Надзукихико считал, что для него важны лишь ятагарасу, он собирался даже убить Ямагами. Однако теперь гибель Цубаки ввергла его в глубокую печаль. Ведь перед самым своим концом тот попросил прощения. И поблагодарил за верную службу. Ужасно досадно, что ему пришлось так окончить жизнь.

Герой, глядя на застывшего на месте Надзукихико, чуть иронично улыбнулся.

– Год назад он попробовал на вкус плоть посвященной. Уже тогда стало ясно, чем все закончится.

Значит, когда Надзукихико встретился с Ямагами, то есть с Цубаки, все уже было предопределено.

– Ты все равно ничего не смог бы поделать, – холодно заявил юноша и спросил: – А как ты поступишь теперь?

– В каком смысле?

Вопрос прозвучал странно. Как будто у него был выбор. Если герой видел в нем пособника чудовища, Надзукихико придется разделить судьбу Цубаки.

– Мне кажется, ятагарасу удержались на самом краю. Вам повезло. – Герой склонил голову. – Дальше все зависит от тебя. Покончив с нечистью на этой горе, я стану новым Ямагами, а ты можешь принять власть нового божества или отвергнуть ее.

Теперь ятагарасу, потерявшие свою сущность и бога, которому поклонялись, стали для него просто странными существами. Если отвергнуть власть Ямагами, победить его возможности нет, а если даже вдруг ему это каким-то чудом удастся, сам он никогда не станет божеством.

Надзукихико вздохнул.

– Но если даже я поклянусь в верности тебе, что будет с Ямаути?

– Угодья мне больше не нужны. Вряд ли все останется по-прежнему. – И новый Ямагами пожал плечами совершенно так же, как делают во внешнем мире. – Ты ведь уже понял? Старые правила жизни на Арэяме полностью развалились. Ямаути была угодьями бога, которому необходима церемония возрождения. И поддерживала страну сила этого бога. Теперь же церемония исчезла, людей здешней деревни я спас, но сама деревня сгорела, а с ней и верования этой горы. Возможно, я буду богом всего в одном поколении. Даже если ты пойдешь за мной, вряд ли Ямаути продержится долго.

Речь его звучала сухо.

– Я понимаю: ты хотел лишь защитить свое место обитания, но, даже закрывшись от всех, вы рано или поздно погибнете. Смирись.

– Неужели нет иного способа? Неужели Ямаути правда исчезнет?

Но тогда и ятагарасу не выживут.

– Вот бы удалось вернуть мое прежнее имя – мою божественную сущность! – уныло пробормотал Надзукихико.

Однако герой оставался непреклонен.

– Бесполезно. Ты ведь один раз уже узнал свое имя. Если речь о ятагарасу, который вместе с дочерью и божественным внуком пришел сюда из столицы, его имя Камотакэ Цуноми-но Ками. Но раз ты ничего не вспомнил о прошлом, даже узнав это имя, значит, перед потерей памяти тебя в этих землях уже звали по-другому. А если ты забыл об этом, уже ничего не поделать.

Вслед за этими жестокими словами Надзукихико услышал шаги на лестнице: кто-то поднялся на крышу, дверь распахнулась.

– Кошмар! – крикнул тэнгу. – В Ямаути ворвались обезьяны. Идет бой.

Надзукихико ахнул.

– Давно?

– Все началось, как только Ямагами покинул гору.

– Это же было утром!

А сейчас небо уже темнело. Тэнгу виновато склонил голову.

– Прости. Известие от Судзаку-мон пришло еще утром, но мой сотовый и рация, похоже, в городе перестали работать, а сюда посыльный добирался долго.

Слушая побледневшего тэнгу, герой фыркнул:

– Вот поганцы! Показали все-таки свои истинные морды! Кажется, у меня еще остались дела.

Посерьезнев, он взглянул на Надзукихико.

– Слушай, ворон. Как я понимаю, ты собираешься служить мне.

Надзукихико на миг застыл, но тут же, повернувшись к божеству, кивнул.

– Верно.

– Тогда за мной.

И герой мгновенно вскочил на спину псу, словно оседлал коня, и похлопал его по затылку:

– Вперед!

Пес повернулся в сторону Арэямы, гавкнул и прыгнул. Легко перескочив через ограждение, он направился в небо, ступая по облакам и разбрызгивая капли дождя, – прямо к Арэяме.

– Надзукихико!

– Присмотри за госпожой Сихо! – бросил молодой господин, обернулся птицей и помчался за героем.

В ушах засвистел ветер, по лицу лупили капли. Он поднимался в темно-пепельное небо, а под ногами разворачивался человеческий мир. Электрические огни и блеск неона освещали дождевые облака. Крылья намокли, но вода все еще отскакивала от них, и капли падали вниз, словно хрустальные шарики.

Темнеющее небо рассекали мощные фигуры светящейся белым собаки и героя – нового Ямагами. Взбивая крыльями тучи, он направлялся к погруженным в черные тени горам.

Когда Надзукихико поравнялся с ним, Ямагами, бросив взгляд на трехлапую птицу, чуть улыбнулся.

– Я собираюсь закончить свою работу и уничтожить последних чудовищ. Что ж, посмотрим, на что способны твои подданные.

Когда пришло известие о том, что обезьяны зашевелились, ворота охранял Итирю.

– Занять позиции! Всем приготовиться к атаке! – закричал он, одновременно думая: «Вот оно!»

Скорее всего, обезьяны двинутся именно сюда. Отовсюду сбегаются воины, но он ожидал не больше тридцати человек. Помощи ждать неоткуда.

Все занимали места, как было запланировано, и готовились держать оборону. Стрелки взяли луки со стрелами на изготовку, люди с кувшинами выскочили за стену и разливали масло перед воротами.

Воины явно напряжены, но нерешительности ни в ком не видно. Впрочем, некоторые с беспокойством провожали взглядом уходящих священников, с которыми прежде несли караул. Что ж, их можно понять. Если честно, Итирю и сам не предполагал, что обезьяны нападут во время его дежурства. А ведь и Сигэмару погиб, неся службу у ворот Кин-мон.

– Да, это хорошая смерть… – пробормотал Итирю и, коротко выдохнув, собрал всю свою решимость.

Убедившись, что товарищи, опустошив кувшины, вернулись за заграждение, он встал наверху стены. Хотя светильников не хватало, благодаря свечению воды видно было довольно хорошо. Глядя на разверстые ворота, Итирю крикнул:

– Эй вы, радуйтесь! Мы везунчики!

Он почувствовал, что взгляды всех воинов обратились на него.

– В Ямаути много военных, но не всем выпадает случай отомстить за товарищей! Мы счастливчики и первыми отплатим за кровь наших друзей. Нами будет восхищаться вся Ямаути!

Он облизнул губы и утробно взревел:

– Будем же достойны!

Раздался ответный рев.

Из глубины коридора к священным землям, за открытыми и окаменевшими воротами послышался топот. А за ним – знакомый лязг от соприкосновения твердых предметов. Это гремело оружие.

– Стрелы зажечь! Приготовиться! Пли!

Пылающие стрелы ударили в разлитое по полу масло, и вокруг разом стало светло. Теперь они увидели: как и предполагалось, обезьяны за воротами были вооружены. Они приближались шеренгами, закрывшись щитами.

Наглые зверюги!

– Катапульты, луки, готовсь!

Катапульты нацелились на тоннель за воротами.

– Катапульты, пли!

Одновременно с приказом четыре снаряда ударили точно в щиты, пробив два из них. Раздались вопли. Не упустить бы.

– Лучники! Пли!

В пробитые в шеренге обезьян бреши мгновенно полетели стрелы. Часть из них попала в щиты над головами противников.

– Продолжать! Следите, чтобы стрелы не кончались. Не позволяйте им приближаться ни на шаг!

Даже если у обезьян тоже есть луки, здесь воины находились под защитой заграждения, и стрел у них заготовлено в достатке. Пока что враги все так же прятались за щитами, стараясь не выставлять ни рук, ни ног, а между ними и заграждением пылало пламя.

«Так мы продержимся», – подумал Итирю, но тут шеренга нарушилась. Одна из обезьян, съежившись, чтобы увернуться от стрел, бросила щит на пылающую землю. Не обращая внимания на стрелявших в нее лучников, она пробежала по щиту, держа в руках дубину и копье.