Естественно, что кади Гата запретил этот праздник, оставив его только на долю рабыня и иковарен. Тем не менее он устоял после 2500 лет всяческих потрясений.
Персонаж „собаки" при таменокальт наводит также на мысль о ритуальных греческих сражениях, которые сопровождались принесением в жертву разрубленных надвое собак, знаменовавшим победу нового года над старым. Возможно, сражения девственниц следует сопоставить и с другими состязаниями, которые происходят по случаю праздников ашура в память появления Ноя из ковчега, играющими в то же вовремя роль Нового года. В Гате праздник длится три дня. Вечером, на закате солнца, дети — мальчики и девочки — выходят на улицу, размахивая факелами из тюрзы (Calatropis procera), которыми они постукивают над головами прохожих, распевая при этом „Аллеле тюрза" („имеется тюрза"); ни дать ни взять просвещенные элевзинцы, разыгрывающие поиски Персефоны с двумя факелами, которыми пользовалась Деметра. Затем из дома выходят кузнецы, они бьют в барабаны, а за ними образуется процессия из мужчин и женщин, которые вместе обходят город через Тафраджет, Эзели, Баб-эль-Гир, по ходу обращения звезд. Участники процессии вооружены палками гранатового дерева длиной в три локтя (это дерево Деметры); при этом двоюродные братья наносят друг другу удары, то же делают и двоюродные сестры. По сторонам танцевальной процессии по двое дерутся между собой негры.
Для изготовления палок используются ветви большого гранатового дерева, причем выбираются нижние. Если у парня в саду нет граната, он идет за палкой в сад своего двоюродного брата, но обязательно в пределах своей деревни; немыслимо, чтобы кто-то направился за палкой из Туинина в Гат или в Эль-Баркат. Однако жители Туинина присоединяются к процессии в Гате, тогда как в Эль-Баркате формируется собственная процессия, которая обходит свой город вел за собственными кузнецами, И если жители Гата делают всего один круг, то в Эль-Баркате — семь кругов, что служит напоминанием о союзе между этими двумя городами».
Арабский автор ал-Хашаиши в своей работе "Путешествие в страну сенусийя через Триполитанию и области туарегов» называет семейство Ауналлах в числе самых известных родов, поселившихся в Гате в прошлом веке и занимавшихся караванной торговлей в Сахаре. Действительно, приход арабов не прервал караванную торговлю на древней дороге Триполитания — Нигер, а сам Гат, который ныне оказался в ряду незначительных сахарских поселений, играл, на ней роль поворотного пункта.
Мы познакомились с текстом письма, которое каид Абдеслам, член знаменитой торговой семьи Ауналлах, написал в 1943 г. французскому майору Брюлару в качестве ответа на его анкету о торговой деятельности в ливийском Феззане.
Направляясь в Триполи, караваны могли выбирать между дорогой, которая шла через Мурзук и Себху (по этой дороге теперь ездят на машинах, так как она асфальтирована на участке от Триполи до Себхи), и дорогой, которая уходила прямо на север вдоль алжирской границы и пролегала через Гадамес. От Гата до Нигера караваны продолжали путь, следуя по хорошо и известной трассе, которая, проходя через Аир и Агадес, заканчивалась на большом африканском рынке в Кано, на севере нынешней Нигерии.
От Гата в сторону Триполи караваны перевозили страусовые перья, благовония под названием "цивет», страусовый жир, шкуры, шкатулки из дубленого и paсписного мочевого пузыря верблюда для хранения духов и украшений, бивни слонов (ввоз слоновой кости продолжается и в наши дни), живых страусов, попугаев, золотые изделия, бабуши, сахарские сандалии и мужскую одежду, сшитую в Нигере.
У одних купцов в Триполи были компаньоны или друзья, которые по прибытии караванов брали на себя торговые переговоры. Другие же, напротив, сами непосредственно занимались всеми своими делами.
Продав товары, привезенные из Нигера, они обзаводились для собственных нужд коврами и одеждой, а для торговли в Нигере приобретали конские седла, все возможные духи, индийские и египетские сабли, такуба (знаменитые туарегские мечи с рукояткой в форме креста), бусы из дутого желтого стекла, браслеты, различные стеклянные изделия, медь в пластинах, чайники и стаканы для чая, шелковые нитки в катушках или мотках для вышивания гандур, сахар и чай, перкаль из белого хлопка, ткани синего цвета (выкрашенные краской индиго), простую и широкую бумажную материю, кисею для чалмы, муслин для головного покрывала, благовонную древесину алоэ, привезенную с Востока, хиосскую мастику, фасук (корень, которым окрашивают ткани в красный цвет), маленькие и большие зеркала (маленькие зеркала пришивали на одежду, и они пользовались очень большим спросом в Кано), штуки сукна, бурнусы, ковры из Мисураты, витые пояса ярких цветов, которые туареги носят через плечо. Прежде чем отправиться в путь, начальник каравана покупал также продовольствие на дорогу, в том числе кускус.
Караваны, пересекавшие Сахару через Гат, облагались, естественно, пошлиной за проезд, установленной «защитниками» — туарегами. Фактически ни одному каравану не удавалось пройти через Феззан или Аир, если он предварительно не налаживал связь с каким-либо туарегским племенем, Когда транссахарские купцы прибывали в Гат, их обязательно навещали посланцы племени, взявшего на себя обязанности их покровителей. Купцы должны были прежде всего кормить их утром жареной мукой, а вечером кускусом. Плата вносилась натурой: гандуры и чалмы для знати туарегов, медные подносы, зеркала и иголки для женщин.
Все в том же Гате, на большой площади Эшели, неподалеку от главной мечети, проходили переговоры о найме верблюдов для каравана на остаток пути. Практически Гат был центральным перевалочным пунктом для обоих транссахарских направлений, и именно там хозяева верблюдов отдавали свои «четвероногие корабли» внаем для перехода туда и обратно. Вплоть до конца XIX в. эти финансовые операции производились с помощью раковин каури, а не денежных знаков. Судя по текстам, за 3 тыс. этих раковин давали один ливийский реал. Стоимость же перевозки от Гата до Кано (или в обратном направлении) составляла от 30 до 100 тыс. каури.
Когда караван прибывал в Аир, его хозяева бы обязаны уплатить вторую пошлину туарегам Аира. Они требовали с каждого проходящего каравана по одной штуке ткани. Иферван, главный город Аира, являлся также контрольным торговым пунктом для караванов, направлявшихся из Кано в Гат и Триполи. Здесь у ливийских купцов были постоянные представители; эти доверенные «инспектора» заставляли распаковывать все товары, доставляемые караваном. Они тщательно переписывали все перевозимые предметы, вплоть до самых мелких, а затем уже разрешали каравану продолжать путь, одновременно вручив своему «патрону» составленный ими точный список товаров. Тюки перевязывали узкими кожаными ремнями, прикрепляли к ним этикетку с именем хозяина, а внутрь клали еще одну записку, где перечислялось содержимое тюка. Конвоир нес ответственность за товары вплоть до получения их владельцами, которые удерживали стоимость пропавшего предмета из жалованья, причитавшегося начальнику каравана.
Приход каравана в Гат был целым событием, при котором присутствовали все его жители. Купцы, ожидавшие товары, являлись в сопровождении секретаря.
Тот, осмотрев все тюки в караване и определив по этикеткам те, что принадлежали хозяину, записывал их количество, а также имя сопровождающего, которому они были доверены. Закончив осмотр каравана и найдя его в целости и сохранности, секретарь показывал каждому купцу предназначавшиеся ему тюки. Если на каком-либо из них не оказывалось этикетки, он распаковывал его в присутствии всего народа и читал положенную внутрь записку.
После того, как купцы отправляли свои товары на склад, секретарь собирал конвоиров для выплаты им причитающейся суммы, половину они получали деньгами, половину товарами.
На обратном пути из Нигера караванам снова приходилось платить туарегам. На этот раз они брали пошлину деньгами, тогда как женщины получали 8 кг пшеницы, перец, хну и деревянные ложки.
