"Он вел себя очень скромно и ставил шестисотмиллионное население Китая на один уровень, скажем, с Цейлоном или Лаосом", - писал корреспондент. "Бандунг сравнивали с Магна Картой и Геттисбергской речью, и в нем было то же вечное качество уверенности. Для китайских коммунистов это был мастерский ход - поставить себя в центр такого собрания".
Лидеры африканских и азиатских стран встретились в Бандунге в то время, когда в США начинало развиваться движение за гражданские права. В 1953 г. Национальная книжная премия за художественную литературу была присуждена "Человеку-невидимке", пронзительному бестселлеру Ральфа Эллисона о взрослении чернокожих в Америке. Через год Верховный суд признал сегрегацию в школах неконституционной, а затем предписал проводить интеграцию "со всей продуманной скоростью". Убийство в штате Миссисипи чернокожего подростка Эммета Тилла вызвало волну возмущения летом и осенью 1955 года. Она едва успела утихнуть, когда женщина из Алабамы Роза Паркс отказалась пересесть на заднюю площадку сегрегированного автобуса, как того требовал закон, что привело к бойкоту автобусов в Монтгомери, продолжавшемуся более года. Глубоко укоренившаяся парадигма американской жизни была поставлена под сомнение.
Лидеры движения за гражданские права в США вскоре начнут связывать свою кампанию с более масштабным транснациональным движением, зарождавшимся в постколониальных странах. Это был огромный скачок сознания. Отчасти это можно объяснить Бандунгом и его влиянием на американских борцов за гражданские права.
Организаторы Азиатско-Африканской конференции предложили Соединенным Штатам направить наблюдателей. Конгрессмен Адам Клейтон Пауэлл-младший из Гарлема призвал Фостера собрать "не полностью белую команду Госдепартамента, а команду, состоящую из негров и белых, евреев и язычников, протестантов и католиков", чтобы мир увидел, "что Америка - это демократия народа". Фостер ответил, что он не намерен признавать конференцию или посылать кого-либо представлять Соединенные Штаты.
"Государственный департамент сознательно и расчетливо поставил под угрозу будущее Соединенных Штатов, возможно, на всю оставшуюся жизнь", - писал Пауэлл в своих мемуарах. "Когда я понял, что глупость нашего правительства не позволит ему послать наблюдателя на эту, одну из самых значительных конференций современности, я сообщил администрации, что все равно поеду в Бандунг и сам оплачу свой путь. И тут же начался настоящий ад".
В день открытия конференции сдвоенные заголовки на первой полосе единственной англоязычной газеты Индонезии "Обсервер" гласили: "Соединенные Штаты отказываются направить послание на Азиатско-Африканскую конференцию" и "Наилучшие пожелания Азиатско-Африканской конференции от Союза Советских Социалистических Республик". Пауэлл писал, что "ни один журналист в Бандунге не мог понять, почему наше правительство было так слепо", и заключил: "Мы упустили лодку в Бандунге". После возвращения он направил Эйзенхауэру ряд рекомендаций, включая предложение посетить страны, освободившиеся от колониализма, и рассмотреть возможность созыва собственного саммита стран третьего мира. Эйзенхауэр отверг все рекомендации, кроме одной: набрать в дипломатический корпус больше чернокожих, чтобы в американских посольствах не было сплошь белых лиц.
После возвращения Пауэлл заехал в штаб-квартиру ЦРУ, чтобы встретиться с Алленом.
"Аллен Даллес был замечательным, целеустремленным человеком, обычно одетым в твидовый костюм и всегда курящим трубку", - писал он. "Я сидел рядом с ним, а за остальными столами - высшие руководители шпионажа нашей страны. Звуконепроницаемая комната охранялась. Я начал рассказывать Аллену Даллесу о заключительном коммюнике, выпущенном азиатско-африканскими державами. Он заволновался и спросил: "Где вы это взяли?" Я ответил: "Они были отпечатаны на английском языке и лежали на столе в информационном центре для всех желающих". Он стукнул по столу.... Он, глава Центрального разведывательного управления, не был проинформирован о ее выпуске".
Другим влиятельным чернокожим американцем, которого обещания Бандунга заинтриговали настолько, что он отправился туда, был страстный романист и социальный критик Ричард Райт, который, как и Пауэлл, видел связь между структурами американской власти внутри страны и теми, которые она навязывает за рубежом. Райт отправился в Бандунг и взял интервью у многих делегатов.
"В ней было что-то внеполитическое, внесоциальное, почти внечеловеческое; она напоминала приливные волны, природные силы", - писал он впоследствии. "Помимо толп ожидающих, заполнивших улицы Бандунга, конференция оказала глубочайшее влияние на миллионы людей во всех странах мира, сознающих цвет кожи".
Малкольм Икс не присутствовал на конференции, но она произвела на него сильное впечатление. Он сказал своим последователям, что это была "первая за много веков встреча чернокожих людей, посвященная единству, и если вы изучите то, что произошло на Бандунгской конференции, и ее результаты, то она фактически послужит моделью для той же процедуры, которую мы с вами можем использовать для решения наших проблем".
Дипломатия Фостера в послебандунговский период была направлена не на смягчение столкновения между сверхдержавами, как того хотели нейтралисты, а на его обострение. Одной из его тактик было создание антисоветских союзов, что в прессе называли "пактоманией". Создав в 1954 г. СЕАТО, он в 1955 г. приступил к созданию СЕНТО - Организации центрального договора, учредителями которой стали Великобритания, Турция, Ирак, Иран и Пакистан. Она начала разваливаться всего через три года, когда из нее вышел Ирак, и так и не смогла оказать существенного влияния на региональные события.
Хотя Фостер охотно вел переговоры с небольшими странами, многие из которых не имели другого выбора, кроме как принять его условия, он продолжал выступать против прямых переговоров с советским противником. Однако в 1955 году Эйзенхауэр отступил от своего решения и согласился на встречу с постсталинскими руководителями Советского Союза. Встреча на высшем уровне, открывшаяся в Женеве 18 июля 1955 г., проходила в напряженной обстановке. За восемь месяцев до этого Фостер добился одобрения одного из своих самых заветных проектов - интеграции Западной Германии в НАТО, а в мае 1955 г. Советский Союз в ответ создал свой собственный военный союз - Варшавский договор. На саммите Эйзенхауэр выступил с предложением плана "Открытое небо", согласно которому Соединенным Штатам и Советскому Союзу будет разрешено фотографировать территорию друг друга с высотных самолетов, но из этого ничего не вышло. Перед началом переговоров Фостер распорядился, чтобы ни один американец не фотографировался улыбающимся или пожимающим руку русским. Эйзенхауэр подчинился с некоторым трудом; обозреватель Стюарт Алсоп позже вспоминал, что "весь его инстинкт заключался в том, чтобы улыбаться и быть дружелюбным", но вместо этого "он как бы отстранился, вспомнив слова Фостера". Этот саммит оказался лишь кратковременным "ледоколом" холодной войны.
Две встречи влиятельных лидеров, проходившие за тысячи километров друг от друга, отразили глубоко различные взгляды на мир. Лидеры, собравшиеся в Женеве, представили традиционный сценарий "холодной войны": два враждующих блока во главе с Москвой и Вашингтоном. Те, кто собрался в Бандунге, предложили контрпропаганду. Они видели мир, разделенный не между коммунистами и антикоммунистами, а между странами, выходящими из колониализма, и устоявшимися державами, которые намерены продолжать оказывать на них влияние. Встреча на высшем уровне в Женеве помогла сохранить хрупкий мир между сверхдержавами. На Азиатско-Африканской конференции возник калейдоскоп националистических страстей, которые будут определять дальнейшую судьбу мира в течение полувека.
