию.

— Учитывая, что после покушения он всё равно выступил с речью на всю страну? — хохотнул Том. — Нет уж, не станет. Даже если попытается — не получится.

— Мде, похоже ты прав, — кивнул ему. — Тогда да, вскоре новости дойдут и до вас. Интересно, как их преподнесут? «Народу Германии так надоел их Министр, что они хотят его свергнуть?» Или «Непотопляемый Министр вновь остался на коне?»

— Это в тебе журналист заговорил? — вытянул он ноги, расслабленно развалившись в кресле. — Слишком уж кричащие заголовки.

— Будто бы кто-то допустит дважды сироту до такой работы, — прикрыл глаза. — Но а ты отвык поди от подобного? — негромко хмыкнул. — Теперь газеты в Хогвартсе стали более беззубыми, не рискуя поднимать многие интересные темы… Смешно!

— А ведь точно, — щёлкнул Реддл пальцами. — Ты снова потерял родителей. И как ощущение?

— Не совсем «снова», — задумчиво прищурился. — Всё-таки в приюте было немного иначе. Там я просто вырос, как собственно и ты. О родителях не думал и не вспоминал. Да и нечего было вспоминать, откровенно говоря.

Том вздохнул и отвёл взгляд. Кто из сирот не думал о родителях? Даже такой как Реддл мечтал, что однажды за ним придут и заберут с собой. А повзрослев, отыскал их и пришёл сам.

— Ощущения… знаешь, немного странные, — прислоняю руку к груди. — Какой-то тоски или печали нет. Есть чувство некоторой растерянности и вопрос: что же будет дальше? Ибо… — взгляд устремляется в горизонт мира, созданного Томом, так как мы находились внутри его сознания, — до этого я не стремился ни узнать про свой род больше необходимого, ни как-то задумываться о том, каким образом Шахлендорфы вообще существуют: где берут деньги, что по вассалам, побочным ветвям, родственникам и всему остальному. Я был словно бы погружён в какой-то отдельный мир: упрощённую, детскую его версию. Где есть лишь работа, школа и дом. А уже в самом доме есть отец, который, в пределах Германии, может если не всё, то почти всё. Многое. Так что, даже если возникнет какая проблема, то мне просто нужно было подойти к нему и сообщить о ней. Я серьёзно начал надеяться на другого человека, Том!

Взмахнул руками и засмеялся.

— Наверное, меня можно было оправдать тем, что я знаю о будущей войне, понимаю, что всё будет разрушено, но это же так глупо! Вполне реально успеть что-то забрать, получить какие-то ресурсы, артефакты, связи, деньги — на худой конец! Но нет, я старательно не обращал на подобное внимания, даже не понимая, почему Эмерик сомневался в том, чтобы назвать меня наследником. Ведь кто, если не я?!

И это были мои истинные чувства. Некоторая лёгкость, которую даровал отец одним своим присутствием — испарилась. Нет её, есть лишь я и больная Юлианна, энергетика которой представляет из себя тряпку, которую порвали на лоскуты. И хоть мы сумели устранить основные проблемы, но восстановление займёт ещё минимум месяц. Потом же… если всё пройдёт хорошо, женщина начнёт понемногу колдовать, примерно за год выходя на прежний уровень. И это — очень и очень хороший вариант, который я сумел провернуть лишь благодаря связям Шахлендорфов и их огромным деньгам.

А кроме нас… Разве что Чарльз, который ранее присутствовал где-то вдали, неизвестный и неведомый. Да уж… на тот момент он действительно казался далёким, но всё имеет свойство кончатся. Сейчас мужчина уже осматривался в нашем доме — когда я успел начать называть его «своим»? — одним лишь видом создавая ощущение будущих перемен, которые, честно сказать не были мне так уж нужны.

Угу, привычка — страшная сила, которая меняет все рамки. Я бы предпочёл оставить всё по старому: родители, девушка, плавное начало войны… и в любом случае, неизменный крах. Я ведь был готов к этому, готов ко всем смертям, так почему сейчас оказался столь сильно удивлён? Нет, даже поражён! Ха, ответ прост: меня выбили из привычной зоны комфорта, к которому я так прикипел. Я привык к этим людям, которых звал «родители», привык к их шуткам и атмосфере лёгкости, во время приёмов пищи. Привык… ибо это было приятно, а потому легко. Как будет происходить сейчас? Что именно будет происходить сейчас? Я не знаю.

— Хорошо, что они сдохли, — серьёзно посмотрел на меня Том. — Если бы так продолжилось, то эти люди сделали бы тебя слабым. Теперь этого не случится. А ещё вейла, — он пожал плечами, — отношения и… «любовь», — широко улыбнулся, — конечно же, у тебя не было этих чувств. Ты лишь притворялся, но… — поднял палец, — так сильно и упорно этим занимался, что умудрился поверить даже сам. Брось, — парень махнул рукой. — У нас есть только мы, — указывает на меня. — Ты и я. Более никого. Остальные — лишь фон, декорации. Несущественные детали, не влияющие на основную историю. Так и должно быть, а потому, всё случилось ровно так, как и нужно.

Его слова не стали для меня откровением, в этом был типичный Реддл.

— Подобное я называю привязкой и привычкой, — спокойно отвечаю ему. — Любому приятно, когда о нём заботятся. Это действительно расслабляет. Но я больше смотрю на ситуацию со стороны своего прогресса. И родители дали мне крайне много, всего за прошедшие полгода. Мои навыки поднялись крайне высоко. Лучше и сильнее, чем в Англии, намного качественнее, чем с Дамблдором.

— Но даже столь умелые волшебники, как они, просто погибли, — сцепил Том пальцы в замок. — Потому что не позаботились о собственном выживании в должной мере… Вот так и выходит: любое мгновение может оказаться последним. Никогда не знаешь, когда и где столкнёшься с очередным испытанием. И ведь кажется — такая малость! Парад… Аналогично мог быть поход в Хогсмид, с моей стороны, — указывает себе на грудь. — Или поездка в Лондон на Рождественские каникулы.

— У нас уже бывал случай внезапных происшествий на каникулах, — киваю Реддлу, отчего он морщится.

— Речь не об этом, — продолжил Том, — а о каком-то покушении. Причём даже не на тебя, а на совершенно другого человека и бац! — хлопнул в ладоши. — Всё вокруг обращается в пыль! Не спастись, не предположить, лишь быть готовым… Всегда быть готовым. И несмотря на это всё равно умереть. А значит, единственный шанс на спасение — не зависеть от собственной жизни и своего тела.